Ответы протоиерея Александра ШАРГУНОВА
Почему Христос называется Царём? Слово «царь» у нас, естественно, ассоциируется с земной властью и могуществом, а разве Христос был таким? Мой дедушка-псаломщик рассказывал, что после революции в некоторых храмах было велено вычеркнуть из богослужебных книг слово «царь» даже там, где речь шла о Боге. Доходило до того, что молитву «Царю Небесный» они требовали изменить. Очевидно, это была угодливая ревность обновленцев, старающихся понравиться новой власти. Понятно, по каким причинам они боялись этого слова. Тем не менее, может быть, Церкви следовало найти более подходящее обозначение тайны Христа, чтобы не смущать слабых в вере?
И.В. Кудрявцев, г. Волгоград.
Одно и то же слово может выражать разные понятия. Возьмите, например, слово «любовь». Для Церкви это совокупность совершенств и даже именование Самого Бога. А в современном мире часто этим словом обозначается то, что абсолютно противоположно заповеди Божией.
Христос – Царь, но не такой как цари мира сего. Он пришёл насадить Своё Царство на земле, но это Царство – не отсюда, оно – свыше. Евангелие ясно свидетельствует об этом. Но для многих из нас трудно понять это благовестие, глубоко воспринять его в себе. Почти механически наши мирские представления, наши привычные ложные образы всплывают на поверхность, и мы искажаем в своём сознании то, о чём говорит Христос. Мы оказываемся подобными тем людям, которые путали Его Царство с земными царствами. Так было с самого Его рождения. Волхвы приходят в Иерусалим и спрашивают: «Где родился Царь Иудейский?» От этого вопроса царь Ирод приходит в смятение. Ему мерещится угроза, он видит в Иисусе Христе соперника. Велико его заблуждение. Точно так же было, когда после чудесного умножения Господом хлебов, толпа хотела сделать Его своим Царём. Царём – в политическом смысле этого слова. Он должен обладать достаточной властью и силой, чтобы освободить Иерусалим и всю страну от римского владычества. Христос удаляется – Он не царь, которого они ищут.
Такое же смешение происходит во время Его Крестных страданий и Распятия. Из Господа делают посмешище. Воины, кривляясь, кланяются Ему: «Радуйся, Царь Иудейский». Первосвященники, книжники и старцы глумятся над Ним: «Царь Израилев, пусть сойдёт теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем». Воины не перестают оскорблять Его: «Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого» (Лк. 23, 37). Надпись, прибитая ко Кресту, также должна безчестить Его: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». В их сознании всегда один и тот же образ царя. Царя земного, сильного, коварного, хорошо вооружённого.
Но Христос совершенно иной Царь. Его Царство иное. Иного качества. Немногие отдают себе в этом отчёт. Но вот один человек вдруг начинает это понимать перед самой своею смертью. Он тоже повешен на кресте рядом с Распятым, Которого зовут Иисус Христос. Он говорит Ему: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» В Распятом этот человек увидел Царя, Царя неба и земли. На небе Христос Царь исполнен величия. Он восседает одесную Бога Отца. Ангелы, святые, все спасённые Им, все члены этого Тела, Главой которого Он является, возносят Ему хвалу. Но на земле всё по-другому. На земле Христос Царь – слуга, нищий, отверженный, презираемый, непонятый.
Он – реальный Царь. Если мы хотим увидеть Его, если мы хотим встретить Его посреди нас, рядом с нами, мы не должны искать Его там, где сильные мира сего, где мудрые земной мудростью, власти предержащие, богатые. На земле Он всегда умалённый, нищий, немощной, забытый, отвергнутый. Но всегда напоминающий о Своём Царстве. О Царстве, которое Он пришёл возвестить и насадить на земле.
Прежде всего скажем ещё раз, мы должны отринуть навсегда все наши ложные представления о Его Царстве. «Царство Мое не от мира сего, – говорит Христос. – Если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18, 36). Его Царство – не такое, как царства мира сего. Но какое же оно? Как ещё мы можем распознавать его?
Царство Христово там, где Его проповедь о спасении возвещается и где люди научаются тайне покаяния, любви, прощения, самоотдачи. Царство истины и жизни, Царство благодати и святости. Царство правды, любви и мира. Но и здесь мы должны остерегаться ложных представлений. Это Царство не бросается в глаза, его нельзя навязать силой. В самом своём начале оно является малым, смиренным, едва различимым! По-человечески оно хрупко. Все евангельские притчи напоминают нам об этом. Царство Небесное подобно доброй пшенице, растущей рядом с плевелами. Оно как малое горчичное семя, которое человек насадил в своём поле. Оно как закваска, которую женщина положила в три меры муки. Оно как жемчужина, найдя которую, купец с радостью продаёт всё, что имеет, чтобы приобрести её. Оно там, где даётся изнемогающему от жажды чаша холодной воды, где принимают бездомного, облегчают страдания больного. Оно там, где разделяют с другими хлеб, радость и горе. Оно всюду, где расцветает любовь. В последний день, когда Христос явится в Своём Втором Пришествии, Его Царство откроется во всём его великолепии. То, что сокрыто сегодня, будет увидено в пасхальном свете. Царство Божие достигает полноты, своего расцвета. Оно будет подобно большому дереву, к которому прилетают небесные птицы и гнездятся среди ветвей его.
Это Царство уже присутствует среди нас, мы ему принадлежим, и мы должны содействовать его росту.
Дорогой отец Александр! Хочу задать Вам вопрос, который постоянно обсуждается среди православных и на который Вам, наверное, не раз приходилось давать ответ. Как часто надо причащаться? Известно, что некоторые священники призывают причащаться всех чуть ли не за каждой литургией. При этом они ссылаются на преподобного Серафима Саровского, который говорил: «Чем чаще, тем лучше». И Вы помните, конечно, как в минувшем году в связи с невозможностью многих из нас регулярно посещать храм из-за эпидемии Патриарх Кирилл приводил пример преподобной Марии Египетской, которая причащалась всего один или два раза в жизни. Может быть, и нам достаточно причащаться один раз в году, как советовали до революции некоторые духовники, или даже один раз в жизни перед смертью, как преподобная Мария Египетская?
О.А. Давыдова, г. Москва
На самом деле не один раз в году, а хотя бы один раз в году, чтобы совсем не отпасть от Церкви – в этом был смысл наставлений святителя Игнатия (Брянчанинова). Но, разумеется, причащаться так, чтобы жить этим даром до следующего причастия. Кто может вместить, да вместит. Что касается преподобной Марии Египетской, для неё причащение было действительно увенчанием всего её духовного пути – вечным пасхальным соединением с Господом. И самый главный урок её исключительного подвига, наверное, заключается в том, чтобы напомнить нам, каким должно быть наше приготовление к великому таинству. Между прочим, преподобный Серафим Саровский говорил: «Иные причащаются, но остаются непричащёнными».
Вера – это не просто твёрдое принятие пусть даже самых высоких идей. Вера – это движение ко Христу, которое нужно без конца поддерживать и укреплять. Она далека от того, чтобы покоиться на однажды принятой истине, она – постоянное сражение. Нельзя поверить раз и навсегда, надо идти ко Христу, и до самой смерти мы не достигнем Его совершенно. Вот почему на земле нельзя просто полюбить раз и навсегда, потому что требуется ещё и ещё веровать, ещё идти к тому, кого любишь. Мы должны всегда заново любить, чтобы любить всегда, и мы должны каждое мгновение веровать с первоначальной свежестью и вдохновением.
Бывает, что человек признаёт существование Бога и Христа, к Которым он не испытывает ничего, кроме ненависти. Вера не есть явление чисто интеллектуального порядка, она – явление нравственного и сверхъестественного порядка. Будучи движением к Богу, спасающему нас, она предполагает желание спасения, начало смирения, хотя бы самую малую каплю любви к Богу. Даже те, кто имеет одинаковое религиозное знание, могут разделяться перед лицом Христа, принимать Его или отвергать Его. Слово Божие подчёркивает личный характер веры и более всего настаивает на необходимости внутреннего предрасположения к ней в нашем искании истины. Надо быть сыном света, чтобы идти к свету, принадлежать определённым образом Царству Божию, чтобы войти в него: «Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога»
(Ин. 8, 47).
«Любовь – это начало, середина и конец всего, – говорит блаженный Августин. – Мы веруем в Бога, потому что любим Его». Мы веруем в Него, потому что то, что открывает Христос, дороже нам всего на свете. Любовь – самая лучшая предрасположенность, чтобы уверовать. Если для того, чтобы прийти к вере, необходимо это начало, нет более надёжного способа для поддержания и укрепления веры, чем возрастание в любви. Вера заключается в движении к Богу всего, что ещё не утверждено у нас в Боге, – с этого начинается приобщение Богу. И чтобы укрепить его, сделать непоколебимым, единственно действенной является любовь, которая влечёт к Богу, укрепляет в Боге и даёт жить Богом. Вот почему святые отцы говорят: мы уже дома, но ещё в пути. Мы уже дома, когда благодатно причащаемся Святых Христовых Таин. Но христианин, поскольку он земной, ещё в пути. Он укоренён в вечных глубинах началом вечного – любовью, которой он приобщился в таинстве Церкви. Он уже в Царстве, открываемом дверью Сионской горницы, через которую он продолжает всю жизнь входить. До того дня, когда открытая дверь станет ненужной, когда любовь охватит всё, когда христианин будет полностью дома. Но до смертного исхода он в пути – трудном, крестном, требующем отдачи всего его до конца.
Вот почему Церковь не может рассчитывать на веру христиан, которые привычно и регулярно причащаются Христовых Таин, привычно живут вне любви, в грехе. В мире, где всё противится вере, устоят в вере лишь те, чья вера утверждается в любви, даруемой Господом, и в их ответной любви.