Священниками были мой дед, Никита Иванович Амфитеатров, и его старший брат, Порфирий Иванович. Оба служили в Курской епархии, оба выпускники Курской семинарии, настоятели и настоящие миссионеры.
Редкий номер «Курских епархиальных ведомостей» выходил без статьи одного из братьев. Братья были очень близкими друг другу и по избранному на всю жизнь служению, и не только кровно, но и духовно: протоиерей Порфирий, например, был крёстным, или, как писали в метрических книгах, «восприемником», при крещении моего отца. Крепкая и дружная семья.
Весело было читать протоколы епархиальных собраний, участниками которых были братья-священники: будучи в жизни очень привязанными друг к другу, они часто по каким-то вопросам имели противоположную точку зрения. В таких случаях переставали обращаться друг к другу по имени, а каждый брат другого называл «отец Амфитеатров»: «Напрасно отец Амфитеатров полагает…», «не соглашусь с мнением отца Амфитеатрова…» и т. д.
Порфирий Иванович Амфитеатров родился 16 февраля (1 марта по новому стилю) 1866 года в селе Красниково, что на Котовце, в Курской губернии в семье диакона церкви святого мученика Никиты, в честь которого и крестили второго «отца Амфитеатрова». Известно ещё об одном сыне диакона Иоанна и матушки Параскевы Амфитеатровых, Иоанне, который работал телеграфистом на станции Зверево Харьковской железной дороги и за выслугу лет получил звание почётного гражданина.
В штате деревянной Никитской церкви было два священника, диакон и два псаломщика. Колокольня тоже деревянная, крытая железом, а рядом, в сторожке – церковно-приходская школа, в которой учились дети из 12 окрестных деревень. В то время детей сельских священнослужителей в духовные училища часто загоняла нужда, так как при поступлении в эти учебные заведения им полагались привилегии, в том числе и материальные. Но братья Амфитеатровы избрали служение Господу сознательно. Они считали свою семью российскими левитами, предназначенными на особое служение Богу. По меньшей мере с семнадцатого века их предки служили Богу, и выбор мирского, а не священнического или монашеского пути в семье издревле считался неприемлемым. Так, когда один из братьев святителя Филарета Семён Егорович Амфитеатров (Раич) по окончании семинарии сана не принял, а поступил в Московский университет, его праведный брат, будущий святитель Киевский Филарет, написал: «Весьма мне не нравится житьишко Симеона колотырное. <…> Боже сохрани, ежели пойдёт этою дорогою кто-либо из наших». И это при том, что Раич стал известным поэтом, одним из первых переводчиков на русский язык Тассо и Вергилия, был воспитателем Ф.И. Тютчева, способствовал вступлению на литературное поприще М.Ю. Лермонтова, А.Н. Муравьёва и других известных литераторов и, наконец, самое главное, был набожен и благочестив.
Зимой 1880 года скончался диакон Иоанн, и матушке Параскеве с малолетним Никитой назначили пенсию – 16 рублей. Порфирий в это время учился, и учился хорошо, по первому разряду. 20 июня 1887 года он окончил Курскую духовную семинарию со званием студента.
14 (27 по н.ст.) октября 1891 года учитель приготовительного класса Белгородского духовного училища Порфирий Иванович Амфитеатров сочетался браком с дочерью приходского священника Введенской церкви города Белгорода Ольгой Романовной Космодамианской.
Во священника его рукоположили в 1894 (1895?) году. «Надо непременно и прежде всего иметь сердечную любовь к пасомым и истинное призвание к пастырскому служению. Сделаться добрым пастырем и через то заслужить истинную любовь пасомых – такова должна быть первая задача каждого священника. Чем ревностней станем мы выполнять свой долг, тем скорей приобретём благоволение у Бога и людей», – считал отец Порфирий.
Его священническое служение началось в Николаевской церкви при Иоасафо-Порфириевской богадельне в Белгороде. С этого времени вся последующая жизнь батюшки будет связана с Белгородчиной.
21 ноября (4 декабря нового стиля) 1898 года на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы отец Порфирий был «введён» в храм, в котором он будет служить до своей мученической кончины.
В то время село Кошары, в котором находилась церковь Воздвижения Креста Господня, было пригородом Белгорода. Церковь построили в 1863 году. Главной святыней Кошарской церкви был чудотворный крест.
«При входе в небольшой Крестовоздвиженский храм каждый богомолец останавливает своё благоговейное внимание на дорогой святыне храма – явленном и чудотворном кресте, который помещён на видном месте, налево от северных дверей алтаря, по одной линии с иконостасом. Крест величественный, деревянный, вышина его 2,5 аршина, ширина в поперечнике – 2 аршина 6 вершков. Лицевая и противоположная ей (задняя) сторона креста усердием жертвователей украшены серебряной оправой весом около пуда. Ветхое дерево креста, полинявшая и отпавшая по местам живопись его, изображающая Распятие Спасителя, свидетельствуют о древности святыни согласно с преданием, которое гласит так:
Во времена святителя Иоасафа, епископа Белгородского и Обоянского (1748–1854), в селе Кошары проживал богатейший землевладелец Юрий Выродов, в доме которого находился описываемый крест, именовавшийся чудотворным и присланный владельцу родным его братом, послушником одного из Афонских монастырей. Нечестивый и развращённый помещик с неохотою держал в своём доме крест и не питал к нему ни малейшего благоговения. Однажды после неудачной охоты, во время которой звери растерзали любимую его собаку, возвратившись домой в раздражённом состоянии духа, остановив свой взор на кресте, помещик вдруг пришёл в сатанинскую ярость и, обращаясь к слугам, закричал: “Выносите сейчас же этот крест из дома и бросьте его в трясину! Мне говорили, что он святой и чудотворный, а я пользы никакой не вижу в нём”.
Кощунственное приказание было исполнено, и святой крест был брошен в болотистый ил невдалеке от жилища помещика.
Прошло много лет: Выродов умер лютою смертью грешника, а поруганный и зарытый в грязь Крест был обретён чудесным образом. В конце XVIII века некий слепец слышал во сне голос, обещавший ему исцеление от слепоты, если он, отправившись в Кошарскую трясину, вынет оттуда святой крест. При участии нескольких лиц святой крест был найден, и лишь только слепец приложился к нему, как тотчас же прозрел и начал славить Бога. На месте обретения Креста оказался ключевой источник, где впоследствии устроен был колодезь, изобилующий поныне прекрасной водой. Весть об обретённом Кресте быстро разнеслась по окрестностям и привлекла массу богомольцев, из которых многие получили исцеление от своих недугов.
В первое время по обретении Крест стоял на устроенных для него подмостках, а затем перенесён был в каменную часовню, сооружённую тогдашним землевладельцем Пузановым и существующую доселе. Епархиальное начальство, извещённое о святом кресте и чудесах, происходящих от него, предписало священникам Покровской городской церкви, куда было приписано село Кошары, являться поочерёдно в часовню и служить молебны чудотворному кресту по просьбе многочисленных его поклонников. Архиепископ Илиодор, вступивший через несколько лет после сего в управление Курскою епархиею, узнав о чудо-творном кресте, нашёл неудобным хранить его в часовне и повелел перенести его в Белгородский Николаевский монастырь, где ныне находится епархиальное женское училище. Здесь святой крест стоял около 30 лет до времени епископства Сергия (впоследствии митрополита Московского).
В 1860 году сей архипастырь по просьбе кошарской помещицы генеральши Анны Варлаамовны Богданович исходатайствовал у Святейшего Синода разрешение построить в селе Кошары на средства просительницы храм и в нём поставить чудотворный крест. С 1863 года кошарцы имеют счастье молиться в своём храме перед своим, по праву принадлежащим им явленным крестом». (*Священник Порфирий Амфитеатров. Явленный и чудотворный Крест Крестовоздвиженской церкви села Архангельского, Кошары тож, Белгородского уезда, Курской губернии. 1903 год).
Кошарская святыня привлекала к храму множество паломников, которых с любовью отечески принимал отец Порфирий, и вскоре к посещению Кошар стали стремиться верующие не только ради поклонения святыне, но и ради молитвенной и назидательной встречи с отцом Порфирием, известность которого начала распространяться за пределы уезда.
Вот как трогательно писал о священнике один из прихожан и почитателей отца Порфирия:
«…Много народа со всех сторон матушки-России приезжало к дорогому батюшке. Многие хотели видеть его, беседовать и молиться с ним. Все уходили от него утешенными. С кем он помолится о болящем перед животворящим чудо-творным крестом, кого успокоит своею беседою, а кому и поможет своей посильною помощью. Если батюшка давал наставления, то, следовательно, и сам так поступал.
Дай Бог таких батюшек побольше. Он не хвалился, не гордился, а усердно и безропотно нёс свои тяжёлые труды. Вся его забота была о спасении душ стада Христовой Церкви».
Всего два года прошло после этой публикации, а какие страшные изменения произошли в стране! В 1917 году отец Порфирий писал: «Где же причины постигшей нас кары Божией? В нашем неверии, нечестии и пороках. Русь, некогда именовавшаяся святою, ныне не имеет права называться такою: она изгоняет Христа Бога из жизни семейной, общественной, государственной. Забыты заповеди о любви к Богу и ближним. Всюду царит злоба, ненависть, предательство; всех обуял демон спекуляции, наживы, стараются урвать момент для какой-либо выгоды; страсти к роскоши растут, жажда к зрелищам безпредельная; распущенность нравов неизобразимая. Господи, Иисусе Христе, молитвами Пресвятыя Богородицы, святителя Иоасафа Белгородского и всех святых, помилуй нас и спаси нашу погибающую отчизну».
7 января 1919 года был арестован Белгородский владыка Никодим, но в тот же день освобождён по требованию верующих. 8 января владыка был вновь арестован, а 10 – расстрелян. В тот же день допрашивали протоиерея Порфирия Амфитеатрова.
Верные и любящие батюшку прихожане Кошарского храма сразу по его аресте написали в революционный трибунал ходатайство о помиловании отца Порфирия: «…он прослужил в нашем обществе 17 лет и никого не обижал, а лишь только помогал бедным». 36 человек подписали прошение. А от Успенско-Николаевского собора было написано особое ходатайство в ВЧК за подписью 56 прихожан.
В уголовном деле имеется прошение матушки Ольги, в котором сказано, что Белгородская Чрезвычайная комиссия поставила условием освобождения арестованного священника Порфирия Амфитеатрова уплату пяти тысяч рублей, но жалованье батюшки было единственным доходом на семью из семерых (5 детей) человек. Матушка просила войти в бедственное положение семьи и освободить отца протоиерея без уплаты пяти тысяч. Приговор последовал: «Расстрелять как старого пропагандиста против советской власти и вредного элемента для таковой».
«Арест протоиерея Порфирия Амфитеатрова был обусловлен не только волнениями жителей в связи с арестом епископа Никодима, но и личной позицией священника. В своих проповедях он открыто порицал насилие и грабежи, вызывая нарастающее раздражение большевиков в свой адрес. Причиной для ареста послужил протест о. Порфирия против реализации в Белгороде советского декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви.
В декабре 1918 г. председатель исполкома Л.А. Меранвиль собрал учительский персонал города и объявил об упразднении преподавания в учебных заведениях Закона Божия.
Присутствовавший на собрании о. Порфирий выступил с речью и спросил у Меранвиля, на каком основании православная религия стала гонимой, почему в учебных заведениях Закон Божий заменяют танцами, а по городу вывешиваются плакаты, где в грубых красках выставляются «царь, поп и кулак». Меранвиль ответил, что «на такие вопросы ответ даётся у стенки». Через несколько дней последовал арест протоиерея, который сначала содержался в здании уездной ЧК, а потом был переведён в арестный дом. Там его посетил уездный секретарь Шапиро и пригрозил расстрелом. Священник начал усиленно молиться, исповедовался у заключённого в той же камере о. Якова Тимофеева и стал ожидать казни. Единственное, что безпокоило протоиерея, по его признанию, это судьба семьи, оставшейся без кормильца. Вечером о. Порфирий был на санях увезён в тюрьму в сопровождении большевика-матроса». (* Субботин П.Ю. Белгород 1018–1919. Красный террор. Белгород, 2014. С.18-19.)
Из протоколов 1919 года Временной комиссии при Главнокомандующем вооружёнными силами России (А.И. Деникин) по расследованию злодеяний большевиков. Показания бывшего надзирателя Белгородской тюрьмы 27 июня 1919 года Костина: «Когда город был занят большевиками, надзирателей в тюрьме заменил переменный конвой (сменялся ежедневно). Тюрьма стала заполняться арестантами, но вместо преступников я увидел лиц уважаемых из купеческого сословия, зажиточных крестьян и вообще из богатого класса. Недели через две с момента прихода большевиков настали ужасные ночи, т. к. стреляли при тюрьме. Когда стали приводить на расстрелы людей, то вызывали Шварева и меня, то лопату принести, то зарыть до верха канаву и т. д. Как только подводили людей, я прятался, чтобы не быть свидетелем расстрелов и появлялся только тогда, когда убитые уже лежали в яме».
Из показаний иеромонаха Неофита (Гордиевского): «…на второй день праздника Рождества в монастырь приехал начальник милиции г. Белгорода Саенко – брат коменданта города, и арестовал настоятеля о. Митрофана, благочиннаго о. Серафима и меня, ризничаго. Посадил нас Саенко на извозчика и привёз к коменданту своему брату Саенко. Тот нас встретил очень грубой бранью и закончил: “Чрез вас, попов да монахов, вся революция пропала. Я вас всех перережу или постреляю”».
Показания 26 июня 1919 года бывшего надзирателя Белгородской тюрьмы Швырева: «Подъехали на извозчике какой-то матрос и привёз под конвоем священника, как потом говорили, что это был о. Порфирий из с. Кашары. Привезшие вывели священника к яме. Затем вывели они же из тюрьмы одного арестованного молодого гайдамака. Обоих их привели к могиле, обоих их заставили раздеваться и поставили у края могилы затылком к яме. Матрос, когда священник стал раздеваться, и обратившись к нему со словами: “Ты веруешь в Бога?”, закончил фразу матерной бранью и ударил ногой, обутой в сапог, по спине священника. Когда же поставили священника и гайдамака у могилы, то матрос вызвал добровольцев из конвоя, а сам наставил пистолет-браунинг, выстрелил, а остальные из винтовок. С первого же залпа гайдамак без стона свалился в яму. Священник, стоя лицом к стрелявшим в него, усиленно молился Богу и безпрерывно крестился. Первым залпом священник был ранен, но не упал. Продолжая стоять, он не переставал молиться. После второго залпа священник застонал, вскрикнул “Господи” и снова перекрестился. Последовал третий залп, и за ним четвёртый, после которого священник зашатался и со стоном свалился в яму. Засыпали они яму, забрали с собой всю одежду – добровольцам, принимавшим участие в расстреле, который раз давали главари сапоги и шапки с убитых».
Это Степан Афанасьевич Саенко – революционер, военный комендант Белгорода и будущий комендант концлагеря Харьковской ЧК – обучил расстреливать таким образом – убивать не сразу, а сначала выстрелить в глаз, в плечо или ногу…
Когда в стране начали происходить страшные изменения, брат священномученика Порфирия, отец Никита, писал: «В последнее время кажется, как будто двери ада настежь открыты и вся злоба, сдерживаемая веками, разлилась по всему лицу русской земли». Его тоже расстреляют, но через год, в 1920-м.
Большая семья отца Порфирия осталась без единственного кормильца, и у матушки-вдовы Ольги Романовны от переживаний за судьбу детей появилось болезненное безпокойство, не оставлявшее её до кончины – навязчивая мысль, что они умрут от голода. Она стала урезывать и припрятывать пищу от и без того небогатого рациона. Умерла матушка, действительно, от голода – в 1942 году во время блокады в Ленинграде.
Русская Зарубежная Церковь в 1981 году прославила в лике священномучеников протоиерея Порфирия Ивановича Амфитеатрова, убиенного 14 января 1919 года.
Монахиня
Николая (АМФИТЕАТРОВА)