Листая однажды книгу рекордов, я узнал, что самая многодетная семья жила не где-то в Африке или Америке, а у нас в России. Правда, это было несколько веков назад. А где в нашей Томской области теперь живёт самая многодетная семья, задумался я?
И вскоре оказался на севере области в посёлке Подгорное, где познакомился со священником – отцом Вадимом Трушковым, у которого 12 родных детей и который построил в Подгорном один из самых красивых храмов в области. Предлагаю читателям «Русского Дома» его рассказ.
Ходили молиться к Марку
Когда я в Подгорное приехал, мне люди часто рассказывали, что в советское время храма у них не было, они в Тогур к Марку молиться ходили. И я не мог долго понять, что это за Марк такой? А потом кто-то знающий рассказал, что Марк – это был солдат из охраны царской. Через него ещё при Иоанне Кронштадтском передавали от батюшки царской семье письма. Меня поразило, что уже в те времена, задолго до революции, не могли уже письма передать по-человечески, а через верующего человека, которому доверяли. Вот какая была обстановка вокруг царской семьи. Ещё Марк рассказывал, что какое-то очередное письмо он передал от Иоанна Кронштадтского, и они все встали на колени, плакали и молились. Вот этот Марк тут у нас был знаменитой личностью.
Про царя рассуждают, что он довёл страну до катастрофы. Не понимают, что пришло такое время и он добровольно пошёл на Голгофу. Выбора у него не было. У царя было столько предзнаменований о будущем России – ему передали и письмо Серафима Саровского, и Паши Саровской, и письмо монаха Авеля, которое Павел I заповедал открыть через сто лет. Потом у него был разговор с буддийским монахом, когда его чуть не убили в Японии. Всё шло к одному, что пришло время страдать. И Николай II добровольно пошёл на Голгофу, как когда-то Христос.
Сегодня можно иметь много детей
Я никого не агитирую, но считаю, что сегодня очень многие могли бы иметь много детей.
А не рожают, потому что сегодня такой дух… Ещё по пророчеству монаха Авеля – Россия на сегодняшний день находится в состоянии ига. Он всё это описал, что будет последний царь, потом наступит иго. Иго, оно и сейчас продолжается, я в том уверен, потому что хозяина в России нет. И такая огромная и такая благородная земля, а мы живём как в третьем мире. Все разворовывается, каких мы только драконов ни кормим. И никто по-хозяйски не смотрит на русский народ.
Пусть Путин хороший человек, я его уважаю, но сама структура президентства такова, она наёмная, она не предполагает хозяйского взгляда.
Случись сейчас что-то, никто из власть имущих не пойдёт на Голгофу. А Николай II уже перед расстрелом писал – я хозяин земли Русской. Это была его миссия.
Надо было наводить порядок, и он навёл бы порядок, но пришло страшное время Голгофы. Это было интересное время – революция. Пришло время страдать.
Все наши цари, считай, были святые, хотя по крови они все немцы. В Николае II славянской крови был самый минимум, но по воспитанию, по духу, по мировоззрению он был истинно русским... Это призвание России, Господь всё равно нам даст царя.
Сейчас многие говорят – что мы будем нищету рожать? Я отвечаю, ну неужели же миллионеры рожают? У них своя отмазка, у вас своя. Хотя сегодня, я считаю, можно рожать. Сужу даже по нашему посёлку. Люди неплохо зарабатывают, у кого-то своя пилорама. Ну неужели ты пять ребятишек не прокормишь?! Квартиры по три миллиона покупают. Я не проповедую, но знаю, что рожать можно и нужно. Иначе кто будет Россию поднимать? И не надо обязательно в городе – в деревне, в райцентре. Ведь сегодня траву не едим.
Когда строили железную дорогу, Столыпин писал: я могу дать работу кому угодно, нанять хоть китайцев, хоть корейцев, но моя цель – заселить Дальний Восток русским народом. Вот это рассуждение хозяина.
Дал Адаму Еву – и никакого выбора
Семинаристом я часто ездил в монастырь села Могочино и хотел там жить, быть обычным трудником. Не монахом, потому что монах – это большая дисциплина.
Там всегда жило много людей. Кто-то на рыбалку ходил, грибы заготавливал, кто-то при монастыре работал – мне такая жизнь нравилась. Она ни к чему не обязывала, как монаха, но при этом ты постоянно при монастыре, ты в этом обществе.
Я подходил к настоятелю монастыря, отцу Иоанну, говорил, что скоро заканчиваю семинарию, мне надо как-то определяться дальше. И когда закончил, опять подошёл, спросил. Он мне сказал: «Всё, в субботу мы тебя женим. У нас есть три девчонки, выбирай...» Я, конечно, знал всех трёх, но сказал, что не готов так сразу. На что он ответил: «Господь дал Адаму Еву – и никакого выбора…» Это было вечером в субботу, а в воскресенье утром он сказал: «Всё, точка поставлена, Настя есть».
На самом деле я очень благодарен отцу Иоанну, хотя он многим не нравился, ни в какие рамки не вписывался. И монастырь сам строил, без поддержки епархии, сказав, что его Божья Матерь благословила.
Что бы там ни было, но место это знаковое, и я отношусь к нему с уважением. Столько интереснейших людей я там повидал – безпаспортные, беглые, асоциальные… Такими людьми никто из приходов не хочет заниматься, а они всех принимают. У меня тоже пять человек живёт, и это на грани того, что заведут на меня уголовное дело. А им деваться некуда. Меня тут знают как дурака, который всех принимает, но я не всех принимаю, а только самых безнадёжных. А через Могочино такого народа в сотни раз больше прошло.
Господь приходит к каждому из нас
Христос пришёл один раз, но для каждого из нас он приходит каждый год.
...Это было лет 15 назад. Скоро Рождество, утро, я лежу в кровати и думаю: «Господи, вот если Ты придёшь сейчас, что я для тебя смогу сделать?» И лежу в кровати, ещё не встаю. Тут слышу стук в дверь. Входит женщина. Говорит: «Батюшка, иду за ребёнком в больницу, дай мне, пожалуйста, санки». У нас ребятни всегда много, в сугробе торчат санки, одни поновее, другие похуже. Я лежу и думаю: «Вот тебе и сразу ответ. Ты же сам просил. Пришла женщина, просит для ребёнка санки».
А во мне сразу включается человеческое: жалко санки. Если бы я сам пошёл, а я не могу пойти, потому что лежу раздетый, то я, может быть, ей плохие санки выбрал. Если я ей разрешу самой взять, то Марина же не дура, возьмёт лучшие санки. И мне сразу ответ – но ты же сам просил, и вот тебе дано, не фантастическое, реальное. И ты из-за каких-то санок уже в ступоре, нужны они ей или она их пропьёт. Оказывается целая буря препятствий.
В конце концов я говорю: «Ну, бери, Марина, санки». И лежу дальше уже в расстроенных чувствах. Ну, всё, нет санок. Но, с другой стороны, ты получил то, что просил.
У этой женщины интересная судьба. Мать у неё, Ольга, ярая баптистка. А дед – православный. И вот Ольга всё время к нему приставала: «Отец, тебя надо покрестить в баптизм». А он всё не соглашался.
Эта Марина раньше страшно пила. И после этого случая она вскоре приходит вдрабадан пьяная, еле держится на ногах и говорит: «Батюшка, крести меня». Я стою, смотрю на неё и понимаю, что в другой раз она может вообще не прийти, ни пьяная, ни трезвая, и вообще неизвестно, что с нею будет в жизни. Достал таз, налил воду и покрестил. Прибежала её мать и давай меня отчитывать: как я мог в таком состоянии её крестить…
Но факт то, что после этого она перестала пить, не сразу, конечно. Про неё уже несколько раз в газете печатали, она теперь ухаживает за самыми безнадёжными больными. Вообще она трудяга и очень ответственная, её прямо нарасхват приглашают, потому что таких людей мало. Это работа специфическая, не каждый сможет всю эту грязь из-под них вытаскивать. А она здесь нашла своё призвание.
И что интересно, такие люди, они если начинают исправляться, то очень болезненно реагируют на тех, кто ещё не смог побороть эту страсть. Они или начинают спасать их, или презирать.
А она, напротив, не ушла окончательно из того общества, она даже поддерживает их – в ней не произошло агрессивного отречения.
Записал
Андрей Владимирович СОТНИКОВ