«Афон – это путь к небу…»

Я встретился с ними в монастыре Святого Павла, где неисповедимыми судьбами в один прекрасный день собралось много русских паломников.

После вечернего богослужения и трапезы они пришли в келию, где я жил со своим другом. Во-первых, обменяться впечатлениями, а во-вторых, полезной информацией, в которой мы все остро нуждались: какие афонские монастыри принимают паломников, а какие – нет, какой скит посетить в первую очередь, каким катером и куда можно попасть завтра утром.
Они уже несколько дней путешествовали вдвоём по Афону – молодой компьютерщик из Липецка Вадим Стрельников и иеромонах Герасим из N-ской епархии. Оба загорелые, мускулистые, жизнерадостные. Я попросил Вадима рассказать о том, как проходило паломничество.
– Начну с монастыря Филофей. Мы пришли туда поздно вечером, когда братия уже отошла ко сну. Была открыта только книжная лавка. Мы попросили продавца, чтобы он помог нам приложиться к чудотворной иконе. Несмотря на свои преклонные лета, он куда-то сбегал, принёс ключи, открыл храм, и мы помолились Божией Матери. Я спросил у него про дорогу к монастырю Симонапетра. «Туда ходу не менее четырёх часов», – ответил он.
В двенадцать часов мы вышли, полагая, что успеем ещё засветло. Быстро нашли нужную дорогу. Однако там были и другие указатели – к монастырям Григориат, Дионисиат, Святого Павла. Вскоре мы потеряли направление на Симонапетра, но это нас нисколько не смутило, так как нас устраивал любой другой монастырь. Если дойдём до Григориата, размышляли мы, то там рукой подать и до Симонапетра.
В этот момент мы увидели камень, на нём краской было написано «Григориат, Агиа Павел». Выбрали дальний маршрут, то есть в монастырь Святого Павла. Мы прошли значительное расстояние и довольно сильно уморились. На дорогах Афона легко заблудиться, но нас подобрала машина. Она долго спускалась вниз, и только тут мы поняли, насколько высоко забрались. Если бы не машина, нам бы пришлось идти ещё часа два.
– Вы настоящие паломники, не то что я: мне бы всё на катере, пароме, яхте, ну, иногда на осле.
– Это понятно. Кстати, три года назад мы встретили в келии Панагия двух монахов из нашего монастыря, и с ними был отец одного из монахов. Ему было не менее семидесяти лет, и он с Божией помощью одолел весь маршрут.
– Коль мы заговорили о вершине, то расскажи, как вы поднимались туда.
– Я поднимался на вершину дважды. Первый раз мы пошли с моим другом, который долго прожил на Афоне и знает его вдоль и поперёк. Он большой поклонник старца Иосифа Исихаста. Недалеко от скита Святой Анны есть одно укромное место, его мало кто знает, и его очень трудно найти. Это храм святого Иоанна Предтечи, где подвизался Иосиф Исихаст и где ему являлась Божия Матерь. Мы решили здесь переночевать.
Храм крошечный, два метра на два, я лёг на пол и коленками в солею упирался.
Говорю моему другу: «Этот храм мало кто знает, и в ближайший год сюда никто не придёт». Утром, чуть забрезжило, я проснулся. Смотрю: за окном какие-то тени. Толкаю моего друга: давай просыпайся, кто-то пришёл. Он услышал говор и говорит: «Это греческие монахи, они пришли служить литургию».
Мы схватили наши вещички – и на выход. Так что мой прогноз не оправдался.
– Сколько раз ты уже был на Афоне?
– Четыре.
– Все монастыри удалось посмотреть?
– В некоторых обителях мы были проходом, и, значит, знакомство с ними было мимолётное. А в таких монастырях, как Ватопед, Иверон, Великая Лавра, я останавливался несколько раз. Мне нравится бывать в славянских монастырях – в болгарском Зографе, сербском Хиландаре, русском Пантелеимоновом. Один раз забрался в такую глухомань, что не знал, как и выбраться оттуда.
– Как это произошло?
– Я вышел из Кареи и направился в Ватопед. Мне нравится ходить не по большим дорогам, а по тропинкам. Пошёл по-над морем, вышел на развилку: одна тропинка вела в Ватопед, а другая – в Зограф. На первом указателе была ещё одна надпись: Эсфигмен. Это намного дальше Ватопеда. Я клюнул на эту надпись: думаю, пройдусь от души. Смело двинулся вперёд, думаю, всё равно куда-нибудь выйду, и через некоторое время попал в такие дебри, что шагу не мог ступить – ни вперёд, ни назад – колючки вцепились в меня намертво. Я не запаниковал, но понял, что попал в переплёт. И начал молиться так, как никогда не молился. Я молился Божией Матери, и Она меня спасла. Через несколько часов чрезвычайно трудного, изнурительного пути я снова вышел к тому указателю, который меня спровоцировал. Отсюда отправился в монастырь Зограф, где меня очень тепло приняли, накормили, и я пошёл на вечернюю службу.
– Что дали тебе путешествия по Афону в духовном плане?
– Это самый сложный вопрос. Я разговаривал с нашими монахами на Каруле, и они говорили, что многие паломники приезжают на Афон для того, чтобы набраться новых впечатлений.
А о том, чтобы проникнуться духом покаяния и изменить свою жизнь к лучшему, и речь не идёт. О себе я могу сказать, что настоящего покаяния у меня тоже нет. На исповеди я каждый раз об этом говорю, а больших изменений нет.
– Но всё равно пребывание на Святой Горе Афон безследно не проходит для каждого паломника.
– Конечно, это так. Если во мне происходят изменения, то их должны видеть окружающие.
– Кроме Афона есть ведь ещё и Иерусалим. Он тоже может помочь нам измениться. Одним паломникам он пошёл на пользу, другим – нет. Говорят, что Гоголь, посетив Святую Землю, сказал, что его сердце осталось таким же, как и прежде, – оно не дрогнуло, не затрепетало, не смягчилось, то есть Гоголь каким был, таким и остался. Он честно в этом признался.
– Надо было спросить окружающих людей, изменился Гоголь или нет. Может быть, и изменился. А сам он сказал так о себе или из-за скромности, или для того, чтобы скрыть истинные последствия своего путешествия.
Афон – это путь к Небу. Каждый христианин, который серьёзно подвизается во Христе, хорошо понимает это. Каждое моё путешествие на Святую гору – маленькая ступенька к Чертогам Небесного Иерусалима.
– Пожелаю, чтобы таких ступенек у тебя было как можнобольше.
– Если жив буду и если Господь даст.
– Вадим, ты с отцом Герасимом бывал в таких местах, куда не каждый паломник рискнёт пойти.
– Когда я собрался на Карулю, то отца Герасима ещё не знал. Путешествовал один, иногда попадались попутчики, но временные – у меня своя программа, у них – своя. Два года назад я прокатился на пароме вдоль Карули и посмотрел, как она выглядит внешне. Монастырей я там не увидел, но желание побывать осталось. В монастыре Ватопед я спросил у одного русского послушника, не знает ли он, у кого можно остановиться на Каруле. Он сказал, что знает только отца Рафаила.
Я сел на паром в Дафни и отправился в путь. На причале я, как и другие паломники, взял поклажу, предназначенную для монахов, которые здесь подвизаются, и стал подниматься вверх. По пути разговорился с одним монахом. «Как вас зовут?» – спросил я. «Рафаил», – ответил мой попутчик. «Отче, вы, наверное, будете смеяться, но я иду вас искать», – сказал я.
«С какой целью вы идёте на Карулю?» – спросил Рафаил. «Хочу узнать внутреннюю Карулю, её святыни, а без проводника это невозможно», – ответил я. «Для начала остановитесь в архондарике у отца Афанасия, – посоветовал Рафаил. – А потом я вас проведу по каливам».
Отец Афанасий, можно сказать, легендарная фигура на Афоне, его знают все русские. В скиту я и познакомился с отцом Герасимом.
– Ну и как, попали вы на Карулю?
– Рафаил сдержал своё слово. Внутренняя Каруля – это отвесные скалы, спускаться здесь можно только по цепям.
– Не испугался?
– Страха не было. Но я спускался со всеми мерами предосторожности. Рафаил познакомил меня с русскими монахами, которые подвизаются на Каруле (человек пять-шесть). Попутно мы с Рафаилом решали и хозяйственные вопросы.
– Какие именно?
– На Каруле существует система лебёдок, с помощью которых монахам можно передавать не только продукты, но и разные строительные материалы. Мы передавали доски, трубы и прочее. Рафаил выполняет роль прораба (это я так окрестил его). Он знает, что нужно делать в том или ином месте. Например, на одной скале он показал мне две лесенки и сказал: «Вот эта лесенка уже прогнила, её нужно менять, сейчас руки до неё не доходят, но чуть позже я это сделаю».
Монахи (все молодые) принимали нас очень радушно, угощали чем Бог послал. Обычно у нас оказывались какие-нибудь общие знакомые, монахи просили передать им поклон.
– Проникла ли цивилизация на Карулю?
– Конечно. У всех монахов есть сотовые телефоны.
– А как с водой дело обстоит?
– Они пользуются дождевой водой. Правда, её не всегда хватает.
– Но ведь дождевая вода иногда бывает неважной…
– У нас в городах – да. А здесь никакой промышленности нет, поэтому вода хорошая. Тем более Афон – святое место, и оно освящает воду… В гостях у монахов я подзадержался, неожиданно стемнело (на Афоне ночь наступает очень быстро). В скит к отцу Афанасию я возвращался в полной темноте.
А утром мы с отцом Герасимом отправились вверх. Достигли тропы, которая ведёт в Великую Лавру, по ней паломники возвращаются с вершины Афона. Мне хотелось попасть в Кавсокаливию, я о ней много читал, а видел только с моря. Мы не представляли, как это далеко. Если бы мы это знали, то не рискнули бы предпринять такое путешествие.
После Кавсокаливии поздно вечером достигли румынского скита Продром. Здесь нас приняли очень хорошо, всё было побратски. Утром побывали на богослужении. А потом начался дождь. Сначала мы решили переждать его, но потом передумали и пошли в Великую Лавру. И не прогадали. Несмотря на то, что служба уже закончилась и шла уборка храма, нам позволили приложиться к мощам преподобного Афанасия Афонского.
Мы испытали ни с чем не сравнимую духовную радость.
Прошло несколько дней. И вот новая встреча с бывалыми паломниками, на этот раз в русском Пантелеимоновом монастыре. В середине дня, когда наступило время отдыха, мы с Вадимом присели на лавочку в монастырском саду.
– Вадим, мы расстались в монастыре Святого Павла. Мы отправились в одну сторону, вы – в другую. Как сложилось ваше дальнейшее путешествие?
– Мы с отцом Герасимом пошли на пристань. Там есть тропинка, которая ведёт в монастырь Дионисиат. Она то вверх убегает, то вниз. Мне вспомнилась фраза из Священного Писания: «Возноситься до небес и спускаться до бездны».
Начал накрапывать дождик. Ситуация усугубилась тем, что мы потеряли тропинку. Я пошёл на разведку, а отец Герасим остался на месте. Внизу виден был мостик, а вот как добраться до него, было совершенно непонятно. Как позже выяснилось, я пошёл совсем не туда, куда надо, и оказался на голых камнях.
Между тем отец Герасим тоже отправился на поиски тропинки. Он её быстро нашёл и вышел к мостику. Я стал спускаться по камням. Камни были мокрые, ноги скользили, посыпались из-под ног мелкие камешки. Я несколько раз основательно напрягся. По милости Божией я спустился благополучно, и мы продолжили наш путь к Дионисиату.
К нашей великой радости, мы попали на Божественную литургию. Что удивительно: мы в монастыре Святого Павла были на ранней литургии, потом пили чай, более часа были в пути, а в Дионисиате всё ещё продолжалась служба. Мы приложились к иконам, взяли по кусочку благословенного хлебушка, а потом нам предложили по чашечке ароматного кофе и тарелочку рахат-лукума.
После этого прошли в монастырь Григориат. Дорога была по-над морем, слева от нас были отвесные скалы, снова стал накрапывать небольшой приятный дождичек.
В архондарике нас пригласили остаться на сутки, но мы сказали, что хотим попасть в монастырь Симонапетра. Архондаричный сказал, что в том монастыре паломников не принимают, скорее всего, из-за ремонта. «Ничего, – сказал я, – попробуем; если не примут, то помолимся в храме и пойдём дальше».
Дорога в монастырь Симонапетра очень крутая. Может быть, самая крутая из всех, по которым мы ходили, и самая тяжёлая. Мы здорово устали. Но игра стоила свеч. Монастырь, стоящий на отвесной скале, потряс наше воображение. Мы минут десять стояли на одном месте и любовались им. А попутно отдыхали.
В архондарике мы попросили оставить нас ночевать. Монах сказал, что есть одна келия, но проблема в том, что… «Подождите немного, – добавил он, – скоро придёт архондаричный и решит вашу судьбу». Я не сомневался, что исход будет положительный. Дело в том, что четыре года назад я пришёл в этот монастырь, и мне сходу дали от ворот поворот. Но я постоял немного, помолился, пришёл нужный человек, без лишних слов разместил меня и, кроме того, подарил мне кассету с записью монастырского хора.
Прошло минут сорок. Наконец появился молодой, жизнерадостный архондаричный и на бойком английском языке объявил нам, что оставить нас не может: «Идите в Григориат, там вы можете переночевать». Я ответил: «Спасибо за совет, но мы только что оттуда. Мы пойдём в Пантелеимонов монастырь».
Он не поверил. Во-первых, до русского монастыря очень далеко, а во-вторых, усилился дождь, водные потоки напористо били в оконные стёкла. Архондаричный и его помощник вышли на улицу посмотреть: куда мы всё же пойдём. Они очень удивились, когда увидели, что мы держим путь на запад, в сторону Пантелеимонова монастыря. Наверняка подумали: дураки, да и только! Они же не знали, что русские назад не возвращаются.
У меня была слабая надежда, что нас подберёт попутная машина и подбросит до Дафни или до Ксиропотама. Или кто-нибудь другой поможет. И я не ошибся. Вскоре мы достигли русской келии святого Модеста. Там шла вечерняя служба. Нас пригласили в храм. Мы порадовались знакомому богослужению на церковнославянском языке, по которому, откровенно говоря, сильно соскучились. После богослужения нас безо всяких расспросов пригласили в трапезную, покормили, напоили горячим чаем. «Сейчас пойдёт машина в Дафни, – сказал один из монахов, – она может подбросить вас до Ксиропотама, а там до Пантелеимонова рукой подать». Мы сказали, что очень устали и что, если есть возможность, хотели бы здесь переночевать. «Нет проблем», – ответил монах. Нам отвели удобную келию, и мы прекрасно отдохнули.
Утром в Карею мы отправились пешком. Здесь предполагали помолиться у чудотворной иконы Божией Матери «Достойно есть», но храм, в котором она находится, был, к сожалению, закрыт. Потом зашли в скит святого апостола Андрея Первозванного. Здесь нам повезло. Греческий монах открыл храм, и мы приложились к главе святого апостола. Монах нас не торопил, и мы пробыли в храме столько, сколько желала душа.
А душа желала молитвы. Прежде всего, мы помолились о том, чтобы Господь помиловал Россию и всех русских людей, а так-же о том, чтобы Он помог нам достойно переносить грозные искушения, которые неизбежны в последние времена.
Теперь наш путь лежал в Дафни. Машина из скита святого Модеста подвезла нас до Ксиропотама. В этом монастыре находится величайшая православная святыня – самая большая часть Животворящего Креста Господня. В этот раз нам не удалось её увидеть, так как монастырь готовился к празднику Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня и паломников не принимал. Ну, не всё коту масленица.
Побывав после этого в Дафни, мы отправились в Пантелеимонов монастырь. В этот день праздновалась память преподобного Силуана Афонского, известного русского подвижника и аскета. Нам здесь повезло дважды. После длительного всенощного бдения часть братии и паломников отправилась на мельницу, где в своё время нёс послушание преподобный Силуан. Здесь, в храме пророка Божия Илии, состоялась ранняя Божественная литургия. Особенность её была в том, что монахи служили на греческом языке, за исключением тропарей.
Нечего и говорить о том, что мы с отцом Герасимом исповедовались и причастились Святых Христовых Таин.
– С чем я вас обоих и поздравляю.
– Спаси вас Господь, – ответил Вадим, вставая со скамейки.
– Через семь минут отходит катер, и нам надо торопиться. Помолитесь о нас – наше путешествие по Афону ещё не закончилось.
Друзья спорым шагом удалились в сторону пристани. Их ждали новые монастыри и скиты, пещеры и каливы, встречи с отшельниками и духоносными старцами, новые каменистые тропы, горные говорливые ручьи и затяжные перевалы…

Николай Петрович КОКУХИН
Фото автора