21 марта – Всемирный день поэзии. Про это, конечно, ТВ не вспоминает: ничего из дышащего поэзией – одна ржачка да развлекуха. Только Сергей Шаргунов в программе «Двенадцать» вспоминает достойно и Блока, и Рубцова, а недавно прошла целая программа, посвящённая критику – другу «Русского Дома» Владимиру Бондаренко.
Под председательством Шаргунова как руководителя недавно созданной Ассоциации писательских организаций прошёл тёплый вечер, посвящённый 75-летию Бондаренко с представлением книги о нём – «Одинокий хищник в красном». Ну, да, одинокий, но почему столько благодарных авторов в сборнике, почему мы его вспомнили в этот поэтический праздник?
«В том, что не ложь, – уже поэзия», – писал реалист Эмиль Золя. В наше тревожное время поэзии снова не повезло: её, обращённую напрямую к внимающим людям, публичную по самой сути, накрыла тень коронавируса: отменены многие массовые мероприятия, люди всё больше разобщены, а между тем Пришвин любил повторять, что «поэзия сватает людей».
То же делают и книги В.Г. Бондаренко. Например, в серии ЖЗЛ он издал три книги о поэтах: «Лермонтов», «Северянин», «Бродский». Причём на последнюю набросились все либеральные авторы. Сквозит страшное раздражение, а причины не называются. Можно, я подскажу? Мне-то понятен главный побудительный мотив Бондаренко, о котором мы говорили ещё в давней литературной молодости. И тогда кипели литературно-политические споры с национальным оттенком. И вот как-то в редакции «Литературной России» после очередного спора мы единодушно с Володей решили, что будем по мере сил числить и отстаивать в русском стане, в патриотической поэзии православных Ахматову и Пастернака. Это касалось и дальнейших персон. Да, все они – от погибшего Когана до комиссара Слуцкого – прежде всего русские поэты по Языку и Судьбе! Бондаренко сделал самое главное: просто поставил Бродского в ряд русских поэтов, где можно никому не подчиняться, не обожествлять и не подражать. Читайте и определяйте сами его место и значение!
Известно, что многие упрекают Бондаренко во всеядности, в готовности ради излюбленной идеи соединить в книге несоединимое. Он сам отвечает критиканам: «Мне скажут: что может быть общего у "ленинградского кружка", формировавшегося вокруг Иосифа Бродского и Евгения Рейна, и московских поэтов, отнесённых к «тихой лирике», – Станислава Куняева, Анатолия Передреева, Владимира Соколова? Отвечу: одна империя, один её грустный финал, одна принадлежность к классической русской литературе».
Именно этой высшей меркой – принадлежностью к классической поэзии – он меряет творчество современников от Николая Тряпкина и Глеба Горбовского до Олега Чухонцева и Юрия Кузнецова, которому в феврале исполнилось бы 80 лет. Упомянутый юбиляр писал:
Что хочу от сущего пространства?
Что стою среди его теснин?
Всё равно на свете не остаться.
Я пришёл и ухожу один....
Да, таланты приходят одинокими, но уходят, оставляя реальное наследие – книги и их читателей. Книга в Росси по-прежнему очень много значит. Пусть навязанным информационным полем и избирательным рынком подорвано к ней доверие, а цена её становится запредельной для труженика, но целая библиотека избранных трудов В.Г. Бондаренко, сонм его печатных и устных выступлений запечатлели огромный советский и постсоветский период в отечественной литературе и жизни страны.
Как написал наш старший друг Александр Проханов: «Твоё мессианство последней поры после 1991 года, оно связано с тем, что ты занимался складыванием рассыпанного мозаичного поля, ты опять эту фреску собирал, ты складывал эти черепки, ты чашу эту выстраивал, ты оперировал не региональной литературой, не фрагментом, а всей её целостностью, и теми её частями, которые многим могли показаться враждебными, чуждыми, агрессивными. И это по существу делало тебя как бы Союзом писателей в одном лице». Образно и весомо!
«Русский Дом» присоединяется к поздравлениям своего давнего автора и желает ему в поэтическом творчестве новых прозрений и книг.
Александр Александрович
МОСКАЛЁВ