2 мая 1945 года - окончание БЕРЛИНСКОЙ наступательной операции
Мой отец – Петров Михаил Ильич – всю войну провёл на передовой, дошёл до Берлина, гордился, что всегда оказывался в армии маршала Г.К. Жукова. Он не любил вспоминать и рассказывать о войне. Это грязь, кровь, смерть! Лишь встретившись с таким же фронтовиком, он мог разговориться. Я и подслушивал его рассказы.
Взятие Берлина
В начале 1945 года наши войска вступили на землю Германии. Их путь к Берлину преградили река Одер шириной 380 метров и мощные многополосные укрепления. Для их уничтожения были подтянуты тысячи орудий. 16 апреля, в первый день штурма, по словам Г.К. Жукова, был произведён один миллион 236 тысяч выстрелов орудий, на укрепления выпущено 2450 вагонов снарядов, не считая авиабомб. Устоять под таким огнём было невозможно. Наши войска форсировали Одер и 21 апреля подошли к окраинам Берлина. «С 21 апреля по 2 мая по Берлину было сделано почти миллион 800 тысяч артиллерийских выстрелов. А всего на вражескую оборону в городе было обрушено более 36 тысяч тонн металла».
Непосредственно брать город пришлось пехоте, штурмовым отрядам 1-го Белорусского фронта, где служил отец. Немцам отступать было некуда, и они дрались за каждый дом. Взяв дом, штурмовым отрядам приходилось его прочёсывать от подвала до чердака. При этом несли большие потери.
В одном из домов превосходящий отряд немецких солдат находился на верхнем этаже и оттеснил нашу группу вниз. Оказались заблокированы в подвале. Выхода не было. Лишь одно небольшое окно. В окно заложили гранаты и подорвали их. Отец нырнул в образовавшееся отверстие и укрылся за углом. Следом выскочил его «земляк». Других немцы уже поджидали у выхода.
Со знаменитым земляком познакомились ещё в начале войны. Был хороший мужик, закурили, разговорились. Оказалось, что тот из-под Переславля Ярославской области. «А я, – сказал отец, – из Двориков Владимирской области. Значит, земляки!» Хлопнули друг друга руками и выпили. Служили в разных частях, но часто пересекались на военных дорогах. «Жив, земляк?» – «Жив!» – и расходились в разных направлениях. В Берлине оказались в одной штурмовой группе.
При зачистке следующего дома создалась обратная ситуация. Здесь большая группа немцев засела в подвале. Не заметив её, стали подниматься вверх. Немцы, поняв, что наших мало, окружили их в одной квартире на пятом этаже. Отступать некуда. Отец увидел висящее на верёвке бельё. Привязал один конец верёвки за батарею, а другой бросил в окно. Обмотал руки простынкой и съехал по верёвке вниз. За ним последовал земляк, хотя и обжёг плохо обмотанные руки. Других немцы поджидали у окон нижних этажей. Правило отца идти первым спасло его и здесь.
Первого мая брали большое здание в центре Берлина. На верхнем этаже увидели большой склад сияющих золотом оркестровых труб. Смеялись – о чём это немцы собирались столько трубить. А в окнах был виден Рейхстаг, брать который довелось другой части.
30 апреля над Рейхстагом водружено Красное знамя. Немецкий фюрер Адольф Гитлер покончил с собой. 2 мая берлинская группировка гитлеровцев капитулировала.
Наши торжествовали победу. Крики «Ура!», стрельба вверх из всего оружия. Песни, пляски, смех.
Отец со своим земляком пошли по городу. Нашли бар, где наших солдат угощали пивом. Свои автоматы поставили в угол. Сели за стол. Пили хорошее пиво. Вспоминали родные места – Переславль, Александров, Троице-Сергиеву Лавру. Их автоматы забрала бригада сборщиков ставшего ненужным оружия.
Хмельные и весёлые вышли на улицу. Шли через мост. Вдруг раздался взрыв. Отец обернулся к товарищу, а тот стоял без головы. Видимо, кто-то из немцев выпустил последний фаустпатрон и попал земляку прямо в голову. Отец потом долго вспоминал о друге, чудом прошедшем всю войну и погибшем в первый мирный день.
Из Берлина заезжали в Прагу, которую ещё удерживали фашисты. Медаль «За освобождение Праги» получил почти без боя, как за туристическую поездку.
После войны
После капитуляции Германии 9 мая отца перевели на Эльбу – границу с американской зоной оккупации, в «компетентные органы» – комендатуру города Оберлунгвиц. Начальника комендатуры куда-то перевели, и ефрейтора М.И. Петрова, как старшего, назначили комендантом города Оберлунгвиц.
Американцы свою сторону реки объезжали на джипах – знаменитых «виллисах», а наши на мотоциклах. Устраивали дозоры. Однажды, когда в дозоре был отец, заметили вышедших из леса четверых в нашей военной форме, без погон и без оружия. Озираясь по сторонам, они пошли в сторону границы. По команде «Ханде хох!» подняли руки. Неизвестные оказались воевавшими за Гитлера украинскими националистами – бандеровцами, причём не рядовыми, а руководителями. Пытались убежать от возмездия родины к американцам. Отец за их поимку получил благодарность.
На комендантских харчах отец отдохнул и отъелся. А к осени его демобилизовали. И, как в песне:
Ехал я из Берлина по дороге прямой,
На попутных машинах
ехал с фронта домой.
Помню солнечный день. Мы с мамой у дома гребли сено. Показался какой-то солдат с котомкой за плечами. Мама бросилась ему на шею.
До войны мы с сестрёнкой Ниной, увидев почти за километр идущего с работы папу, бежали ему навстречу. Он угощал нас гостинцами и брал на руки. Нёс до дома, меня на правой, Нину на левой руке. Как-то нас спросили: «А как вы узнаёте своего папу на таком расстоянии?» Я ответил, что по походке, а Нина – по ноздрюшинам (она любила засунуть свой пальчик папе в нос). После долгой разлуки наши признаки узнавания папы не помогли. Я понял, что вернулся отец, только по поведению мамы.
Началась мирная жизнь солдата М.И. Петрова в родной деревне Дворики Александровского района Владимирской области, с любимой женой и четырьмя детьми. Стал, как и прежде, работать кузнецом в окружающих колхозах и леспромхозе.
Часто недобрым словом вспоминал замполитов. И не только за то, что убеждали «Бога нет», а сами молились. Перед тяжёлым боем солдаты писали домой письма, где просили простить за всё, если завтра убьют. Замполит же уговаривал их написать заявление в партию: «Если убьют, прошу считать меня коммунистом». Отец ему всегда отвечал: «А я хочу жить». Молодые и слабовольные часто соглашались, пополняя ряды партии покойниками.
Особое возмущение вызывало воспитание солдат-новичков в духе популярной тогда песни:
Смелыми Сталин гордится,
Смелого любит народ.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берёт.
Как раз смелые-то и погибали в первую очередь. С криком «Ура!» они кучей и в полный рост бежали в атаку, а немцы косили их из пулемётов. Сам отец и другие опытные солдаты стремились выскочить из траншеи первыми, оторваться от общей массы, короткими перебежками от укрытия к укрытию и ползком по-пластунски добраться до окопов противника и уничтожить его. Уж лучше быть трусом, но остаться живым и принести пользу Сталину и народу.
За время войны отец награждён орденами и медалями. Он не любил этим хвалиться и не носил награды. В последнее время стал даже раздавать их мальчишкам. Куда-то пропали медали «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За освобождение Праги» и некоторые другие. Медаль «За оборону Москвы» нашёл в огороде. Удалось сохранить орден Отечественной войны I степени, орден Славы III степени, две медали «За боевые заслуги», медали «За взятие Берлина», «За победу над Германией» и юбилейные медали.
В своей деревне отца как бывшего работника комендатуры немецкого города Оберлунгвиц часто навещали чекисты Александровского района. Поздравляли с юбилеями, дарили подарки, вручали юбилейные медали. Однажды явилась целая делегация для вручения второго ордена Отечественной войны за службу в их рядах. Отец принять отказался. Сказал, что такой орден у него уже есть. Орден так и вернулся в райвоенкомат.
Виктор Михайлович Петров