Протоиерей Петр Александрович ПЕРЕКРЕСТОВ – известный в Русском зарубежье священник. С 1980 года он служит в кафедральном соборе в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско (Западно-Американская епархия Русской Православной Церкви Заграницей). Более 30 лет батюшка является секретарём Епархиального совета и Духовного суда Западно-Американской епархии, а ещё под его руководством находится небольшое издательство «Русский пастырь». О русской эмиграции и о русскости как критерии церковной жизни, о доброжелательном отношении местных к православным, о разнице между русским и россиянином, об уроках пандемии и одиночестве как проблеме столетия – читайте в нашей беседе с отцом Петром.
– Отче, расскажите, как вы пришли к вере?
– Я был крещён в детстве и с раннего возраста начал прислуживать в алтаре Свято-Николаевского собора в Монреале. Однако каждый человек должен в какой-то момент сделать сознательный выбор, сознательно «идентифицировать» себя христианином. Это у меня произошло после первого визита в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле, в 1972 году. Во время этой поездки я впервые соприкоснулся с монастырской жизнью – литургической, аскетической и общежительной, причём подлинно радостной и свободной в хорошем смысле этого слова. Я поступил в духовную семинарию при Троицком монастыре. Всё стало сходиться на одном – на служении
Церкви.
– Вы ведь потомок офицера-белогвардейца? Расскажите немного о своей семье.
– Предки моего отца, Александра Ивановича, были либо юристами, либо военными. Два предка моего отца были первыми полковниками Ахтырского полка, участвовали в Полтавской битве против шведов. У моего прапрадеда было имение в Ахтырке, помогал и в организации ежегодного крестного хода с Ахтырской иконой Божией Матери. А мой дед, Иван Андреевич, родился в Сумах, закончил юридический факультет в Харькове, а во время революции стал офицером Белой армии. Он покинул Россию в 1920 году и обосновался в Югославии. Там дед вступил во второй брак, его вторая жена родом была из Словении и говорила дома по-немецки. Поэтому у моего папы первый язык был немецким, а русский он изучил уже в кадетском корпусе в Белой Церкви, куда поступил в 1934 году в шестилетнем возрасте. А дед погиб в 1945 году, он не воевал, был парализованным, его убили красные за то, что он был белым офицером.
Моя мама, Лидия Петровна, урождённая Болдырева, родилась в Советском Союзе, в станице Мариинской Ростовской области. Во время Второй мировой войны оказалась на оккупированной немцами территории. Её, 13-летнюю,
вместе с матерью и тётей немцы посадили на поезд и отправили в Австрию на принудительные работы. Впоследствии и мама, и папа оказались в Монреале, где познакомились и вступили в брак.
Когда я рос, жизнь белой эмиграции кипела. В каждом приходе были яркие представители русской эмиграции: священнослужители, общественные деятели, профессора, дворяне, интеллигенция, музыканты, офицеры, представители казачества и совершенно простые люди, прошедшие советские и беженские лагеря, испытавшие потери и нищету. В 1950-х и 1960-х годах именно храм, а не какие-то литературные клубы, спортивные кружки и тому подобное был центром русской жизни, местом встречи как с Богом, так и со своими русскими православными братьями и сёстрами.
А в семинарии у меня произошли встречи с удивительными священнослужителями. В первую очередь могу назвать ректора семинарии, архиепископа Лавра (будущего Первоиерарха РПЦЗ), преподавателя догматики протопресвитера Михаила Помазанского, моего духовника – иконописца архимандрита Киприана (Пыжова), преподавателя литургики архимандрита Сергия (Ромберга) и многих других из числа братии обители. Деканом тогда был Евгений Евлампиевич Алферьев, автор книги «Письма царской семьи из заточения».
Во время учёбы мы с группой семинаристов дважды ездили в монастырь Ново-Дивеево под Нью-Йорком к проживающему там почитаемому старцу Русского зарубежья – архиепископу Андрею (в миру – протоиерей Адриан Рымаренко), у которого в 1928 году на руках скончался преподобный Нектарий Оптинский. В 40-х годах прошлого столетия духовником отца Андрея был схиархиепископ Антоний (Абашидзе), считавшийся прозорливым старцем.
Владыка Андрей спас и вывез в НовоДивеево Владимирский образ Божией Матери из Оптиной пустыни – дар последних старцев Киеву; образ-портрет преподобного Серафима, писанный при его жизни; крест из Ипатьевского дома в Екатеринбурге, где была убита царская семья, и два образа Спасителя, принадлежавшие Николаю II и находившиеся с царской семьёй в Тобольске и Екатеринбурге. Владыка Андрей проводил с нами духовную беседу, встречи проходили в его намоленной келье.
И в Калифорнии тоже оказались интереснейшие люди как среди духовенства, так и среди мирян. Отмечу архиепископа Антония (Медведева), с которым я служил двадцать лет, духовного сына старца Нектария Оптинского – епископа Нектария (Концевича), сподвижника святителя Иоанна (Максимовича) архимандрита Митрофана (Мануйлова).
– Вы росли в Америке, где и живёте. Сегодня в беседах духовенство старой школы часто жалуется, что ассимиляция русских происходит заметно быстрее, чем раньше. С чем это связано?
– Затруднительно сказать, действительно ли так. Раньше не было возможности иметь живую связь с Россией, как теперь: поездки, паломничества, совместные проекты, учёба – в ту пору в каком-то смысле оставаться русским было понятием достаточно отвлечённым. Я бы сказал, что самым большим «гарантом» русскости за границей было и остаётся живое участие в церковной жизни. Сейчас русская эмиграция как таковая не очень монолитна, но на самом деле те, кто приходят в Церковь, – составляют некий широкий православный монолит, в который входят не только русские, но и немало американцев.
– Скажите, батюшка, у вас никогда не было желания попроситься служить в Россию?
– Когда-то я делал сравнения и думал, где лучше жить. Было время, когда появилось желание переехать в Россию. Но притом я тогда реально не задавал себе ряд важнейших вопросов: какова воля Божия для меня и для моей семьи?
Поставил ли меня Бог на служение в собор в Сан-Франциско и у святителя Иоанна (Максимовича)? И, если да, должен ли я это место самовольно оставлять? Готов ли я на «развод» с моей приходской семьёй, да ещё исключительно по собственному почину? Когда происходит хиротония архиерея, архиерей обручается со своей епархией, его епархия – его невеста, и его назначение на кафедру в принципе пожизненное, как и христианский брак!
И когда рукополагается священник, он не просто рукополагается «для общих церковных нужд». В ставленнической грамоте, выдаваемой священнику после его рукоположения, так говорится о ставленнике: «Посвятили мы его во иерея для храма N». После определённого возраста я очень чётко понял, каково благословение Божие: служить пожизненно на первом приходе, куда Господь тебя поставил! Но одновременно во всех местах, куда я езжу довольно регулярно – Канаду, Джорданвилль, Россию и на Святую Землю, – мне нравится, и я чувствую себя дома везде, где православный храм. Мне близки слова преподобного Варсонофия Оптинского: «Со Христом и каторга рай». Вместе с тем русская среда мне наиболее близкая и родная. Во время моих посещений России я действительно получаю большую радость. И духовный заряд. И утешение. И не хочется её покидать.
– Расскажите о жизни в стране. Как выглядят США глазами русского человека.
– Америка, несомненно, великая, красивая, разнообразная и удивительная страна – ведь она Богом сотворена. Но при этом надо учесть, что существуют разные Америки: Америка крупных городов, Америка национальных парков и заповедников, Америка радикалов, Америка патриархальная, Америка фермеров, Америка «голливудская», Америка бездомных, Америка христианская…
Америка во многом, как ни удивительно, похожа на Россию, и не только своими просторами и объёмами. Средний американец во многом похож на среднего русского: открытость, хлебосольство, взаимовыручка, общительность, широкий охват, ну и не прочь выпить. Нам всё же не следует забывать, что исторически, до трагических событий 1917–1918 годов, Россия и Америка имели весьма дружественные, тёплые и доброжелательные отношения.
В Сан-Франциско я всегда хожу по городу в подряснике и летаю на самолёте тоже исключительно в подряснике. Благодаря моему внешнему виду у меня бывают интереснейшие встречи, и я могу в какой-то мере судить о людях по тому, как они относятся к русскому православному священнику в священническом одеянии. В октябре я застрял на ночь в аэропорту в Денвере и был приятно удивлён отношением ко мне как к священнику, это о многом говорит: одни люди со мной просто здоровались и улыбались; несколько человек (не православных) попросили меня за них помолиться и их благословить; один человек с татуировками и пирсингами назвал меня «батюшкой» и уступил место; некоторые девушки в спортивных костюмах мне помахали, причём первые.
Сохранить свою веру и русскость здесь вполне возможно. И спасаться можно. Я не считаю, что в Греции, Украине, Румынии или России легче воспитывать детей и легче спасаться, нежели в Америке. Везде трудно, везде искушения, везде свои проблемы, везде вызовы, но и везде Господь, везде Его благодать и радость!
Немало русских уехали из России по экономическим причинам, и именно здесь, в Америке, они стали патриотами России и воцерковились. Есть такие, кто приезжает сюда из России и ругает свою родину, – я этого не понимаю. Это же родина, там и близкие, там могилы родных, там друзья, там они получили образование, там им была привита культура. Но и наоборот, люди из России, приехавшие сюда, получившие здесь работу и много возможностей, потом возвращаются в Россию и ругают Америку, но сохраняя свой американский иммиграционный статус – «на всякий случай». Среди таких есть и те, кто именно здесь открыл для себя Православие и начал ходить в храм.
Такая неблагодарность – нехорошо и неприемлемо. Надо за всё благодарить Бога и понимать Промысл Божий в нашей жизни.
Впрочем, я недавно прочитал интересные слова замечательного русского композитора Георгия Васильевича Свиридова о себе: «Я русский человек! И дело с концом. Что ещё можно сказать? Я не россиянин. Потому что россиянином может быть и папуас. И прекрасно он может жить в России. Пусть и живёт. Но русский человек – это русский человек. Во мне течёт русская кровь…»
– Отец Петр, расскажите, сколько сегодня приходов в вашей епархии? И как много здесь православных?
– В обширной Западно-Американской епархии немногим более 40 приходов в 8 разных штатах (в том числе и на Гавайях) и в Мексике. Самый большой монастырь у нас женский, в пустыне Аризоны – обитель преподобного Паисия Величковского, там около 25 монахинь, все американского происхождения, служба проходит на английском языке. Во время пандемии у нас открылось два новых прихода в штате Аризона – в пригороде Финикса и в городе Тусоне.
Калифорния стала очень дорогой для жизни, особенно жильё, поэтому люди отчасти переезжают в Техас, Аризону и Юту. На Западе США представлены все православные юрисдикции: греческая, нтиохийская, сербская, болгарская, американская (Православная Церковь в Америке), русская. У нас здесь очень хорошие и доброжелательные взаимоотношения со всеми.
Наш приход в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» был создан в 1927 году группой прихожан из первого православного прихода в Америке, Свято-Троицкого. Первый храм сего прихода был воздвигнут в честь святого благоверного князя Александра Невского, второй (оба храма сгорели) – в честь святителя Василия Великого (именно в нём служил будущий Всероссийский патриарх, святитель Тихон, который провёл в Сан-Франциско около пяти лет и, между прочим, имел и американское гражданство), а Троицкий собор – третий храм сего прихода.
В 1950-х годах в Сан-Франциско был большой приток русских из Китая, и они загорелись идеей постройки нового собора в русском стиле. К строительству приступили в начале 1960 года, а завершили в 1966-м. В том же году 14 марта, в день Торжества Православия, святителем Иоанном (Максимовичем) была совершена первая литургия в новом соборе. И с тех пор у нас литургия и вечернее богослужение совершаются ежедневно, уже более 55-ти лет.
– На сегодняшний день община большая?
– В пределах самого Сан-Франциско 14 православных храмов (при населении 875 000 человек). В своё время наш приход был самым большим в Русском зарубежье, но с годами он значительно уменьшился. Сейчас в него входят как потомки старых иммигрантов, так и представители последних иммиграций из России, Украины, Белоруссии и Молдовы. В числе прихожан есть греки, сербы, румыны и немалое число коренных американцев. Например, регент хора на «славянской» ранней воскресной литургии – американец.
Прибавлю: последний поток иммигрантов в Калифорнию – это по большей части люди, работающие в области информационных технологий. Они здесь по контракту и готовы переехать в любую страну в зависимости от работы и зарплаты. Они, как правило, живут в материальном достатке и комфорте, поэтому многим из этой категории храм реально нужен в редких случаях: покрестить ребёнка (обычно без малейшего намерения приводить его на богослужения) или помолиться об умершем родственнике.
Людям из России, прожившим здесь более пяти лет, подчас уже сложно постоянно жить в России, хотя они на эмоциональном уровне этого хотят. Но им трудно и на Западе оставаться. Со временем появляется тоска по родине, это весьма непросто. Они находятся между двумя странами и двумя культурами и порой мечутся, не могут себе места найти.
– Вспомните самый яркий случай обращения кого-то из местных в Православие.
– Год тому назад я крестил молодого человека – Моргана, джаз-музыканта и сёрфера. Он из французско-американской семьи, которая в никакой храм не ходит. Моргана привёл в наш собор друг, чтобы послушать пение хора, и Моргану пение очень понравилось. Он начал петь в хоре, слушать проповеди, самостоятельно изучать русский язык. Затем моя супруга начала с ним заниматься церковнославянским языком и церковным уставом. Во время пандемии, когда наш собор был закрыт для прихожан, Морган и матушка совершали у нас дома всенощную и изобразительные, всё пели и вычитывали. Таким образом, Морган изучил гласы и даже научился задавать тон. Вот так Господь удивительным образом приводит людей в Свою Церковь. Теперь Морган ещё и читает, и прислуживает у нас в храме. Даст Бог, он в будущем хотел бы служить в Церкви.
– Батюшка, поделитесь, пожалуйста, особенностями приходской жизни.
– Богослужения у нас в соборе совершаются преимущественно на церковнославянском языке, с вставками английского, да и проповедь может быть на двух языках. Мы посильно стараемся хранить богослужебные традиции Русской Зарубежной Церкви, в основе которой – богослужебный чин дореволюционной России. Особенно бережно относимся к литургическим особенностям, которые внесли и хранили приснопамятный архиепископ Иоанн (Максимович) и его преемник – архиепископ Антоний (Медведев).
«Официальными» прихожанами считаются люди, которые не только посещают службы и у нас исповедуются и причащаются, но юридически состоят его членами. Такова норма всех православных общин в США. Члены прихода делают ежемесячные денежные взносы на нужды храма, а также имеют право голоса на общеприходских собраниях. По уставу все должности в приходе – староста, казначей, старшая сестра, ревизионная комиссия – на добровольных началах (то есть без зарплаты). Приходской совет обычно собирается раз в месяц для обсуждения текущих дел.
При соборе действует сестричество. Под покровом нашего храма действуют две школы: Свято-Кирилло-Мефодиевская русская церковная гимназия и Свято-Иоанновский православный лицей – ежедневная англоязычная школа,
которая полностью заменяет государственную американскую школу.
– Отец Петр, когда мы готовились к интервью, вы сказали, что у вас много мыслей насчёт всей этой истории с коронавирусом...
– Эта тема очень обширная. Поэтому ограничусь некоторыми моментами: наш собор был закрыт для прихожан в течение 12 месяцев. Все службы совершались, но без людей. Закрытие собора было настоящим испытанием как для духовенства, так и для прихожан.
В первые месяцы пандемии происходили удивительные вещи: семьи впервые в жизни начали молиться вместе, совершать богослужения мирским чином в своих домашних церквах. На сайте собора выкладывались указания, как это делать, и тексты из всенощной и обедницы. А когда начались трансляции служб, для многих прихожан впервые по-настоящему открылись богослужебные тексты – они начали понимать, что читается в храме! В трудное время, когда собор был закрыт, одна из главных задач духовенства была – не лишить прихожан Святых Даров.
Был небольшой сегмент людей, который погрузился в мир «Ютуба» и был поглощён теориями заговоров и тому подобное, но для основной части наших церковных прихожан было понятно, что Господь попустил это испытание и надо смиренно нести эту, по словам протоиерея Владимира Воробьёва, епитимью, наложенную на нас Богом за наше равнодушие к богослужению, за наш эгоизм и отсутствие любви к ближнему, за наше пренебрежение к христианским обязанностям и к храму Божиему. Наши прихожане в этих непростых условиях проявили удивительное доверие, послушание и единство.
Ещё замечу, что во время пандемии было невероятное количество молитвенных просьб к святителю Иоанну, люди со всего мира весьма нуждались в его молитвенном предстательстве. Я решил, что поскольку у меня в условиях карантина треб практически нет, контакт с людьми почти исключительно по телефону, то я буду ежедневно служить молебны святителю Иоанну. За полтора года пандемии я смог отслужить более 350 молебнов. Был огромный поток просьб из России. В соборе мы решили, что каждого умершего за это время священника в России будем поминать у нас в течение 40 дней. Служение у мощей святителя Иоанна наложило на нас огромную ответственность и было надеждой для большого числа любящих его и верящих в его молитвенную силу.
– Как складываются отношения с государством? Есть ли поддержка или, наоборот, препятствие деятельности общины?
– В Америке можно спокойно построить храм и совершать богослужения без всякого участия государства, только надо соблюдать городские законы. Когда строился собор в Сан-Франциско, мэром города был православный грек, Джордж Кристофер (Христофи΄лис). Он в 1962 год встретил новоприбывшего архиепископа Иоанна (Максимовича) и преподнёс ему ключ от города. Вот такие личные отношения изредка бывают.
Государство США официально признаёт все «зарегистрированные» Церкви, в том числе и Русскую Православную Церковь Заграницей, в качестве благотворительной и безприбыльной религиозной организации. Церкви как таковые не облагаются налогом.
В России государством признаются только браки, заключённые в ЗАГСе, а в США и Канаде церковное венчание имеет юридическую силу и признаётся государством. Никакого гражданского брака, записи в ЗАГСе не нужно.
А во время пандемии, вот уже два года подряд, любые малые предприятия и некоммерческие организации, в том числе и религиозные общины, имели возможность получить от государства займы для выплаты заработной платы, коммунальных услуг, улучшения или ремонта здания и других деловых расходов прихода. Наш кафедральный собор два раза подал заявки на получение таковых и не только получил немалые суммы, но эти займы были затем государством прощены, то есть перешли от категории займа в категорию гранта.
– С какими серьёзными духовными вопросами вы как пастырь сталкиваетесь в своём служении?
– Если выделить духовные болезни человека ХХI века, главная болезнь – одиночество и проистекающее из одиночества уныние. Человек, особенно без Бога, стал одинок, несмотря на тысячи лайков-подписчиков в своём «Инстаграме» или любой другой социальной сети.
Человек без Бога – потерянный, не знает, кто он, для чего он, куда направляется и где находится. И если человек не знает, кто он, – жить невозможно. Мы не можем знать, как мы выглядим без зеркала, без отображения. И человек не может знать, кто он без Бога, по образу Которого создан. Не случайно, что в наше время небывалый кризис у человека – поиск своей идентичности. А если нет Бога, тогда этот поиск «Кто я?» подчас осуществляется и реализуется в первую очередь на уровне плотском.
Тема идентичности поглощает и социальную жизнь, и политическую, и даже экономическую. Эта проблема касается не только «не имеющих» и ищущих идентичность, но и нас, русских православных христиан, поскольку мы не дали должного примера, не создали настоящие домашние церкви.
Ещё одна духовная болезнь – потеря целомудрия и понятия о скромности. Эта болезнь несёт за собой немало духовных и физических последствий. С интернетом мир разврата стал каждому легкодоступен. Вопрос, который приходится священнику задавать на исповеди последнее десятилетие, особенно мужчинам (будь мужчина в браке или нет): смотришь ли ты порнографию в интернете? Если православный отец, глава семьи, то есть «священник» своей домашней церкви, увлекается порнографией (это, в частности, является и изменой жене), то чего хорошего и спасительного можно ожидать от такого главы семейства? Может ли такой отец требовать от своих детей чистоты или быть примером христианской цельности и целомудрия? Это действительно духовный кризис с серьёзными последствиями для христианства. Меня реально как пастыря больше волнуют такие вопросы, нежели вопросы о глобальных изменениях в политике, экономике и социальном устройстве.
Считаю, что вызовы времени как в США, так и конкретно в России, – в принципе, одни и те же, может лишь в разных градациях и выражениях, но сущность – одна.
– Если путешественник из России окажется в Западно-Американской епархии, какие места вы посоветуете ему посетить?
– Из всех штатов Америки именно в Калифорнии сохранился явный след христианства – даже город Лос-Анджелес назван в честь Божией Матери. В Калифорнии есть град великомученицы Варвары, и град архангела Рафаила, и Русская речка («Славянка»), и город Севастополь. В городе Сан-Франциско жили, приезжали туда и ходили по нему не менее 12 канонизированных святых, в том числе священноисповедник патриарх Тихон (Беллавин), святители Николай Сербский (Велимирович), Иннокентий Московский (Вениаминов), Николай Японский (Касаткин), первомученик Иоанн Кочуров, священномученик Александр Хотовицкий и другие. В 1815 году в Сан-Франциско за отказ принять католическую веру испанцами был замучен до смерти 15-летний мученик Петр Алеут.
Если составить паломнический маршрут по Западному побережью США, необходимо туда включить кафедральный собор иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» с мощами святителя Иоанна (Максимовича) и келью владыки при доме Тихона Задонского в Сан-Франциско, мощи великого сербского миссионера ХХ века преподобного Севастиана (Дабовича) Джексенского у подножья гор Сьерра-Невада, могилу приснопамятного иеромонаха Серафима (Роуза) в Свято-Германовском монастыре в Платине (Северная Калифорния), обитель преподобного Паисия Величковского в аризонской пустыне, первый православный приход в США – Свято-Троицкий собор (Православная Церковь в Америке) в Сан-Франциско – там хранятся облачение патриарха Тихона, панагия митрополита Филиппа и колокола, пожертвованные храму императором Александром III. И обязательно поклонитесь чудотворной мироточивой иконе Иверской Гавайской в Гонолулу. Во многих храмах есть как чудотворные иконы (например, в Преображенском соборе Лос-Анджелеса хранится чудесно обновившийся древний образ Божией Матери «Троеручица»), так и вывезенные из России и спасённые святые мощи и реликвии: в Петропавловском храме в Санта-Розе – частица мощей святого Иоасафа Белгородского, а в соборе в Сан-Франциско – пояс праведного Иоан-
на Кронштадтского.
Беседовал
Владимир Вячеславович БАСЕНКОВ