Безценный дар
В Великий четверг, во второй половине дня, мы, большая группа паломников, отправились в Хеврон, к Дубу Мамврийскому. Этой поездке предшествовало много волнений и переживаний. Мы путешествовали по Святой Земле на автобусе, который принадлежал еврейской туристической фирме, а это значит, что водитель у нас был, конечно, еврей. Ехать на таком автобусе к Дубу Мамврийскому нельзя: Хеврон – палестинская территория, и еврей в этих краях, фигура, мягко говоря, нежелательная. Поэтому матушка Любовь (наш гид) пообещала нам автобус с водителем-арабом. Но одно дело – обещать, а что получится – неизвестно.
Время шло, матушка поминутно поглядывала на часы, мы слонялись с места на место, не отлучаясь далеко от гостиницы, а автобуса всё не было. Терпение подходило к концу, мы приуныли и начали роптать и поругивать туристическую фирму, которая обещать обещает, а слово своё почему-то не держит (к матушке это, разумеется, не относилось), как вдруг появился новенький, сверкающий, донельзя чистый автобус и остановился прямо около нас. За рулём сидел араб!
За считаные минуты мы выехали за пределы Вифлеема и по гладкой широкой дороге покатили на юг. Выжженные на солнце рыжие холмы, редкие небольшие поселения, сухой прозрачный воздух – не прошло и получаса, как мы уже подъехали к Хеврону, ослепительно белоснежному городу, вольно раскинувшемуся на отлогих холмах, – оживлённые улицы, на каждом шагу торговцы, лавки, магазины. Мы свернули на довольно спокойную улицу и вскоре остановились у ворот русского монастыря.
Ворота открыл мальчик-араб. Территория монастыря поразила нас своими размерами, границы его терялись за строениями, видными впереди, на пригорке, и за деревьями и кустарниками слева и справа.
В обители меня поджидала нечаянная радость: я встретил давних знакомых – Виктора и Александра, трудников обители. Познакомились мы несколько лет назад в Оптиной пустыни, на берегу озера, где они ловили рыбу.
Паломники отправились в храм, а я попросил Виктора проводить меня к Дубу Мамврийскому – дело близилось к вечеру, и мне хотелось до наступления темноты сфотографировать святыню. Спустились с холма.
Дуб находился за невысокой железной оградой, которая прямоугольником опоясывала небольшое пространство вокруг него. Над оградой – метра на полтора-два – колючая проволока. Если быть точным, то это был не Дуб, а остатки Дуба: древние стволы (их было когда-то три, но остались только два, о третьем напоминал гладкий метровый изогнутый пень) накренились, готовые упасть. И они давно упали бы, если бы не железные, похожие на рельсы подпорки. Кроны как таковой уже не существовало, а коры – тем более. Не было видно и зелени, ни одного, даже самого крохотного листочка. Оба ствола были перехвачены металлическими обручами – помочь старожилу, ведь ему не сто и не двести, а много-много тысяч лет. У основания – бетонное, высотой чуть больше метра, кольцо, – опять же для того, чтобы продлить Дереву жизнь.
Безсловесная драма, достойная кисти художника!
Сколько бурь, ураганов, смерчей перенёс Дуб за свою долгую-предолгую жизнь, – подумал я. – Его секли проливные зимние дожди; на него обрушивался град; его сушил долгий изнуряющий зной; на него налетали буйные ветры… А сколько раз на его зелёную необъятную крону садилась голодная, прожорливая саранча, и, когда она улетала, дерево становилось похоже на обглоданный скелет; его подтачивали всевозможные жуки-вредители, ослабляя его силы...
Дуб походил на солдата-ветерана, прошедшего не одну войну, израненного, покалеченного, с осколками мин и снарядов, так и оставшихся в теле, потому что ни один хирург не мог их извлечь из-за опасения ещё больше навредить организму.
Я подошёл к ограде, выбрал место для съёмки, навёл аппарат на объект между прутьями решётки и сделал несколько снимков.
Через полчаса меня ожидал ещё один сюрприз: когда мы пришли в келию, Виктор подарил мне довольно большой кусок Дуба Мамврийского.
«Дуб – русский!»
В 1865 году начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме стал архимандрит Антонин (Капустин). Он возглавлял её без малого тридцать лет. За это время он сделал для прославления русского имени столько, сколько другому человеку удалось бы сделать за несколько жизней. Дивные и величественные русские храмы, в которых каждый день совершается Божественная литургия, хорошо оборудованные приюты и подворья, где паломник находит отдых после утомительного пути, участки земли с богатой растительностью и необходимыми постройками и, наконец, памятники древней библейской истории и археологии исключительной ценности. Тут вся Палестина – от Тивериадского озера до Хеврона, от Яффы до Иордана.
Одно из первых дел, которому отец Антонин уделил много времени и усилий, было приобретение Мамврийского Дуба и земельных владений вокруг него. Предприятие это являлось далеко не простым. Во-первых, земельные владения стоили очень дорого, а начальник Русской духовной миссии испытывал серьёзные финансовые трудности; во-вторых, покупки в Святой Земле могли производить только турки; и, в-третьих, палки в колёса ставили… русские в лице Палестинской комиссии при Министерстве иностранных дел.
Земельный участок, на котором находился Дуб Мамврийский, уже более семидесяти лет принадлежал некоему Ибрагиму Шаллуди, получившему его в наследство от своего отца Османа. Следует заметить, что арабское население Хеврона считалось наиболее фанатичным из всех мусульманских племён Палестины. Непримиримость хевронских шейхов к христианам была общеизвестной. Среди местных мусульман-арабов существовало любопытное предание: если в Хевроне в месте погребения патриархов Авраама, Исаака и Иакова когда-либо зазвучит колокольный звон, то он принесёт тяжкие бедствия, а может, и гибель всему исламу.
Ибрагим очень дорожил Мамврийским Дубом: этот объект религиозного почитания приносил немалый доход – хозяин продавал иностранным туристам куски Священного Древа, жёлуди и листья для разных поделок. Через некоторое время (в результате осторожной и кропотливой разведки) удалось выяснить, что араб питает большую слабость к презренному металлу, поэтому не исключена возможность, что он расстанется с Дубом. Ну а кто же купит его?
И тут на помощь отцу Антонину пришёл Якуб Халеби, его давний, надёжный и преданный друг, драгоман Русской духовной миссии.
– Я куплю Мамврийский Дуб на своё имя, – сказал он, – а потом передам его вам.
В середине ветреной и дождливой зимы 1868 года в Хевроне появился солидный купец из Алеппо, который намеревался закупить большую партию местных товаров. Это был переодетый Якуб Халеби. В его кармане находились паспорт на другое имя и внушительная сумма денег, собранная благодетелями Русской духовной миссии. Общаясь с местными торговцами, он вскоре познакомился с владельцем Мамврийского Дуба. При каждой встрече он намеренно «сорил» деньгами, щедро угощал Ибрагима и сделал намёк, что не прочь купить участок земли со Священным Древом. Ибрагим клюнул на предложение, так как понял, что в его карман может перекочевать весьма кругленькая сумма. Оформлять сделку он, однако, не спешил, решив затянуть дело как можно дольше и «выжать» из покупателя всё, что возможно. Якуб принял условия игры и набрался не только терпения, но и долготерпения. «Пусть я пробуду здесь хоть ещё год, но от своей цели не отступлю», – сказал он самому себе.
Наступила весна, Якуб часто приходил к Дубу, восхищался его величественной статью, прикладывал ладони к тёплой шершавой коре, смотрел, как играют на ветру листья. Дуб казался ему самым красивым, самым замечательным деревом на свете. Однажды Якуб решил переночевать под Дубом. Он завернулся в одеяло и, прислонившись спиной к дереву, стал размышлять о том, каким образом можно ускорить дело, какой бакшиш может умаслить Ибрагима, чтобы он от слов перешёл к делу и сделка наконец состоялась.
Вдруг раздался выстрел, и над головой Якуба просвистела пуля. Купец мгновенно перекатился на бок. Невдалеке раздался топот убегающего человека. Якуб поднялся на ноги и вытер испарину со лба. Он не сомневался, что у него в Хевроне были недоброжелатели, но чтобы дело дошло до выстрела… такого он никак не ожидал. Купец был не робкого десятка, и всё же, чтобы не искушать судьбу, вернулся домой. Остаток ночи он провёл без сна.
...Они встретились после заката солнца в духане. Угощение было изысканным, вина – отменными, тосты – приятными и остроумными.
– У нас в Алеппо есть чудесная кипарисовая роща, – сказал купец, – и я люблю прогуливаться в ней. – Он достал из нагрудного кармана великолепные золотые часы на изящной золотой цепочке, щелкнул крышкой и взглянул на циферблат. – Именно в эти минуты я обычно подхожу к источнику, чтобы выпить несколько глотков холодной воды. При виде золотых часов Ибрагим вздрогнул и, не удержавшись, всем телом подался к собеседнику, в его глазах мелькнул алчный огонёк.
– Да, да, именно в эти минуты… – Негоциант повернул часы так, чтобы Ибрагим увидел циферблат и тонкие ажурной работы стрелки. Поиграв цепочкой (блики от неё заплясали на потолке и на стенах), купец медленным движением закрыл крышку часов и спрятал их в карман. Ибрагим проводил их таким взглядом, как будто расставался со своим собственным сокровищем.
– Досточтимый эфенди, – сказал он, подвигаясь ближе к собеседнику, – наверно, сам Аллах послал тебе эти часы?
– Да, ты прав, это подарок моего кунака.
– Я ни разу в жизни не видал таких часов. Они мне очень понравились.
– Они нравятся всем, кто их видит, – редкостная, изумительная работа.
– Слушай, а ты не можешь… – Араб замялся.
– Что именно?
– Продать их.
– Нет, – купец покачал головой, – то, что посылает Аллах, не продаётся.
– Я заплачу любую сумму.
– Деньги здесь ни при чём. Ибрагим потускнел.
– Но выход всё же есть, – после минутного молчания сказал купец.
– Какой? – оживился Ибрагим, он выпрямился, в глазах снова появилась жизнь.
– Я могу эти часы тебе подарить!
– Неужели?! – Ибрагим от удивления широко раскрыл глаза.
– Да, – подтвердил купец, – но с одним условием.
– С каким?
– Ты продашь мне земельный участок вместе с Мамврийским Дубом.
– За какую цену?
– Как договорились в последний раз.
– Хорошо. Если добавишь к этому дюжину баранов, то я согласен.
– Пусть будет по-твоему.
Собеседники ударили по рукам и тут же закрепили сделку письменным договором.
Начальник Русской духовной миссии и его помощники с нетерпением ожидали возвращения драгомана. И вот он появился. Взбегая по лестнице, он радостно крикнул:
– Дуб – русский! Дуб – русский!
Его счастливый, возбуждённый вид красноречивее всяких слов говорил о том, что он съездил в Хеврон не зря. Отец Антонин заключил друга в объятия и троекратно расцеловал. – Ты сделал невозможное, – сказал он, чуть отстранив от себя драгомана, но не выпуская его из своих рук.
– Невозможное человеку – возможно Богу, – улыбаясь, ответил тот.
Прошло некоторое время, и стараниями отца архимандрита удалось купить ещё несколько земельных участков, прилегающих к Дубу Мамврийскому. Особенно драматично протекала купля-продажа участка, принадлежащего уважаемому в народе шейху Салеху Мжагеде (фанатизм арабов не мирился с вторжением в их владения неверных). Протестовали все – и феллахи, и кади, и хевронский каймакам, и турецкая администрация. Местный муфтий в своей непримиримости дошёл до того, что, как писал отец Антонин русскому консулу Кожевникову, не постеснялся «публично говорить весьма почтенному и считаемому в народе за святого шейху Салеху Мжагеду, что он стоит того, чтобы снять с него чалму, повесить её ему на шею и водить его с позором по городу за то, что продаёт свою землю христианам…»
Однако, несмотря на серьёзные препоны и нешуточные страсти, законная сделка была благополучно оформлена, и изрядный участок драгоценной земли перешёл в русские руки.
Уже через несколько лет владения Русской миссии вокруг Дуба Мамврийского составили более семидесяти тысяч (!) квадратных метров.
22 мая 1871 года под сенью Священного Древа была совершена первая Божественная литургия.
Конец света откладывается
Дуб Мамврийский – величайшая святыня православного мира. Именно у этого священного Древа нашему праотцу Аврааму явился Сам Господь в виде Трёх Ангелов. Об этом повествуется в восемнадцатой главе книги Бытия. Известная икона преподобного Андрея Рублёва напоминает нам об этом событии библейской истории.
В 1997 году Дуб Мамврийский перестал зеленеть и выпускать побеги. Христиане всего мира опечалились: ведь это означало, что сбылось одно из пророчеств о близком конце света.
Несколько лет назад Русская духовная миссия в Иерусалиме предприняла ряд мер, чтобы продлить жизнь древнему великану, – ему ни много ни мало более пяти тысяч лет. Для этого были приглашены специалисты Никитского ботанического сада из Крыма, Санкт-Петербургского лесотехнического университета и Нижегородского университета имени Н. Лобачевского. Они обработали дерево, а также землю вокруг него специальными биологическими растворами и препаратами.
Это помогло, но ненадолго. Во время сильной бури зимой 2019 года Дуб рухнул – не выдержали проржавевшие металлические подпорки. Впрочем, никакой трагедии в этом нет: ведь стволы никуда не делись, как были во дворике, так и остались. Какова их дальнейшая участь?
Совсем неплохая. Обработанная специальными составами и заключённая в особую стеклянную витрину, святыня будет выставлена для поклонения в том же дворике, рядом с неожиданно прозябшим росточком. Да, я не ошибся. Рядом с Мамврийским Дубом в 1997 году пробился к свету маленький побег. Через несколько лет он превратился в прекрасное ветвистое деревце. Это значит, что конец света откладывается на неопределённый, известный Одному Господу срок.
Нам дано ещё некоторое время на покаяние. Люди, не узнавшие до сих пор Бога, ещё смогут обратиться к Нему и стать на путь спасения.
Рядом с первым росточком возник ещё один, который нисколько не уступает первому ни в росте, ни в красоте. Мне удалось сфотографировать (в разное время, с интервалом в несколько лет) оба росточка.
На днях я заглянул в интернет, чтобы узнать последние новости из Хеврона. В двух-трёх метрах от деревцев – о чудо! – появился третий маленький росточек. Нетрудно увидеть логическую цепочку: три Ангела – три ствола Дуба – три новых Деревца.
Милость Твоя, Господи, к нам, грешным, поистине безпредельна, хотя мы её и не заслужили.
География росточков, выросших от желудей древнего великана, не ограничивается Святой Землёй. Паломники города Осинники, что в Кузбассе, привезли из Хеврона несколько желудей. От одного из них выросло маленькое деревце. Другое растёт в южноуральском селе Булзи (Челябинская епархия), за ним ухаживает женская монашеская община. Как нам не поблагодарить боголюбивых христиан: ведь эти побеги – продолжение жизни священного Древа Авраама.
Заветная дума
Мы познакомились с монастырём, побывали на вечернем богослужении, и вот подошло время отъезда. Густая ночная мгла окутала землю. Редкие фонари теснили её в стороны. Мы направились к Дубу. Послушник Александр открыл калитку, и мы вошли во дворик. Дуб был освещён несколькими фонарями. Обозреть его целиком не было никакой возможности; верхняя его часть терялась в темноте; от него веяло таинственностью и величием.
Я подошёл к древнему великану и приложился к нему.
Некоторые паломники обхватили его руками, как бы поддерживая. Дуб был стянут обручами. Если бы обруч был всего один, то можно было сравнить Дуб с солдатом, подпоясанным ремнём. А многие обручи… это, наверное, целая рота солдат.
– Уезжаем! – раздался голос матушки Любови, и мы с большой неохотой покинули Мамврийский дворик.
Стояла глубокая ночь. Небо походило на Пасхальный храм с безчисленными зажжёнными свечами. Веял прохладный ветерок, пахло кипарисовой хвоей и лавром. Со стороны города доносились слабые, заглушённые расстоянием звуки восточной музыки.
Дуб Мамврийский, вырванный из темноты блёклым светом фонарей, находился как бы вне этого мира. Он думал заветную думу. Какую? Это было его тайной.
Николай Петрович КОКУХИН
Хеврон – Иерусалим – Москва