или Как всё же нам обустроить Россию (Продолжение. Начало в
№№ 10,11,12 – 2018, 1,2,3 – 2019)
Производство оружия –
почка роста
Россия в результате событий 1991 года стремительно деиндустриализировалась. Её промышленность и научно-технический потенциал приходили в упадок. Практически исчезла авиастроительная индустрия, выпускавшая самолёты гражданского назначения. Сохранился крошечный островок на Казанском авиастроительном заводе, где пытаются делать «Ту-200» (турбоджет), хотя никаких серьёзных шансов на его успех нет. Он и сам-то состоит из чужой авионики, к тому же первый демонстративный полёт кончился катастрофой, а тут грянули санкции и дело зависло.
В состоянии комы пребывает космическая отрасль. У нас уже давно нет никаких амбициозных проектов. Мы утратили практически все научно-технические контакты с Западом по вопросам сотрудничества в космосе. В последние годы мы только возили на наших «грузовиках» на международную космическую станцию посылки от других клиентов, а оттуда возвращали отходы и мусор на Землю. Теперь нет и этого, поскольку они создали свои многоразовые челноки.
Мы давно не можем строить свои автомобили. Улицы российских городов забиты иномарками. Некогда бывший флагманом нашего автопрома московский завод им. Лихачёва (ЗИЛ) ликвидирован. Освобождённая от него городская территория пошла на строительство коммерческого жилья. Теперь это считается более доходным бизнесом, нежели производство.
Волжский автомобильный завод (ВАЗ), который СССР купил в своё время у Италии, заплатив за него поставками газа, еле дышит. Его легковушки – копии фиатовских моделей, были гордостью наших автолюбителей и, кстати, хорошо продавались за рубежом в силу их простоты, дешевизны и удобства в эксплуатации. Теперь вся политика властей и СМИ ориентирована на огульное охаивание наших автомашин («Лада», «Волга» и др.).
Речные и морские пассажирские суда и в советские времена строились за рубежом (в Польше и ГДР), но кое-что делали и мы сами. По крайней мере, речные трамвайчики, суда на подводных крыльях были своими. Сейчас нет и этого.
Даже неприлично рассказывать о гибели станкостроения, о разрушении Уралмашзавода – поставщика горнорудного и шахтного оборудования. Восстанавливать всё угробленное невозможно. Новые технологии – радиоэлектроника, средства связи, никак не приживаются на нашей почве. Но ведь на одном природном сырье не проживёшь, да и нефть с газом кончаются. И всё же необходимо думать о том времени, когда мы, может быть, вернёмся к нормальной жизни и к поступательному движению. На что опираться? Где у нас почки роста, ещё таящие в себе потенциал развития?
К счастью, это настолько очевидно, что даже наше нынешнее руководство не могло не заметить этого. Конечно, таким плацдармом научно-технического прогресса остаётся пока только производство вооружений. Худо-бедно оно пока удерживается на плаву, несмотря на царящий вокруг развал. Складывается впечатление, что в какой-то мере сохраняет свою силу лозунг времён Великой Отечественной войны «Всё для фронта – всё для победы!»
Причины понятны: только благодаря оружию, унаследованному от прежней системы, мы имеем ныне возможность хотя бы в относительной военной безопасности сидеть в своей глубокой норке и эпатировать мир, сочиняя экзотические доктрины вроде «суверенной демократии». Без нужды и по нужде мы частенько бряцаем оружием, возбуждая чаще всего себя, но рассчитывая попугать и соседей по земной цивилизации своим независимым норовом. Отдаём предпочтение мелким стычкам, где успех не может принести славы и радости, но и поражение не так уж обидно, что с помощью ангажированной пропаганды можно выдать за квази-
победу.
Поскольку мир постоянно живёт в состоянии если не прямой войны, но в напряжённом ожидании её, то существует обширный рынок оружия. Не всем по карману создавать своё производство, а купить имеющееся на прилавках может почти любой.
В. Путин как-то сказал, что в 2015 г. поставки нашего оружия на экспорт составили 14,5 млрд долларов, а в 2016 г. выросли до 15 млрд. Мы пока занимаем второе место в мире по экспорту оружия (после США), хотя тенденция скорее говорит о падении спроса, чем о росте его.
Мы любим оружие, наслаждаемся им, когда оно проходит по улицам и площадям в дни праздников. До петровских времён мы ввозили оружие «из немцев» через Литву и Польшу, через ганзейские города. Собственное производство было ничтожным и кустарным. Только Северная война против Швеции в царствование Петра I заставила Россию начать собственное массовое фабричное производство оружия. На демидовских фабриках на Урале стали сотнями лить новые пушки для вооружения кораблей военно-морского флота, для армии. В 1712 году был основан Тульский оружейный завод, где производилось стрелковое вооружение для пехоты и кавалерии.
В годы существования СССР производство оружия стало жизненно важным для государства. Вторая мировая война показала, что наша страна может осилить всю Европу (а под Гитлером оказалась вся нынешняя Западная и Восточная Европа) как по количеству, так и по качеству боевого оружия. С тех пор не меркнет слава нашего оружия.
Оборонка – единственная отрасль нашей экономики, которая отличается высоким уровнем наукоёмкости и пока пользуется вниманием и поддержкой со стороны Кремля. И слава Богу! Это и есть почка роста. Её надо пестовать и беречь. Военно-промышленный комплекс, разжиревший и раздувшийся до безобразия в годы СССР, во многом «сожрал» советскую власть, родившую его. Он немало высосал из страны жизненных соков, обрёк на отставание гражданские отрасли промышленности, не позволил достойно поднять уровень жизни населения. Жизнь поставила его на место, посадив на жёсткую финансовую диету. Пришлось уничтожать целые обширные классы излишнего вооружения, резать по живому. От прежнего Гаргантюа осталась едва ли половина, но она нужна как последняя почка для хворого организма.
Для всего мира наше оборонительное оружие останется привлекательным надолго, если не навсегда. Прожорливые хищники, объединённые в агрессивные стаи типа НАТО, исповедуют кредо о своей ответственности за ситуацию во всём мире, т. е. претендуют на права и полномочия всемирного полицейского. Их любимой формой силового воздействия на мир была и остаётся воздушная и военно-морская агрессия. Авиационную и ракетную интервенцию или любое иное дистанционное воздействие они считают для себя наиболее приемлемой формой «разговора» с проштрафившимся народом или государством. Закрыть своё воздушное пространство и защитить свои берега и прибрежные воды – это право и долг всех, кто претендует на независимость и суверенитет. Если агрессор будет нести чувствительные потери от оборонительного оружия своих жертв, то это станет реальной почвой для поиска компромиссов за столом переговоров. Никакие иные аргументы не остановят насильника.
Вот почему я, часто критикующий власти, положительно отношусь, например, к созданию концерна «Алмаз-Антей», в который входят более 60 предприятий и научно-исследовательских центров, занимающихся разработкой и производством оружия для защиты от воздушных и космических нападений. Все наши получившие известность зенитно-ракетные системы – С-300, С-400 и С-500, равно как и «Бук», «Печора», «Оса» и др., рождаются именно в рамках этого концерна. Пока мы можем отметить только два пункта для тревоги: все названные системы были изобретены и сконструированы при прошлой власти. О принципиально новых образцах мне не приходилось слышать. Из надёжных источников знаю, что на мировом рынке покупатели проявляют большой интерес к приобретению систем С-400 и С-500, но, к сожалению, наши производственные возможности ограничены, и мы принимаем заказы с длительным сроком исполнения.
Вывод предельно ясен: необходимо создать условия для быстрого наращивания производства. Защитного оружия в случае реальной опасности потребуется очень много, потому что противник обладает колоссальными способностями производить оружие нападения.
Крайне важно, чтобы руководство концерна обладало стратегическим предвидением – в каком направлении вероятный противник будет работать для сохранения своего наступательного потенциала. Мне кажется, что он сделает ставку на производство даже не самолётов, а именно ракет, т. е. безпилотных средств доставки летального боеприпаса. Поэтому разработка противоракет выдвигается на первый план.
Перспективным направлением может быть создание лучевого оружия, применение которого могло бы создать подобие заградительного щита против нападения сверху.
Мечтой остаётся создание такого оружия, которое было бы способно вызывать самоподрыв боезапаса в боевых системах вероятного противника или, на худой конец, выведение из строя его системы наведения. Это вопросы высокой сложности и фундаментальных исследований в области физики, химии и природы радиоволн.
Для противодействия ВМС придётся думать о миниатюризации ядерных бое-припасов, потому что для ликвидации крупных целей (авианосцев, подводных крейсеров и пр.) мощи обычных боеприпасов не хватит.
Нельзя не приветствовать создание концерна «Вертолёты России». Сейчас ему приходится туго из-за системы санкций. В авиастроении появилось новое и, возможно, весьма перспективное направление – дроны, т. е. управляемые дистанционно малые безпилотные аппараты, не требующие ни аэродромов, ни дорогой авионики. Это направление требует отдельного предметного изучения.
Очевидно одно: оборонка безсмертна, она крайне необходима и нам самим, и всем странам-жертвам. Она в обозримом будущем останется почкой роста, потому что потянет за собой развитие многих, если не всех, отраслей промышленности – от металлургии до радио-электроники.
Важно только обеспечить здоровую творческую обстановку в концернах и на заводах отрасли, наладить конкуренцию среди инженерных центров. Пока частые аварии космических систем рождают горькие мысли о возможном застое даже в оборонке, о качестве исполнения и дисциплине в рабочих коллективах и многом другом. Боже упаси скрывать всё под грифом «секретно» или искать виновных на стороне. Это было бы повторением старых бредней о «вредительстве».
Об оружии
Я несколько раз публично сокрушался по поводу того, что Россия в лице её так называемых элит, правящих и экономических, никак не может определить вектор своего движения в будущее. У неё нет дорожной карты, нет планов движения, нет целей. Огромная страна живёт только биологической жизнью: граждане (вместе с элитой) проснулись, встали, сходили в туалет, позавтракали и т. д., к вечеру опять поужинали, посмотрели телек и пошли в койку. И так изо дня в день. Жизнь утратила своё смысловое назначение.
Китайцы, например, недавно на своём ХIХ съезде партии публично сказали, что они строят общество «среднего достатка» с социалистическим подтекстом. А что строим мы? Почти 30 лет (после 1991 г.) мы сидим на нефтяной и газовой игле, при этом не закрывая рта бубним, что это плохо и пора слезать с этой иглы.
Сейчас эту сырьевую опору выбивают из-под наших ног США и их союзники, которые налаживают добычу сланцевой нефти и газа, организовали сжижение природного газа и поставки его в Европу и Китай, всячески развивают использование возобновляемых природных ресурсов для получения электроэнергии. Иными словами, западники (да и восточники) поняли, что «обломовщина» – это не только литературное понятие, но и любимое времяпровождение российской элиты. Сейчас они бьют по этой ахиллесовой пяте Кремля. И ведь добьют, сукины дети! Сколько же можно жить на торговле пенькой, воском и пушниной, а также нефтью и газом?
У меня в душе, как известно, булькает расплавленный от высокой температуры патриотизм. Деваться ему некуда, и он нет-нет да и выплёскивается на эти странички. Вот и сейчас застучала в голове мысль, как помочь Родине в обретении лица в мировой экономике и места в сообществе наций, которые бы не зависели только от природы и Божьих даров, а были творением рук и ума действительно талантливого народа. Догонять убежавший мир у нас нет сил. Что же делать?
У нас осталась одна отрасль, ещё не почившая в полной мере «в Бозе». Это производство оружия. Наши кремлёвские сидельцы уже начинали разбазаривать и это «совсекретное имущество». За копейки продали крупные военные корабли, включая первые авианосцы. Сбыли, не подумав, 500 тонн оружейного урана и плутония, которые были сняты с боеголовок ракет средней и меньшей дальности, угробили значительную часть военной промышленности. До такой степени дореформировались господа обломовцы, что сами стали покупать вооружение за границей.
Попробовали заказать во Франции корабли типа «Мистраль», но получили кукиш с маслом, тут же заработали санкции, и кораблики поплыли в другую сторону. Даже гражданский самолёт «Боинг-747» нам не продали, хотя мы и задаток внесли. Его перехватила администрация американского президента Трампа. А мы уши развесили и стали торговать итальянские бронированные автомобили, прицениваться к французским оптическим прицелам для танковых пушек и т. д. Нас опять послали туда, «куда Макар телят не гоняет». А наши кремлёвские Емели сидят на печке и ждут, когда же в их ушат сама собой попадёт волшебная щука, которая отменит все санкции, изменит мировую конъюнктуру на мировых рынках нефти и газа и даст возможность лежать на тёплых кирпичах да распевать песни: «Ходил Ваня наш по Пресне...»
Одним словом, приходится признать, что Россия может ещё занять свою нишу в мире посредством возрождения и развития производства оружия, причём в основном оборонительного.
Я ничего нового не скажу, если отмечу, что эволюция и развитие оружия в огромной степени предопределили возвышение и рост могущества наций и империй. Древние египтяне, греки и римляне создали целые цивилизации, потому что превзошли своих соседей в военном отношении. Европейцы создали огромные колониальные империи за счёт огнестрельного оружия, военных флотов и пр. Развитые державы новейшего времени развязывали мировые войны, надеясь на победу своего оружия и военную организацию. И сейчас, при появлении, казалось бы, «топового» ядерного оружия весь мир трясётся от региональных войн, угроз насилия. Гонка вооружений никогда не прекращалась, как и торговля оружием. Никто в мире не чувствует себя защищённым от насилия. Лозунг «Патрия о муэрте!» никто не отменял.
Отсюда я делаю вывод, что в обозримом будущем оружие будет обязательной частью государственной машины. Но не каждое государство может обеспечить свои оборонительные потребности собственными силами. Для создания своей военной промышленности нужны огромные средства, высококвалифицированные кадры, развитая наука, традиции и пр. Проще и разумнее купить нужные количества и ассортимент техники. Отсюда следует второй вывод: потребность в оружии не отпадёт никогда, и рынок оружия всегда будет функцио-нировать. К тому же никто не отменял и не отменит жажду самых задиристых и агрессивных государств получить политические или экономические преимущества за счёт создания или приобретения самого совершенного на данный момент оружия.
Из всего, что пока умеет делать Россия, именно оружие является самым наукоёмким и выгодным товаром для участия в мировой торговле. Раньше говорили, что автостроение и самолётостроение являются локомотивами промышленности, потому что тянут за собой развитие металлургии, электротехники, химии и пр. Но эти же соображения полностью применимы и к производству оружия. Военная промышленность – суперлокомотив научно-технического прогресса, а это как раз то, что нам нужно.
Мы уже не будем говорить здесь о политических дивидендах торговли оружием, через него мы приобретаем не только клиентов, но и друзей. Обучение персонала чужой страны владению нашим оружием, обслуживание техники – всё это создаёт невидимые, но очень прочные политические связи между государствами.
Наше оружие пользуется доброй славой на мировом рынке. Если где-то и были «проколы», то они вызваны не самой техникой, а чрезмерно хамскими аппетитами и нечистоплотностью «продавцов». Я помню, как Алжир, например, вернул России 12 купленных самолётов «МиГ-29» только потому, что вместо новых самолётов наши деляги попробовали «всучить» аппараты, вышедшие из ремонта и заново покрашенные. Так могут поступать на барахолке. Но не на мировом рынке. Иногда пищали арабы, которые своё неумение воевать и трусость прикрывали ссылками на плохое качество нашего оружия. А вот кубинцы, наоборот, всегда побеждали с нашим оружием, даже воюя против лучших образцов западного производства в Анголе.
Великая Отечественная война дала феноменальный толчок развитию нашей промышленности. Мир признал лучшим танком всех времён и народов наш «Т-34». Наши «Катюши» породили новый тип артиллерии. Истребители нашего производства не имели равных в конце войны. На наших «Яках» в Париж вернулись лётчики эскадрильи «Нормандия-Неман». Здесь не рекламный проспект, поэтому скажем только, что в 1941–45 гг. наше оружие оказалось сильнее и лучше всего, что могла создать вся Европа и Япония. В годы холодной войны в период гонки вооружений мы создавали оружие, которое успешно конкурировало с американским оружием в региональных войнах. Наш автомат «Калашников», созданный в эту пору, стал самым популярным в мире. Он принят на вооружение в ряде стран до сих пор. В Москве недавно открыли памятник его создателю генералу Калашникову (когда создавался автомат, сам Калашников был, по-моему, старшиной, и к тому же было много слухов о том, что не он один является творцом этого автомата).
Мы и сейчас делаем всё, но не слишком качественно и мало. На наши зенитно-ракетные комплексы С-300 и С-400 большой спрос на мировом рынке, а у нас их кот наплакал даже для собственных потребностей.
Заводы пока есть, научно-исследовательские центры худо-бедно живут, в институтах готовят кадры, но вот пока решительности сделать производство вооружений оборонительного плана лицом государства незаметно, а нужда в поиске «имиджа» очевидна. На чём могла бы сильно выиграть наша политика – на создании дешёвого, но массового эффективного вооружения защиты против американской или натовской авиации и их военно-морских сил.
Мы не забыли, как американские переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер» вымотали из СССР всю душу в Афганистане. Мы там потеряли более 200 вертолётов и несколько десятков самолётов. Вот нечто подобное и надо создать. Зенитная ракета дешевле самолёта или вертолёта, она легко транспортируется. Управляется одним или двумя людьми, не требует особого ухода. Небо любого государства должно быть надёжно закрыто от безнаказанных действий авиасредств агрессора. Тогда мы выбьем из рук США или иных наших противников их самое значительное на сегодняшний день преимущество.
В последнее время появилось новое оружие для борьбы в воздухе – это безпилотные летательные аппараты, называемые дронами. Пока дроны используются в основном для разведывательных целей, но их легко можно приспособить для выполнения боевых задач. Стаи дронов, как тучи пчёл или ос, должны охранять воздушное пространство страны, которой угрожает агрессор. Дешевизна и многочисленность дроновых роев, дистанционная управляемость ими могут стать серьёзным препятствием для вероятного противника. Эти средства обязательно надо дополнить оружием, действующим на новых физических свойствах. В первую очередь речь идёт о лучевом (лазерном) оружии, которое бы надёжно прикрыло территорию и население страны-жертвы от агрессора.
Для защиты от военно-морских сил противника надо также создавать дешёвые, но многочисленные «москитные» силы для поражения громадных авианосцев, крейсеров или подводных лодок. Наиболее перспективными могут быть самонаводящиеся мины и торпеды, желательно с миниатюрными ядерными боеприпасами в качестве поражающей силы.
Авианосец со всей армадой самолётов на борту, обладающий огромной ударной силой, по существу равен крошечному носителю ядерного боеприпаса. Таким носителем может стать любой быстроходный катер (типа торпедного), любой дрон, любая самонаводящаяся торпеда, плавающая мина и т. д. США сознают уязвимость своих морских армад, поэтому в переговорах с СССР оговорили, что ядерные заряды можно устанавливать только на стратегических подводных лодках, вооружённых межконтинентальными ракетами. Так, дескать, легче считать и контролировать ядерные боеприпасы. А что делать государствам, у которых нет таких подводных лодок? Вот для них-то и надо создавать защитные средства в виде «москитных» флотов, располагающих убедительными поражающими средствами.
Надёжная защита с воздуха и с моря – это почти гарантия неуязвимости страны, потому что вся военная психология потенциальных агрессоров строится в расчёте на их военно-техническое преимущество, на нанесение поражения без риска жертвовать жизнями своих солдат. На земле американский солдат не может рассчитывать на победу. Опыт корейской, вьетнамской войн, неудачи в борьбе с никарагуанскими повстанцами (времён Аугусто Сандино), противостояние с Кубой, грязные войны в Афганистане, Сирии, Ираке и пр. свидетельствуют о невысоком потенциале сухопутных войск США. Главная ставка делается на техническое превосходство и дистанционный разгром «противника» без вступления в сухопутный контакт с ним.
Отсюда и основная задача: свести на нет или минимизировать козыри агрессора. Это суперблагородная задача. К тому же такое оружие нужно и нам самим для гарантии суверенитета страны. Я уверен, что для организации разработки и производства такого оружия мы сможем найти партнёров в мире, которые войдут с нами в пул. Это могут быть и такие страны, как Иран, Индия, наши соседи вроде Белоруссии и т. д. Но главное: мы обретём лицо и получим локомотив для развития, которого сейчас нет и без которого наш поезд стоит на запасном пути.
Надо только поставить задачу и разработать технологию её решения. Мне кажется, что у нас есть все условия для этого.
(Продолжение следует)
Николай Сергеевич ЛЕОНОВ