С конца восьмидесятых началась работа по возведению храма в моём родном городе – Артёмовске Перевальского района Луганской области. Артёмовск относительно молодой город, статус свой получил лишь в 1961 году. До этого был посёлком городского типа, названного в честь товарища Артёма, а основано поселение было в 1910 году под именем Екатериновка. «Екатериновские угольные копи», «Екатерининский рудник». Уже через четыре года численность населения составила около 900 человек, была открыта первая начальная школа. В 2016 году неугомонные украинские власти, декоммунизируя всё и вся, переименовали Артёмовск в Кипучее, что, конечно же, не было признано местными жителями и фактическими властями города.
Со времени основания рудника здесь никогда храма не было. Прошли 20-е, 30-е годы, война… Хоронили иногда с пением «Святый Боже» – бабушки шли за гробом. Кресты на могилах ставили. Верующие ездили на службы в райцентр или в село Малоивановка.
Хотел бы поделиться некоторыми воспоминаниями из детства о моём пути к Богу, что впоследствии подвигло меня инициировать открытие храма в нашем городе.
В школе учительница перед Пасхой проработку вела – это где-то 1966–67 годы: «Вы смотрите, в церковь не ходите». А церковь в районном центре, от нас шесть километров. «В церковь не ходите, иначе могут в стенгазете про вас написать, поместят вашу фотографию». Такое вот было запугивание. Естественно, это как-то воздействовало, но в то же время и интерес возникал. Вообще, у нас в доме церковная тема не звучала, вот только бабушка иногда что-то рассказывала, когда я её расспрашивал. Начав тайком от родителей посещать храм в райцентре, я стал много читать по религиозной тематике. Перелопатил всё, что было в нашей библиотеке на эту тему, – увы, это была атеистическая литература.
А ещё я подражал богослужению – через это многие священники прошли, и Патриарх Алексий, я читал. Дома, когда никого не было, я подражал дьякону с его басом. Вместо ораря была красная лента с полосами, очень напоминающая дьяконский орарь, но это был элемент экипировки пионера-знаменосца, который носил такую ленту через грудь. Я взял её и как орарь использовал. Вместо кадила – белая парафиновая свеча, с помощью которой я изображал каждение. Вот такие были у меня свои богослужения в доме.
Мне как-то удавалось всё-таки тайно и храм посещать, и дома молиться, несмотря на то, что окружающим тогда не была ясна полная картина и глубина моего увлечения.
Наиболее крупный инцидент был в школе. В десятом классе уроки истории и обществоведения вёл директор Иван Иванович – такой крупняк по комплекции, по росту. Перед ним трепетали все – и учащиеся, и учителя. Вот идёт он по коридору, эдакий слоник, и все прижимаются к стене. Он был такой медлительный, степенный. Проходит такой слоник по школе, все по углам: идёт директор Иван Иванович. Потом, когда он уже стал стареть, тогда, как над старым медведем шавки начинают издеваться, так и ученики над ним. Вот он ведёт урок, допустим, обществоведения, кто-то отвечает или он сам говорит и вдруг – засыпает на две-три минуты. Потом просыпается и продолжает вести тему дальше. Естественно, все давятся от смеха. Вот этот Иван Иванович на уроках обществоведения имел такое обыкновение: начинал он урок с того, что вызывал на первые парты несколько жертв, которым надо было в письменном виде за 15 минут ответить на тему предыдущего урока. Однажды и я оказался в числе этих жертв. Мне попался вопрос: «Материализм и идеализм» – в начале курса обществоведения была такая тема. Я уже тогда был в какой-то степени воцерковлённым человеком. Начинаю отвечать на эту тему. Пишу в таком нейтральной стиле: «Материализм считает, идеализм считает…». И вот где-то в моём повествовании надо было употребить слово «Бог». Я, недолго колеблясь, пишу с большой буквы это слово и отдаю свою работу директору. На следующем уроке он опять вызывает очередных жертв на первые парты для письменных работ и разбирает предыдущие ответы. Наступает пауза, и он говорит: «Вы знаете, у нас есть такой ученик в десятом классе, который пишет, вот его письменная работа, в ответе на вопрос о материализме и идеализме, представляете себе, он пишет слово “Бог” с большой буквы!» И весь класс как засмеётся. Я, естественно, стушевался в какой-то степени, но как-то обошлось, как-то на этом не зациклились. Но отец мой, Сергей Яковлевич, был человек своеобразный, о нём будет сказано дальше, посетил школу только два раза за десять лет: когда меня привели в первый раз в первый класс, и когда я учился уже в 10-м классе. Он пришёл в школу к Ивану Ивановичу и говорит ему: «Иван Иванович, вот такое дело, я ничего не могу поделать со своим сыном, он у меня по церквям разъезжать стал, читает церковную литературу». Не помню, не знаю точно, что уж он там говорил, но то, что я посещаю церкви, это он точно сказал. А Иван Иванович ему в ответ (со слов отца): «Да, вот я тоже столкнулся с тем, что он в письменной работе по обществоведению пишет слово «Бог» с большой буквы…».
Вот идёт урок физики в десятом классе. Приходит секретарь и говорит: «Сахаров, к Ивану Ивановичу». Вызывают меня к директору в первый раз, в общем-то. Я уже предчувствую нечто, вхожу в кабинет, он меня спрашивает: «Ты что, церковь посещаешь? Ты что, верующий человек?» Я: «Вы знаете, Иван Иванович, я люблю историю и мне интересно с этой точки зрения посмотреть, побывать»… Я как-то сумел перевести разговор в эту плоскость – культурологическую, что ли, искусствоведческую. Он, к моему удивлению, не стал давить на меня. Произошёл общий разговор, где какая церковь, например, вот там, в Городище – там старообрядцы и т.д. Резюме было такое: «Ну, ты смотри, ты же собираешься поступать в институт, смотри, сложности у тебя будут», в связи с моим таким настроением. На этих словах мы и расстались. Он был историк, я поступал на истфак. Поступил, и он интересовался.
В доме, где я рос, был сосед – человек идейный, от его доносов в 30-е годы были аресты людей. Он даже хотел пресечь пение старушек «Святый Боже» при проводах на кладбище. Услышав за стенкой, как я слушаю по радио трансляции богослужений, он сообщил об этом моему отцу. А недавно в архивах СБУ обнаружили его докладную в партком шахты на то, что у соседа сын слушает вражьи голоса и трансляции богослужений. Тогда отслеживалось, кто с высшим образованием идёт по церковной стезе. Все такие местные уроженцы были на карандаше в спецорганах. Но это уже были семидесятые-восьмидесятые годы, и как-то всё обошлось.
Священника в Артёмовске я видел до открытия храма только два раза. Первый раз он на нашей улице кого-то соборовал, а другой раз шёл за гробом на кладбище. Донбасс, пролетарский край, шахтёрский городок… Ни священника, ни храма не было. Только с конца восьмидесятых годов началось движение в этом направлении.
Разве я мог тогда предположить, проходя много раз по тропе, упирающейся в дореволюционный террикон, что один из домов на этой улице будет переоборудован в церковь? Двухквартирный угловой дом стал основой для храма. Сначала одну квартиру приспособили, затем вторую. Потом расстроили, установили купол над этим помещением, соорудили колоколенку.
Храм всех русских святых. Я сознательно избрал именно этот вариант названия будущего храма – во имя всех святых, в земле Российской просиявших. Ощущая приближение развала страны, с прицелом на будущую возможность соединения вновь, чтобы само название так работало на сознание людей. Я неоднократно служил в этом храме. Мой отец много сделал для оформления этого прихода, они с товарищем сюда приходили, много трудились. Мать тоже много потрудилась для храма: и пела там, и читала, что-то делала своими руками. Свою лепту и я, и родители внесли в этот храм, что-то дарили, например, купель для погружательного крещения. Сейчас в храме проходят регулярные службы, нередки крестные ходы по городу.
Приход состоялся, 30 лет исполняется в этом году. Готовится книга, посвящённая этому событию. Многолетний настоятель о. Михаил любим народом, всегда приветливо встречает гостей. Уже несколько раз в храме в своём родном городе я имел возможность послужить по старому чину. Эти службы доставили мне большую радость.
Всех прихожан и священников храма сердечно поздравляю с юбилеем и желаю дальнейшего процветания храма!
Игумен Кирилл (Сахаров)