Детские воспоминания сопровождают меня всю мою долгую жизнь. Хорошо помню, как моя мать, больная туберкулёзом, умирает на родине в с. Верхний Карачан Воронежской области. Помню, как её хоронили, как на похороны приехали из Москвы два её младших брата. В свидетельстве о смерти моей матери записано: «Умерла 22 сентября 1938», а 24 сентября мне исполнилось 6 лет.
И осталась я на попечении деда и материной мачехи, которую соседи называли «бабка Надёжа». Дед постоянно на колхозной работе, а «бабка Надёжа» не очень обременяла себя заботой о сироте. И пошла я бродить по селу по соседям да разным родным: где покормят, где вшей вычешут. Летом 1943 года бабка Надёжа привезла меня в Добринский детский дом. Теперь я понимаю, какое это счастье, что я выросла именно в этом детском доме: Добринский считался лучшим на то время в Воронежской области.
В начале 70-х годов прошлого века, через много лет после смерти матери, я встретилась со своим дядей, который жил в Москве. Дядя много рассказал о прошлом, о нашей семье. Но когда я спросила: «А кто мой отец?» – дядя резко ответил: «Про отца тебе лучше ничего не знать!» Это был 1974 год, когда ещё не поднималась тема репрессий. А в следующем году дяди не стало.
Но ещё жива была моя тётя, всю жизнь прожившая в селе Верхний Карачан. Я попыталась у неё узнать, кто мой отец, и получила ответ: «Да мать твоя вышла замуж в Москве, а его кудай-то угнали».
Вот и всё, что у меня было: 1) запись в свидетельстве о рождении: «Отец Попов Иван Васильевич»; 2) «Про отца тебе лучше ничего не знать»; 3) «Да мать твоя вышла замуж в Москве, а его кудай-то угнали». А ещё Кызыл-Орда в моей памяти.
В 80-е годы зазвучала тема политических репрессий, и в одном из журналов я прочитала о том, что в начале 30-х годов арестовали многих мужчин, которые потом строили Беломорканал. К середине 30-х их освободили, в 1936–37 начались новые аресты мужчин, а жён и детей выслали в Среднюю Азию. И вот тогда-то у меня появились первые подозрения: «Может быть, поэтому я была в Кызыл-Орде?»
Написала запросы в информационные центры МВД и архивы Воронежской, Московской и Рязанской областей. Получаю ответ: «Сообщите дату и место рождения отца». Такими данными я не располагала. Обратилась в местный ЗАГС, чтобы узнать, какие сведения о родителях содержатся в актовых записях 1932 года. Получаю ответ: Попову И.В. было 22 года, значит, год его рождения 1910-й. Всё, больше никаких сведений нет. Но из ИЦ МВД написали: «Попов И.В. 1910 года рождения, уроженец г. Пронска Рязанской области, осуждён по ст. 58-10 УК РСФСР (контррев. агитация) к 5 годам лишения свободы». И посоветовали обратиться в прокуратуру Московской области. Архивное дело № 25241.
Поехала в Москву, познакомилась с личным делом и узнала, что в 1931 семья отца была раскулачена, в 1932 он судим за убийство (вину не признал) и отправлен в Дальневосточный край, в бухту Нагаево, когда ещё не было на карте города Магадана. Осуждён на 7 лет, а через 4 года, в декабре 1936-го, освобождён. Вернулся в Москву, когда мы с мамой были в Кызыл-Орде. В 1937 выслан из Москвы в Егорьевск, где жили его родители. Работал на заводе «Комсомолец», в августе 1938 арестован второй раз, осуждён за контрреволюционную агитацию. Второй срок отбывал в Нижнеамурском ИТЛ Хабаровского края. Освобождён в августе 1943 г. Остался в лагере вольнонаёмным. Личное дело не сохранилось.
К сожалению, мне не удалось узнать, как сложилась судьба отца после освобождения. У меня нет даже его фотокарточки, только однажды я увидела его фото во сне. Мне пришлось прекратить поиски, но покой я так и не обрела. Может быть, кто-то из тех, кто прочтёт эти записи, знает, что случилось с моим отцом?
Антонина Ивановна Попова,
отличник просвещения СССР,
ветеран педагогического труда,
труженик тыла, дочь «врага народа»