В конце ноября Святая Церковь чтит память святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. Это событие даёт нам повод поговорить о кризисе так называемого Западного Возрождения, питающегося от аристотелевской философии, платоновской теологии и птолемеевской астрологии, смешавшихся с повреждённой на Западе христианской верой. Поговорить, с одной стороны, об этом, а с другой – о подлинном Возрождении человека. О Возрождении в Духе Святом, о Преображении, к которому и призывает, согласно со Святыми отцами, Божественный Григорий.
Итак, немного истории – ровно столько, чтобы мы могли понимать, о чём идёт речь.
В первой половине XIV века в Константинополе появился молодой образованный и учёный монах, эстет и ритор по имени Варлаам Калабрийский. Прибыл он из Южной Италии и в считаные месяцы обворожил тех, кого сегодня назвали бы «правящими элитами». А дальше произошло следующее.
Варлаам узнал о распространённой в православных монастырях практике «умного делания», когда посредством сосредоточенной Иисусовой молитвы некоторые монахи достигают видения так называемого Нетварного света. И вот тут образованный монах стал насмехаться над самой возможностью такого видения и даже более того – отвергать саму мысль, что свет, явленный Господом на горе Фавор, – свет нетварный, то есть несотворенный подлинный свет Божества. Варлаам утверждал, что человек, как тварное существо, в принципе не может воспринимать ничего, что относится к нетварной области Божества. Собственно, на этом суждении и основано всё западное богословие – на мнении о том, что между вечным несотворенным Богом и всем тварным миром не может быть никакой сопричастности, никакого духовного сообщения. Отрицая возможность приобщения человека нетварному Божеству, Варлаам фактически отрицает саму возможность духовной жизни для человека, оставляя его наедине с собой и с бесовскими энергиями этого падшего мира.
Святитель же Григорий в согласии с Церковью различает непостижимую безначальную сущность Бога и Его силы, энергии, которые «допускают приобщение себе» человека.
Свои насмешки и «обличения» Варлаам Калабрийский облёк в форму рукописей, которые вскоре стали иметь хождения в образованных слоях византийской элиты, а затем стали распространяться и в остальных слоях православного народа.
И вот тогда Господь явил миру воистину светильника веры – образованнейшего человека своего времени, воспитанника Святой Горы и апологета «умного делания», тогда ещё иеромонаха Григория Паламу. Ему в руки попались сочинения Варлаама Калабрийского, и будущий святитель, заметив в них явные погрешности против чистоты истиной веры и осознав, какое смущение эти погрешности могут внести в жизнь Церкви, также письменно, аргументированно и по существу ответил на все ошибки в суждениях новоявленного «учителя». Так началась заочная полемика, растянувшаяся на несколько десятилетий и названная впоследствии «эпохой паламистских споров».
Итак, во вступительном слове к своим полемическим богословским заметкам, объединённым впоследствии под названием «Триады в защиту священнобезмолвствующих», святитель противостоит мнению, что познание Бога возможно только посредством образования и науки, то есть через познание преимущественно рассудочное. В то время как путь приобретения «знания истины» – это путь отвержения греха
и исполнения заповедей, путь молитвы и всецелого устремления к Богу.
Можно сказать, что квинтэссенция всего этого полемического трактата заключена в следующих словах святителя: «Благодать и энергия обожения – другое, чем добродетель и мудрость». Здесь заложен главный конфликт между Западом и Востоком, между душевностью и духовностью, между латинско-протестантским миром и Православием. Здесь обозначены два взгляда на саму природу человека, на его призвание и пути достижения высшей цели человеческой жизни.
У нас часто путают понятия душевности и духовности. Считается, что учёность, образованность, доброжелательность и культурность – уже признак высокой духовности. Но на самом деле это ещё только признаки душевности, и именно таким – образованным, интеллигентным, мягким и предупредительным человеком – может быть даже убеждённый атеист и безбожник. О принципиальной разнице между душевностью и духовностью говорил и апостол Павел. Более того, он утверждал, что «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия» (1 Кор. 2, 14), то есть уже тогда, на заре христианства, апостол предупреждал об опасности автономного, безблагодатного суждения об устройстве этого мира и самого человека. Именно по этому – увы, безблагодатному – пути и стала развиваться богословская, а затем и научная, культурная мысль Запада. И в основании всей западной модели мировоззрения лежит мысль о невозможности благодатного общения и единения человека с Богом, то есть безблагодатность.
В противопоставление этой ложной идее святитель Григорий с возможной полнотой раскрыл православное святоотеческое учение о благодатном единении человека с Богом как о главной цели человеческой жизни. Суть этого учения заключается в том, что Бог непознаваем в Своём существе, но общение и единение с Ним для человека необходимо и возможно посредством нетварных Божественных энергий.
Иначе говоря, западное богословие, отвергающее учение о несотворенных Божественных энергиях, фактически отсекло от себя Бога и положило «великое и непроходимое зияние» между Богом и человеком. Последствием этого стало постепенное, но неотступное разложение духовной и нравственной жизни на Западе, что мы и наблюдаем сейчас во всей очевидной и удручающей полноте. Фактически святитель Григорий говорит о том, что западные философы придумали себе какого-то иного «неприобщаемого бога», так что (добавляет он с горькой иронией) «надо, видно, искать нам
другого Бога, не только самодостаточного, но ещё и благого, как-то приобщимого, чтобы, приобщаясь Ему, мы существовали, жили и обоживались». То есть речь идёт не о каких-то частных и второстепенных вопросах, а о важнейшем вопросе отношений человека с Богом.
Не отвергая в принципе полезность знаний, святитель Григорий крайнюю увлечённость идеями научного прогресса сравнивает с одержимостью другими пагубными страстями. Все они удаляют человека от Бога и обрекают его на пустоту и страдание. Вообще, если занятия внешней мудростью и полезны, то лишь на время, для развития инструмента общения с веком сим, а затем должно быть оставляемо. «Близок к Богу не многоучёный, а добродетелями очистившийся от страстей и в неотступной и чистой молитве прилепившийся к Богу», – напоминает святитель.
Влияние исихазма (учения о приобщении человека Божественной благодати) на духовное, культурное и политическое развитие Православного Востока XIV–XV веков было чрезвычайным. Именно это позволяет говорить нам о феномене «Восточного возрождения», которое оказало своё благодатное воздействие и на Русь. Но последовавшая затем турецкая экспансия на Востоке и усиление влияния западной культуры на Севере во многом искусственно сдержали энергию этого возрождения. Западное же Возрождение явило себя во всей полноте и далее – в периодах всё большего угасания и вырождения, вплоть до сегодняшней псевдокультуры секулярного либерализма и постмодернизма.
Но потенциал того, что мы назвали «Восточным возрождением», не может быть исчерпан, ибо его основанием является Сам Господь Иисус Христос, истинный Бог и истинный Человек. Образ Преображения, Фаворского света стал ключевым в богословии святителя Григория. Господь на горе Фавор явил нам не только Свою Божественную славу, но и показал то, к чему призван каждый человек и достижение чего возможно при участии нашей доброй воли, – преображение собственной жизни в соработничестве с Богом и достижение единства с Ним в Горнем свете.
Потенциал действительного Возрождения заложен в понимании природы человека и его призвания. Святитель Григорий показал, что «полноту исполнения возраста Христова», то есть полного раскрытия своего потенциала, человек достигает только в единстве с Богом. И в этом принципиальное отличие подлинного человеколюбия от гуманизма, который высшей ценностью этого мира полагает человека греха со всеми его «страстьми и похотьми», отрицая саму необходимость борьбы с грехом и трудного, в единстве с Богом, пути благодатного преображения.
Главный труд христианина, по слову святителя Григория Паламы, – «возделывать и хранить своё сердце». Знание же, неутомимо и усердно приобретаемое Западом на протяжении веков, привело его сердце в такое надмение, что только самого себя он мнит высшим мудрецом и судией мира. Спорить с этим мнением безполезно – гораздо важнее отстаивать своё понимание правды, пусть даже это будет чреват возмущением «мирового судьи» и законника.
Сегодня мы можем говорить о России как о полноправной восприемнице идей Восточного возрождения. Только бы мы сами вполне осознали это своё призвание и стремились к его осуществлению. Высокомерие Запада, его неистребимая вера в силу учёности и прогресса заставляет многих представителей западного мира смотреть со снисхождением на «примитивный Восток» и «посконную» Русь.
Но за её простотой Запад не в состоянии разглядеть красоту и силу, которую невозможно не только понять и приобрести, но и увидеть посредством одних только человеческих усилий и средств.
Главная же энергия того, что мы называем сегодня возрождением «Русского мира», заключается не в национальной гордости, а в ясном понимании действительного призвания человека и путей достижения полноты его жизни. И в этом смысле Возрождение это, несомненно уже начавшееся, имеет не узконациональное, а мировое значение. Потому что основоположником этого Возрождения является Сам Господь, пострадавший и умерший на кресте во искупление наших грехов, воскресший и вознесшийся на Небеса, чтобы даровать нам возможность достижения благодатной полноты человеческой жизни в единстве с Богом.
Священник Димитрий ШИШКИН