Началось всё со скандала. У французов так, видимо, принято: чуть что – сразу дуэль, хоть и интеллектуальная. А причина, в сущности, совсем не нова, и хороший педагог легко бы справился с делом. Но здесь не заметить, оказывается, было просто нельзя: мальчишка, тринадцатилетний нахал, в то самое время, когда всё прогрессивное человечество борется против диктатора Милошевича и этих проклятых сербов (именно так и говорили), смеет возражать!
Имеет наглость утверждать, что у Франции и Сербии давние культурные, союзнические связи и что эти мерзавцы сербы, видите ли, всего лишь навсего хотят сохранить собственную страну и народ от распада.
Вот так подросток Арно Ив Гуйон (Arnaud Yves Gouillon) стал enfant terrible своей школы в Гренобле. За что получил выговор от директора и… удар по плечу от отца. Отец был в восторге: «Сам думать учишься! Значит, мои и дедовы уроки не проходят даром? Слава Богу. Вот и держись, парень. А мы с мамой за тебя горой. Да и братья не дураки – поддержат». Отец ошибся только в одном: поддержала не только вся семья, но и, как показало время, тысячи других французов.
Семья Гуйон – из настоящих. С традициями. Арно с братьями помнят рассказы деда и отца не только из семейной истории, но и из европейской. Прекрасно знают, что бывали в Старом Свете такие времена, когда о сербах и русских, о Сербии и России не только говорили с восхищением, но на них только и возлагали надежды, чтобы «милая Франция», та самая belle France, могла прийти в себя, воспрянуть. И кто такая Анна Ярославна, что такое Реймсское Евангелие, почему оно написано на глаголице, почему на нём давали клятву французские короли, тоже в курсе. В курсе и о временах более поздних, когда Франция вместе с Россией и Сербией воевали в Первой и Второй мировых, и чего это стоило народам наших стран.
Предавать союзников? Верить в то, что друзья вдруг стали нелюдями, как это показывает телевизор, рассказывают газеты и месье учитель на политинформации? Не проверяя факты, доверять пропаганде? Нет, Арно и братья были воспитаны немного в других традициях, делающих честь старой доброй Европе. А честь в той Европе очень ценилась. За неё, говорят, и жизнь могли отдать…
И в памятном своими погромами 2004 году, когда Арно в очередных репортажах самых честных и объективных СМИ увидел, как торжествующие «порабощённые» жгут храмы и монастыри, с каким зверским злорадством скидывают с них кресты «поработителей», как тысячными колоннами эти «поработители» покидают свою святую землю – Косово и Метохию, – вот тогда он, уже подросший, сказал братьям и друзьям: «От наших протестов толку не будет – надо делать что-то другое. Предлагаю собрать помощь тем сербам, которые сейчас заперты в косовских анклавах. Нет, не деньгами. Одеяла, одежда, игрушки, бытовая техника – всё, без чего мы себе жизни не представляем в Европе. А они, находясь в этой же Европе, уже представляют. Поехали. Хоть Сербию посмотрим. Своими глазами».
Сказано – сделано. Собрали небольшой фургон с необходимыми вещами и отправились в неизвестную Сербию, провожаемые недоуменными взглядами большинства сограждан и восхищёнными – тех, кто, помня об общих христианских корнях, помогал собирать вещи. Так Арно Гуйон впервые попал в Косово и Метохию. Приехал – и остался навсегда.
Пусть не в сугубо физическом смысле, а в смысле душевном и духовном: увидев сам, что в действительности происходит на святой сербской земле, поразившись не только страданиями сербов, но и их какой-то обречённой и светлой уверенностью в помощи от Христа, их самоотверженным гостеприимством по правилу «Гость в дом – Бог в дом», парень, по его словам, «не имея ни капли сербской крови, получил сербское серд-це». Вернувшись, потрясённый увиденным и пережитым, Арно принял твёрдое решение: быть с косовскими сербами постоянно, помогать им всегда. Так появилась организация «Солидарность за Косово», которая действует во Франции вот уже больше десяти лет.
Сколько раз он ездил на грузовиках в Косово и Метохию, Гуйон уже не упомнит. Узнал эту землю по-настоящему и убедился: в самом сердце когда-то христианской Европы быть христианином очень небезопасно. По глазам детей, с которыми разговаривал, играл, шутил, понял: не имею я никакого права один раз съездить, подарить шоколадку и уехать с осознанием выполненного морального долга. Нет уж, не болтать «о необходимости оказания поддержки», а действовать.
«Правда, ещё вопрос, кто кому помогает, – говорит Арно, задумавшись. – Понимаешь, сербы, которые там, в анклавах, они учат тебя хоть попытаться читать Евангелие не глазами, а поступками. Много уроков дают по этому предмету, уверяю. Помню, как впервые попал в Высокие Дечаны. Представляешь, там монахи живут во враждебном окружении! Чуть не ежедневные оскорбления, угрозы, воровство – это для них "ну, ничего страшного, c’est la vie"! Как они умудряются не стать жестокими, не разобидеться на весь белый свет, а сохранять в себе спокойный и добрый дух молитвы, я просто не понимаю! Они ещё и за самих гонителей молятся!» – «Да представляю я, – говорю. – Я ж там тоже бывал».
Одно из самых страшных впечатлений Арно во время поездок с помощью, собранной для косовских сербов, – это анклавы. «Нам категорически не советовали ехать в те места. "Ладно, северная часть Косово, где живут сербы. Но не вздумайте ехать в Метохию, в анклавы! Опасно!" А как я, спрашивается, не поеду в анклавы, если помощь мы собираем по большей части именно для детей оттуда?
«Анклав – часть территории государства, полностью окружённая территорией другого государства. Анклавы не имеют выхода к морю» – вот что я прочитал. Как это сербские анклавы не имеют выхода к морю? Очень даже имеют: только выйдешь – и перед тобой море унижений, издёвок, злого смеха, презрения. Время от времени и погромов. Помню, приехали в село Баня, мой первый анклав в жизни. Радость жителей, церковка, кафана, небольшой магазинчик. Но оказалось, что в ночь до нашего приезда из сельца шиптары украли запас дров на зиму, две коровы и трактор. И это в порядке вещей, понимаешь? Сербы там живут в полном беззаконии!» – «Знаю. Видел много раз». – «Моё дело ещё и в том, чтобы говорить об этом в “цивилизованной Европе”, которой дела нет до каких-то там сербов, несправедливостей. Они же – сербы. Те самые, о которых говорят, что они – мерзкие поработители и что там ещё. А оказывается, сербы – главные, кто страдает в Косово и Метохии. Это не укладывается во вживлённый в головы шаблон читателей газет, "глотателей пустот", жертв ТВ и интернета. Когда пару лет назад с несколькими ребятами из анклавов удалось съездить на Корфу, они не только впервые увидели море, но и, не поверишь, впервые в жизни попробовали маслины. Греки потом про нас прознали, так таскали детям эти маслины корзинами – мы и счастливы».
Так, шаг за шагом, в течение нескольких лет Арно с братьями и друзьями стали разрушать убийственные стерео-типы, царящие в головах и душах соотечественников. К радости не только косовских сербов, но и самих французов, которые не без гордости осознают: «Благодаря правдивой информации о том, что происходит в сердце Европы, благодаря той помощи, которую мы в меру своих сил оказываем униженным и оскорблённым сербам, мы можем вновь говорить о себе, французах, как о христианском народе».
Арно вспоминает, как на его выступлениях во Франции, где он показывает документальные фильмы, фотографии, приводит свидетельства очевидцев гонений и даёт гостям возможность поразмыслить самим над степенью лжи и клеветы в адрес православных, многие не могли сдержать слёз. То есть Сербия своим примером современного мученичества за Христа всё-таки смогла пробудить заснувшую было совесть европейцев.
Благодаря Арно и «Солидарности за Косово» о том, как действительно обстоят дела в Сербии, сегодня знают во Франции очень многие. Подтянулись и журналисты, для которых правда оказалась важнее «мейнстрима» и гонораров; общественные деятели, писатели, музыканты. «Да, может показаться, что нас очень мало, – говорит Гуйон, – и враг у нас страшный, сильный – пропаганда. Но, знаешь, и у Давида, по идее, шансов победить Голиафа особо не было. Тут вопрос, на чьей стороне Христос».
Несколько лет назад Арно принял Православие. В тот самый день, когда они с женой Иваной крестили дочурку Милену в Высоких Дечанах. «У нас с дочкой один возраст во Христе!» – смеётся Арно. А кум, крёстный отец Милены, – итальянец Франческо, который сейчас стал монахом Бенедиктом в монастыре Драганац, что в Косовском Поморавье. Так что я очень бы подумал, прежде чем называть всю Европу бездуховной. Да и Гуйон вмешался: «У нас общие беды – от Бреста и Нанта до Владивостока и Петропавловска. И радости общие, если мы с Богом».
Оказывается, мир действительно тесен. Общие знакомые, друзья. Общие трудности и радости. Одному тяжело от того, что французы подпали под влияние пропаганды, другой не в восторге от российских наших реалий, от нашей неосведомлённости о жизни православных братьев-сербов. Один радуется, когда в Косово и Метохию приходит очередная помощь из Франции (недавно доставили несколько тракторов для жителей анклавов, пару стиральных машин и т. д.), другой с гордостью передаёт помощь от русских братьев в монастыри или в многодетные семьи Метохии. Мы оба учим сербский язык. С большой завистью сообщу, что француз Гуйон знает этот язык несравненно лучше меня, а ещё он начал учить русский и уже говорит на нём почти без акцента. Нам обоим запрещён въезд в «независимое Косово» как «лицам, представляющим угрозу для государственной безопасности». Мы – союзники, можно сказать. Enfants terribles. В общем, весело живём.
А с тем учителем, на уроке которого вышел скандал в уже далёком 99-м, Арно недавно встретился в книжном магазине в Гренобле, куда приехал навестить родных. Сам-то он нынче – гражданин Сербии. Поздоровались. Учитель помолчал, потом сказал: «Гуйон, я признаю свою ошибку. Ты был прав. Спасибо».
Пётр Михайлович
Давыдов