Будучи священником, принимая на исповедь и больших, и малых, часто вспоминаю ту минуту, когда я встал с колен после своей первой исповеди. И ныне, видя пред собой преображённые лица, глаза, сияющие облегчением и радостью, невольно проникаюсь этим невыразимым светом. Душа моя вновь ощущает ликование, которое может дать человеку только Бог…
Как я рад, что ты пришёл!
Как ребёнку найти духовного отца? Прежде всего, нужно подыскивать священника, который понимает детскую душу, любит детей, относится к ним с теплотой, с неподдельным интересом, смотрит на ребёнка, как на бутон, которому надлежит либо раскрыться, либо завянуть.
Пастырь должен осознавать ответственность за душу ребёнка, приходящего к нему на исповедь. Хорошо известно, какую травму может нанести учитель, если подход педагога к детям будет отличаться формализмом и одной лишь строгостью, но ещё легче травмировать сердце на исповеди, хотя это может произойти и непреднамеренно со стороны батюшки. Вспоминается случай, происшедший в одном московском храме, когда молодой священник, решив достигнуть скорейшего эффекта, повернул девочку, исповедавшуюся ему в воровстве, лицом к стоявшим, поднял её ручку и сказал в назидание что-то вроде: «Вот ручка, которая берёт без спроса!». Девочка, пережив шок, стала заикаться… Поэтому не ошибаются те родители, которые из боязни подобных травм ведут ребёнка к пастырю благостному, сердце которого проникнуто любовью к детям.
К исповеди нужно приступать очень и очень мягко. В руководстве к исповеди святого Симеона Солунского, древнего византийского литургиста, есть слова о том, что священник, принимающий на дух, должен сидеть «мало осклабяся», то есть на лице его должна цвести улыбка, ибо он являет собою благость Небесного Отца, ожидающего и приемлющего заблудшее чадо в Свои объятия. Будем помнить, что человек никогда не бывает так беззащитен, так открыт, обнажён, как на исповеди.
Великое дело – воспитать в детях благоговейное отношение к Таинству исповеди, которая не сводится к разговору взрослого «дядюшки» (дедушки) с отроком. Главное действующее лицо на исповеди – Господь Иисус Христос, невидимо предстоящий сердцу кающегося. И я бы ещё сказал – Матерь Божия, Которая всегда рядом со Своим Божественным Сыном. Говорят, что в делах покаяния ничто не совершается без тайного вспомоществования Пресвятой Богородицы, молящей Своего Сына о грешниках. Поставить душу пред лицом Божиим, чтобы дитя уверовало, а значит, осознало, восчувствовало, ощутило на себе взор Божий, испытующий, всеведущий, – вот задача, которая не может быть осуществлена никакими искусственными средствами. Здесь почти всё зависит от устроения души пастыря и родителей. Если пастырь ходит пред Богом, стоит пред Богом, находится в присутствии Божием, то, по закону сообщающихся сосудов, кающийся восчувствует духовный свет Солнца, Которое никого не опаляет, никого не сжигает, но, напротив, привлекает, просвещает и согревает.
Господь ведёт нас к Себе разными путями, но через благодать священства в Таинстве покаяния пред крестом и Евангелием изливается вся полнота Его Божественной любви к человеку. Сердце священника можно сравнить с лупой, в которой фокусируются Божественные лучи, и дело пастыря – направить на душу – больную, издёрганную, измученную, разрушенную, покалеченную – эти лучи. В этом сила благодатного Таинства покаяния.
В таком деле, как приготовление к исповеди и совершение её, непременно требуется сердечная теплота, согревающая душу «подранка». Она свидетельствует о том, что всеблагой Бог находится гораздо ближе к нам, чем мы думаем, и действует Он в данном случае через благодать священника. Как побудить ребёнка к полной открытости и откровенности на исповеди? Конечно же ласковыми словами и дружеским обращением. Священнику неплохо порадоваться тому, что шалун пришёл на исповедь: «Как я рад, что ты пришёл!». Вы поступите, как Отец Небесный, Который, если не сказал, то явил это блудному сыну, когда с радостью выбежал навстречу Своему ушедшему «на страну далече» чаду.
На исповеди очень полезно задавать ребёнку наводящие вопросы:
– Машенька, ну есть ли у тебя какие-нибудь недостатки? От чего бы ты хотела избавиться?
– Что мешает тебе жить на белом свете?
– Посмотри на своё сердце, нет ли там какой-нибудь занозы?
В одной гимназии, где я раз в неделю исповедую, есть симпатичный мальчик. Я уже заранее знаю грех, в котором он будет исповедоваться, он у него на первом месте: «Мучил попугая». Малыш играет с ним, а попугай больно кусается. Помимо попугая, у него есть ещё и другие грехи, но детям совесть внушает каяться в самых неожиданных, как бы ничего не значащих, с точки зрения взрослого человека, грехах.
Когда начинать?
Часто спрашивают: с какого возраста детям можно исповедоваться? В дореволюционном определении Священного Синода был указан возраст – семь лет. Но нужно учитывать, что тогдашние дети, по сравнению с нынешними, были просто птенчики, о многих грехах они даже не слыхивали. Что говорить о нашем времени… Преподобный Нил Мироточивый предсказывал наступление страшной эпохи, когда развращённость детей достигнет столь великой степени, что бе-сам уже и не надо будет их искушать, они сами будут действовать по той программе развращения, которая будет внедрена в них чуть ли не с рождения.
Что касается «вменяемости» или «невменяемости» греха, то до определённого времени грех не вменяется ребёнку, поскольку он его совершает неосознанно. Нравственное чувство у ребёнка ещё не развито в такой степени, чтобы давать отпор попавшему в его душу злу. По опыту могу сказать, что, чем раньше внимательный батюшка начнёт общаться с ребёнком, тем лучше. Пусть беседа не будет носить характера сакраментальной исповеди с прочтением молитвы, которая всегда соединяла грешника с Матерью Церковью после его отпадения от неё. Но здесь важно само общение, помогающее ребёнку увидеть и, опустив носик, признать свой грех.
Исповедь малышей может и должна быть предваряема исповедальным разговором, который могли бы осуществлять любящие родители и воспитатели (только бы они чувствовали хрупкость личности ребёнка, никогда не переходили бы за грань доброй и благодатной беседы и не превращали бы её в допрос).
– А ну-ка, подойди к нам, – подзываете вы провинившегося малыша, – посмотри, если можешь, на Спасителя. (Неужто серд-
це трёхлетнего ребёнка не отзовётся на эти слова? Он попятится и поворотит нос в сторону, проникаясь невольно ощущением греха, стыда и невозможности без раскаяния смотреть на икону.) Конечно, здесь необходимы и строгость, и милость, ибо Господь – не только правосудный, но и милующий Отец. Поэтому мы должны ослабить тетиву:
– Не бойся, Господь пришёл грешников спасти. Неужели Он нас оттолкнёт? Если ты боишься, то пойдём вместе.
К сожалению, у современных мам почти нет времени на такое духовное общение, ибо, как было сказано в одной телевизионной рекламе: «С тех пор, как я приобрела телевизор, ребёнка я не вижу и не слышу». Вот превратный идеал воспитания.
Думаю, что при подготовке ребёнка к исповеди нельзя недооценивать власть слова, ибо оно вводит сердце малыша в духовное пространство. Слово вносит в душу новые ощущения, новые чувства.
– Мы сейчас с тобой пойдём к батюшке, и ты будешь стоять уже не здесь, перед столом с разрезанной тобой скатертью, а перед крестом и Евангелием. Неужели ты и тогда будешь извиваться, как уж на сковородке, когда не я, а Сам Господь будет смотреть на тебя? Неужели ты тогда так же запрёшься, замкнёшься и заврёшься? Может быть, тогда лучше и не ходить на исповедь вовсе?
Заметим, что дети, сердца которых воспитываются и укрепляются в Боге, очень нуждаются в положительных, светлых и радостных эмоциях и солнечных красках. Очень важно уметь радовать ребёнка.
Вспоминаю, что, когда я был десятиклассником, моя бабушка приходила с воскресной службы и говорила: «Как было хорошо! Я исповедалась и причастилась. Какая радость!». Больше она ничего не говорила, но я это всё запомнил и после её кончины стал ходить в храм Пророка Ильи Обыденного, куда ходила моя бабушка.
Об опасности привыкания
Такая опасность существует. Священникам нужно учитывать некоторую привыкаемость детей к таинствам и противопоставлять ей то, что можно было бы назвать индивидуальным, или нестандартным подходом. Знаю священника, который старается ребёнку подарить иконку, открытку или книжечку духовного содержания. Но подарки можно дарить по-разному. Можно всё отгрузить в детский дом и оставить воспитателям, чтобы они разнесли по группам и по классам, а можно погладить дитя по головке, посмотреть в глаза, осенить иконкой и сказать: «Эта иконочка именуется “Неопалимая Купина”. Будешь держать её у себя дома – никогда не сгорит твоё жилище, при условии, что ты ещё будешь помнить: “Спички детям – не игрушка”».
Мы, при всём нашем старании, не избежим опасности привыкания к исповеди. Но думаю, что не так уж и плохо, если в сердце нашего питомца останется восприятие исповеди как маленького праздника, где неизменно встречает его добрый батюшка, который может пожурить, но при этом ещё и подарит что-нибудь. Станет ли ребёнок после этого атеистом или агностиком? Вряд ли.
Конечно, самое трудное в наше время – это общение детей и родителей. Детям сегодня нужно доказывать, их нужно убеждать, что нужно чтить родителей, слушаться их, и священник должен владеть какими-то приёмами, чтобы объяснить это ребёнку, например, так: «Кто кого должен слушаться: ты – маму или мама – тебя? Кто у кого в животике сидел? Кто сидел у кого в животике, тот пусть того и слушается!».
Дети сегодня, как и взрослые, обладаемы страстями и мучимы грехом. Но нужно помнить, что врачевание души вовсе не всегда совершается мгновенно – само хождение к исповеди есть неоценимая добродетель. Главная задача священника на исповеди – согреть сердце малыша. Пусть не сразу мы дождёмся обратной связи. Но, когда дождь сходит на землю, разве он знает, что вырастет на орошаемой им земле?
Думаю, что сердце священника подскажет ему на исповеди нужные слова и действия. Главное, чтобы во всём была сердечность и искренность. А Бог поможет…
Протоиерей
Артемий ВЛАДИМИРОВ