Как ни странно, сейчас снова слышны громкие, а то и возмущённые мнения в стиле «Наука доказала, что Бога нет», и т. д. и т. п. О мнимой «новизне» таких мнений мы беседуем с игуменом Довмонтом (БЕЛЯЕВЫМ), настоятелем Успенского храма в Ивангороде.
– Отец Довмонт, возвращение подобных мнений о чём свидетельствует? Почему вроде бы взрослые люди, вполне себе разумные в других вопросах, оказываются глухими и слепыми в вопросах наиболее важных? Можно ли говорить здесь об обоюдной нашей вине: христиане не показывают собственной жизнью радость быть с Христом, а глухие и слепые настойчиво отворачиваются даже от намёка о Боге?
– Если вспомнить историю революций и переворотов в Европе и России, то, как правило, их предваряло активное насаждение антихристианских идей в сознании людей. В эти периоды истории быть атеистом и иметь «свободные» взгляды считается особым модным шиком. Глумиться над религией и Церковью становится обычным делом почти во всех слоях общества. Во многом этим настроениям способствовала деятельность философов эпохи Просвещения, так называемых энциклопедистов – Вольтера, Дидро и многих других. Особенно боготворили Вольтера (в прошлом выпускника иезуитской коллегии). О нём говорили, что он задал тон своему времени, заставил читать себя и в лакейских, и в гостиных.
– И грустно, и смешно, когда слышишь крики, особенно от молодых людей, считающих себя образованными: «Наука доказала, что Бога нет!» Как понять, что советские штампы, над которыми смеялись
даже советские люди, возвращаются?
– И опять об истории. Один из профессоров Парижской академии наук рассказал, покатываясь со смеху, как его парикмахер, напудривая ему букли, преважно заметил: «Видите ли, месье, хоть я всего лишь жалкий лекарь-недоучка, я – атеист не хуже иных прочих».
Именно такие «недоучки» наводнили Россию во второй половине XVIII века, принеся с собой и в наши края идеи новомодного атеизма. Именно в дурном воспитании молодёжи новомодными «гувернёрами» видел причину падения нравов русский просветитель и книгоиздатель Николай Иванович Новиков. В издаваемом им журнале «Трутень», в частности, он писал: «На сих днях в здешний порт (говорит известие из Кронштадта) прибыл из Бордо корабль: на нём, кроме самых модных товаров, привезены 24 француза, сказывающие о себе, что они все бароны, шевалье, маркизы и графы»; на самом деле эти французы – ремесленники… Многие из них в превеликой жили ссоре с парижскою полицией… приехали они сюда и намерены вступить в должности учителей и гофмейстеров молодых благородных людей. Любезные сограждане, спешите нанимать сих чужестранцев для воспитания ваших детей! Поручайте немедленно будущую подпору государства сим побродягам и думайте, что вы исполните долг родительский, когда наняли в учители французов, не узнав прежде ни звания их, ни поведения».
Франция накануне революции грезила наступлением эры «разума». Как только была свергнута монархия и арестована королевская семья, Церковь была объявлена вне закона. На алтарях совершались кощунства, храмы и монастыри закрывались. Вот только рядом с новыми святилищами «разума» сразу появилась гильотина. И головы тех самых острословцев и богохульников, так дерзко хуливших всё святое в аристократических салонах и клубах, полетели в простые ивовые корзины под торжествующие крики ликующей черни. Но для многих время революционного террора стало временем покаяния
и обращения к вере во Христа. Именно в застенках революционного трибунала обратился к Богу Жан-Франсуа де Лагарп, писатель, член Французской академии. Именно его считали отъявленным безбожником. Но когда наступила та самая долгожданная «свобода», бывший атеист стал христианином. Гильотина и смерть невинных христиан стали лучшей миссионерской проповедью. Многие из тех, кто совсем недавно был одержим идеями революции, теперь шли в атаку с девизом «За Бога и Короля». Да, в такие времена люди делают свой выбор. Кто-то выбирает Христа, что может означать даже мученическую смерть, а кто-то выбирает благоденствие в этом мире в обмен на спасение безсмертной души. Как поступил бывший епископ Отёнский, Шарль Морис де Талейран-Перигор, оставивший свя-
щенный сан и ставший министром иностранных дел при трёх режимах.
Но урок Французской революции так и остался невыученным ни в Европе, ни в России. Об этом свидетельствует трагическая история XX века. Эпоха мрачных гонений на Церковь и Христову веру в нашей стране стала торжеством исповедничества и жертвенного подвига во имя Христово, о чём свидетельствует сонм новомучеников и исповедников Церкви Русской. Это и была миссия Церкви в тот период.
– Отец Павел (Груздев), другие старцы, с которыми Вам довелось общаться, – они заставляли ходить, опустив голову ниже плеч или угнетая других своей «церковностью»? Они, получается, сатрапы? Или в лучшем случае – «блаженненькие», занятые только собой?
– Вы упомянули старцев, архимандрита Павла (Груздева). Они прожили совсем неизвестную нам жизнь. Ох, если бы люди, обвиняющие настоящих христиан в мягкотелости, хитрости, корысти и прочих выдуманных ими грехах, хоть немного могли себе представить те испытания, через которые они прошли! Хотя бы один день их жизни… Представить это было бы полезно многим нынешним православным, я уверен. Тут не до «толерантности» и «гуманизма». Когда на карту каждый день ставится твоя жизнь, но при этом есть выбор: либо взять на себя ради Христа боль другого, рискуя собой, либо
замкнуться только на себе и не обращать внимания на страдания других. Отец Павел (Груздев) всегда выбирал Христа. И ему было всё равно, в каком виде его сегодня посетит Христос – зэка или «девки-бандеровки» – украинской девушки, у которой украли весь хлеб, и батюшка её накормил, или в виде пьяненького мужичка, соседа по деревне, у которого стряслась беда. В каждом человеке
старец видел Христа. Это и есть непритворная любовь. Это и была их главная миссия. А какие там слова заумные при этом говорят, это уже дело десятое. Мне, конечно, очень повезло, что Господь мне показал этих людей. Это ориентир на всю жизнь. Многие из современного поколения христиан, к сожалению, не имеют такого опыта. Вот почему и происходит иногда дезориентация. Снова оживают
старые атеистические штампы, которые на слуху у всех, кто вырос и учился в безбожные времена. Пустые, ничем не подтверждённые штампы типа «Наука доказала, что Бога нет». При этом, конечно,
не уточняется, какая именно из наук специализируется на вопросе бытия Божия. Или: «Христианство – религия рабов». Помню, как в первом классе мы писали в тетрадках: «Мы не рабы, рабы не мы».
Всё возвращается. Сейчас нам пытаются подменить веру во Христа верой в гуманизм и либеральные ценности. Хорошо об этом сказал наш русский философ Василий Розанов:
«…Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе против всякого зла, всякого негодяйства, всякого злодеяния: и в конце времён злодеи разорвут мир. Заметьте, что уже теперь теснится, осмеивается, пренебрежительно оскорбляется всё доброе, простое, спокойное, попросту добродетельное. <…> Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых, “на роду написанных”, на которых “всё тесто взошло”... В Греции это был ум, в Риме – “господствую”, и у христиан – любовь. “Гуманность” (общества и литературы) и есть ледяная любовь... Смотрите: ледяная сосулька играет на зимнем солнце и кажется алмазом. Вот от этих “алмазов” и погибнет всё...».
Сейчас мне кажется, что слова Розанова напрямую касаются не только Европы Западной, но и нас – всех людей европейской культуры. ХХ век подтвердил правоту его слов.
Как и во времена Французской революции, безапелляционные богохульства снова вошли в моду у молодых людей, правда, теперь наравне с матом вместо французского.
– Можно ли считать это крахом миссии Церкви?
– Так уже считали в течение 2000 лет от Рождества Христова не раз. Церковь и веру хоронят уже не одно столетие. Но что нужно ожидать от миссии Церкви в этом мире? Ведь Христос нигде не
обещал, что все должны поголовно уверовать. Он даже никогда не призывал к этому своих последователей, в отличие от строителей «рая» на земле. Для Христа каждый человек самоценен и дорог
сам по себе как личность. Интересное замечание о Ленине русского социолога Питирима Сорокина: «Я остановился, чтобы послушать Ленина. Воистину он слабый оратор, но мне казалось, что этот
человек может пойти далеко. Почему? Да потому, что он был готов поощрить толпу на любое насилие, преступление, жестокость, на которые в создавшихся деморализованных условиях люди и так
были готовы». Вот в чём принципиальная разница между проповедью Церкви и призывами достичь своей цели любой ценой у большевистских вождей. Их всегда интересовала только цель. «Светлое будущее всего человечества и торжество мировой революции». Человек как личность для них никогда не существовал и не был чем-то самоценным. Отсюда и гильотины французской революции, и концлагеря ГУЛАГа, и Соловков. Отсюда и богохульства нынешних неоатеистов, пытающихся снова воскресить риторику Вольтера, Гольбаха, Гегеля и прочих деятелей, уже однажды пытавшихся осчастливить всё человечество. Прав был старина Бернард Шоу, говоря: «Единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из истории никаких
уроков». Грустно смотреть на те ролики, где захлёбывающиеся от самоупоения юнцы грезят снова наступлением новой эры царства «разума». Теперь уже, правда, электронного.
– Ваше мнение: что мы, христиане, должны отвечать в таких случаях? Должны ли вообще?
– Знаете, лучше всего, на мой взгляд, поможет наша жизнь в полном соответствии с Евангелием. Нас, людей, называющих себя православными христианами. Это убеждение тоже не ново, конечно, но всегда блещет, всегда светит: человек станет настоящим последователем Христа тогда, когда увидит Его в нас. Не увидит – стыд нам и позор. И прежде чем осуждать других, давайте всмотримся внимательно в собственное сердце – есть ли в нём место Богу.
Беседовал
Пётр Михайлович ПЕТРОВ