Станислав Коич, сербский учитель и публицист, житель анклава Врбовац, что в Косовском Поморавье, рассказывает о том, как три русских десантника спасли сербскую школу от «оптимизации», и в чём, по его мнению, заключается настоящая победа
Когда в Косово и Метохию вошли силы КФОР (это было сразу после войны 1999 года), сербы сразу поняли: ни о каком «мире и согласии», которое провозглашалось целью их пребывания, речь не идёт. Этот самый КФОР состоял из солдат стран НАТО, только что бомбившей Сербию, через все средства массовой информации показывавшей миру «звериное лицо сербов-недочеловеков», а теперь вдруг выступивших за «мир и согласие». Спасло только то, что каким-то чудом, иначе это и назвать нельзя, среди сил КФОР были русские десантники.
Но разницу мы почувствовали сразу. У нас, в Косовском Поморавье, находились американские солдаты, и только в общине Косовская Каменица были русские воины, десантники. Там, где были американцы, грабежи, похищения людей, убийства со стороны албанцев продолжались. Буквально на виду у «миротворцев», под их снисходительное «ай-ай-ай» и улыбки только за два года было убито 150 сербов, столько же пропало без вести, уничтожались храмы, дома, имущество. Только официально зарегистрировано больше 10 000 случаев нападения на сербов за это время – а о скольких случаях не заявляли!
Там же, где стояли братушки, ничего подобного не было: ну не позволяли русские проводить этнические чистки, грабить нас и убивать. Разумеется, их присутствие вызывало резкое неприятие «жертв сербского террора». Новым хозяевам из НАТО постоянно поступали жалобы от албанцев на нехороших русских, которых зачем-то сюда, на «исконно албанскую землю», пустили.
Наше село называется Врбовац, здесь есть большая школа. Её пришлось расширить, потому что к нам стали стекаться изгнанные из своих сёл и деревень сербы – детям беженцев (беженцев на своей земле!) ведь нужно учиться.
1 сентября 1999 года в нашу сельскую школу пошли 300 учеников. Как учились? Стёкол в окнах нет – их выбило во время бомбардировок, нет учебников – сгорели, нет практически ничего, кроме упорства и желания жить, учиться, работать, несмотря на унижения и нищету. Общими силами стали что-то поправлять, доставать, ремонтировать. Так прошёл месяц.
А в октябре того же года вдруг появляется американский полковник Рис в сопровождении подчинённых ему солдат и радостных албанцев и заявляет мне, тогдашнему директору школы, что-де сильно этим самым албанцам требуются минимум четыре класса, где их дети будут учиться. По своей, разумеется, программе. Мы слишком хорошо знаем, как это происходит: сначала четыре, потом восемь, а потом: «А что это вы, сербы, тут вообще делаете в нашей албанской школе и в нашем албанском селе?» Пытаюсь возразить этому полковнику, что здесь, в Врбовце, и так полно сербских беженцев и их детям нужно учиться.
– У вас два дня, – был ответ. – You have two days. Через два дня здесь будут учиться албанцы. Где будут сербы, нас не касается. Если приказание не будет выполнено, поверьте, you’ll have problems.
Насчёт «problems» мог и не говорить: с ними мы тоже были неплохо знакомы.
Что оставалось делать? Собрали сельский сход: ученики, их родители, жители Врбовца и беженцы, отец Далибор Коич, наш священник. Решили стоять до конца – помирать так помирать. Настроены мы были очень решительно.
6 октября в восемь утра прибывшая на своих танках рота американских «миротворцев» увидела странную картину: безоружные, но очень решительные сербы встали на защиту своей школы. Тут поручик Фиц Патрик (не забуду его фамилию!) отдал приказ своей солдатне применить силу. Те начали теснить и бить женщин и стариков, защищавших школу. Наши мужики, понятно, взяли в руки камни и палки – против автоматов-то и танков. Отец Далибор Коич подошёл к этому поручику и убедил его вести себя поскромнее, чтобы не допустить кровопролития. Тот вскорости получил приказ от начальства покинуть Врбовац и прекратить провокацию. Но, уходя, он запретил школе работать. Ага, сейчас: весь тот день уроки продолжались.
В тот же день в соседнем селе Подгорце были сожжены дома четырёх сербских беженцев – их хозяева жили у нас, в Врбовце, а в Витине в магазин бросили бомбу, от взрыва которой пострадал секретарь нашей школы и ещё двое сельчан. Так – чистое совпадение, конечно. Наверное, сербские православные террористы.
На следующий день у школы появляется полицейский начальник, американец по фамилии Мур, и в приказном тоне сообщает, что я обязан освободить помещения школы для албанцев, потому что у него такой приказ. Я говорю: «От кого приказ?». Молчит. Мы прекрасно понимаем, что силы неравны, и если противостояние продолжится, то нас просто сомнут. Помощи ждать неоткуда. Кто-то вздохнул: «Да-а. На небе – Бог, на земле – Россия…» Мы переглянулись: а вдруг? Отец Далибор звонит Драгану Николичу. Драган, прекрасно знающий русский язык, был в контакте по радиосвязи с русскими миро-творцами (тут я пишу это слово уже без кавычек): «Драган, оповести русских! Вдруг помогут – у нас школу отнимают!»
Надежды мало: тут тебе и общее положение России в то время, когда в неё откровенно плевали, и разные секторы ответственности в Косово и Метохии. Сунутся русские сюда – тут же их обвинят в «превышении полномочий» или ещё в чём. Но на небе – Бог, и Он помог России и Сербии в тот день. Около полудня в Врбовац приехали трое русских – всего-то два офицера и один солдат, водитель. Их встречали чуть не салютом: кричали, радовались, хлопали в ладоши, пели песни, хлопали по плечам, обнимались.
Моментально явилась вчерашняя рота граждан из-за океана, тут же направили оружие в сторону русских. А солдат-водитель спокойно так закинул свой автомат за спину, ходил, посвистывал. Была в этом спокойствии какая-то сила, достоинство. Пока я разговаривал с офицерами, объяснял им положение, в котором мы оказались, пока до американцев дошло, что товарищ Мур, мягко говоря, повёл себя некорректно, провоцируя очередное столкновение, албанский переводчик что-то усиленно «втирал» одному из американских офицеров. Как оказалось, он убеждал его, будто бы нехорошие русские привезли в своей машине оружие для нехороших сербов. Тот офицер подошёл к русской машине и попытался отодвинуть в сторону водителя-десантника, чтобы открыть багажник и узнать, что там. Не следовало это ему делать. Через секунду он лежал на земле, придавленный коленом десантника, и слушал что-то о каких-то там своих предках по материнской линии. Как ни тяжело было наше положение, мы не могли не расхохотаться.
В это время русские офицеры – полковник Юрий Коротецкий и майор Сергей Паламарчук, убедили американцев не нарушать непрочного спокойствия. Помню, как Сергей Паламарчук разговаривал с ними: без тени неуверенности, страха, глядя прямо в глаза, с серьёзной какой-то улыбкой. Вот это было настоящее миротворчество: русские смогли предот-вратить кровопролитие. Потом Сергей подвёл американца к автомобилю, куда пытался залезть без спроса несчастный офицер, открыл багажник и пригласил посмотреть. Американец оглянулся на переводчика, и взгляд его стал стальным. Эти албанские переводчики впечатляли своей избирательностью и «профессионализмом»: поначалу только их услугами и пользовались американцы. Те из сербов, которые знали английский язык, возмущались, слушая их творчество: «Врёт же – он неправильно переводит!», но американцы их не слушали, доверяя этим странным толмачам. Отношение к ним в корне изменилось после террористической атаки на Нью-Йорк, когда до «миротворцев» дошла информация, что шиптары радостно поддерживают своих братьев по вере, совершивших сей «героический поступок», – вот тут начали присматриваться повнимательнее. Да и к сербам тоже: поняли за это время, что мы пытаемся остаться на своей родной земле и что не очень нам нравится, когда её у нас отнимают, храмы сжигают, а на их месте строят парковки и магазины. Правда, тех из солдат КФОР, которые были замечены в проявлении симпатии к сербам, очень быстро меняли. Такая вот мультиэтничность, такой вот мультикультурализм. Но я отвлёкся.
Кончилось всё тем, что рота «миротворцев» развернулась и уехала восвояси. Через несколько минут уехали и русские ребята – вслед им кричали: «Братья!». Это ли не миротворчество?
Через пару часов русские вернулись в Врбовац – на сей раз они сопровождали делегацию министерства образования Сербии, которая пообещала помочь в работе школы, предоставила учебные пособия и т. д. Среди русских был один военврач – он вёл приём в амбулатории, раздавал лекарства, которых у нас было так мало, проводил консультации… Потом был большой праздник: звучала музыка, пели сербские и русские песни, танцевали.
Такая вот радость после войны, которую (в материальном смысле) мы проиграли. Но победили в смысле духовном – в этом я уверен. Потому что своими глазами увидел евангельское «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» – русские были готовы к этому, мы видели. Христос говорит дальше: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедаю вам» (Ин. 15, 14). А разве Он не заповедовал нам быть миротворцами (Мф. 5, 7)? Вот это и сделали наши русские братья, помимо того, что сохранили сербскую школу от шиптарской «оптимизации».
Доброе дело сопровождается искушениями – это закон духовной жизни. Как нам потом сказали, вскорости наш дорогой майор Сергей Паламарчук был понижен в звании – за конфликт с американцами (который он вообще-то предотвратил) и за вход в зону американской ответственности (а что он мог сделать, если «ответственные лица» откровенно игнорировали наши страдания на собственной земле?!). Но для нас Сергей Паламарчук, Юрий Коротецкий и их соратники – подлинные герои.
Скажите им, да и всем настоящим миротворцам, что мы никогда не забываем о них в молитвах и что наши ученики будут помнить о них тоже. И мы знаем, что пострадать за правду – это большая честь. Всё-таки это победа.
Наша неоптимизированная школа продолжает работу по сей день. Спаси вас Христос, братья.
Пётр Михайлович Давыдов