Это истинное чудо Господне впервые упоминается Григорием Нисским в IV веке. Затем о Благодатном Огне писал Иоанн Дамаскин. Впоследствии описания или упоминания Огня встречаются часто. О том, случалось ли сошествие Огня Господня до IV века, приходится только гадать.
Если, как считается, до царицы Елены пещера Гроба Господня была завалена мусором, то каждый раз в Великую Субботу этот мусор должен был воспламеняться... Но среди православных принято считать, что Огонь сходит не в качестве доказательства бытия Бога, а в награду тем, кто искренне и беззаветно верит в Христа, не нуждаясь в знамениях и чудесах. Потому можно предположить, что, когда к пещере Гроба не стекались благоговейные христиане, Огонь и не сходил. Но опять-таки это лишь мои досужие и грешные предположения.
Почему при короле Бодуэне католики признавали Огонь? Очень просто: в те времена они, как и мы сейчас, пользовались Юлианским календарём и встречали Пасху тогда же, когда и православные. Лишь в 1582 году они перешли на Григорианский календарь, которым мы с 1918 года пользуемся в светской жизни. С 1582 года католики стали праздновать Пасху в другие дни, раньше, чем мы. Но Господь наш Иисус Христос не перешёл на Григорианский календарь вместе с католиками. Он по-прежнему являет нам чудо Благодатного Огня в Великую Субботу перед православной Пасхой, то есть именно тогда, когда это и совпадает с тем днём в году, в который Он воскрес и покинул Гроб. Католики обижаются на Господа и с 1582 года считают Благодатный Огонь неким фокусом.
Встреча с Благодатным Огнём – заветная цель нашего паломничества в Иерусалим. Ради этой встречи надо прибыть в Святую Землю заблаговременно, исповедоваться и причаститься в ночь с Великой Среды на Великий Четверг. В Чистый Четверг днём присутствовать на площади перед храмом Воскресения на чине омовения ног, который совершается Патриархом Иерусалимским, и потом вечером отстоять чтение двенадцати Евангелий. В Великую Пятницу совершить крестный ход ко Гробу Господню, а в ночь с Пятницы на Субботу пробыть при Гробе, испытав на себе все гонения со стороны католиков и израильской полиции. Надо с восторгом промучиться всё утро Субботы до появления в храме Патриарха и только после этого встретить пришествие Чуда.
Чин погребения Плащаницы в храме Воскресения начинается в полночь. По московскому времени это час ночи. Чин совершается со всей присущей этому скорбному событию торжественностью, крестный ход по храму продолжается более часа, и всё время красиво и со страданием поют «Кирие элейсон». Вокруг Кувуклии обходят медленно три раза. И лишь после этого вносят Плащаницу в пещеру Гроба. Потом наступает затишье.
Католики, не признающие Благодатного Огня, вполне могли бы из уважения к христианским чувствам православных людей в утро Великой Субботы, которую они считают просто субботой, не устраивать мессу при Гробе Господнем, а отслужить её в своём просторном храме Явления Христа Богородице. Но им хочется насладиться своим могуществом, и поэтому с пяти часов утра всех, кто успел разместиться поближе к Кувуклии, израильская полиция начинает изгонять из ротонды и спрессовывать в северном и южном крыльях храма.
Довелось и нам испробовать, что такое стоять в давке и наблюдать за католической мессой. Ближе к полудню в храм впустили людей с улицы, и сразу стало гораздо теснее, чем раньше. Некоторые, толкаясь локтями, стремились во что бы то ни стало протиснуться поближе к Кувуклии. Какая-то неслабая женщина возмущалась нашим присутствием: «Гляньте! Это наши Иваны к нам из России припёрлись! Мы от них уехали, а они тут как тут – пожаловали!» Вероятно, она вполне всерьёз полагает, что как гражданка государства Израиль имеет свою долю собственности на Христа...
Всё это тоже надо было перетерпеть. И как можно смиреннее. Меня вытеснили, и я оказался гораздо дальше от Кувуклии, чем мои спутники. За спиной у меня стояли девушки и юноши с Украины, вошедшие в храм уже сейчас, любопытства ради. Они переговаривались о своём незамысловатом бизнесе и очень сетовали на то, что неведомо, сколько ещё ждать этого Огня. Надо было старательно сосредотачиваться на молитве и не обращать внимания на окружающих. Но чем дольше, тем это становилось труднее.
Потом появились арабы-христиане. Прежде я уже читал о том, как они буйствуют перед явлением Благодатного Огня, и потому мне не показалось их разудалое поведение чем-то ужасным или оскорбительным. Они грохотали барабанами и улюлюкали. Потом арабы стихли, и уже ничто не предвещало, что Огонь явится.
– Пийдемо в гостыныцю, там свий огонь запалымо, – сказала одна из украинских девушек за моей спиной.
В следующий миг высоко под куполом храма что-то зажглось и стало пульсировать, как пульсирует кровь, вырываясь из разрезанной вены. Затем на одной из стен стрельнула зарница, подобная фотовспышке. За ней – другая, третья, и вот уже по всему храму заиграли зарницы. Те самые, о которых писали со времён Средневековья, когда ещё не была изобретена фотовспышка. Я посмотрел на часы: было 14:30 по московскому времени. Я полагал, что Огонь явится вот-вот, но ошибался. Зарницы, помелькав, исчезли, будто затаились, и вновь стали вспыхивать только минут через двадцать.
– Пиротехника! Светомузыка! – раздалось у меня за спиной весьма скептическое замечание.
«Должно быть, так же теперь думают и католики», – подумалось невольно. Но эти мысли уже были как будто не мои, потому что всё моё существо с каждым мгновением начинало всё больше трепетать в предчувствии самого главного события в жизни. Я оглядывался по сторонам и не видел лиц, потому что за лицами и очертаниями людей угадывалось гораздо, неизмеримо большее, чем сей мир.
Зарницы отныне не утихали, они вспыхивали то там, то здесь, то близко, то далеко, они играли в храме, складываясь в разные квадратики, треугольнички и кружки, мелькали и прыгали. И я стал тянуться в сторону Кувуклии своими пучками свеч, мечтая, чтобы у меня Огонь зажёгся сам. Я более не думал ни о католиках, ни об украинках, ни о полицейских, ни о ком и ни о чём. Мечта тянула и устремляла всего меня туда – в сторону Гроба Господня, в который уже вошёл Патриарх Ириней и двери которого уже запечатали кустодией – огромной восковой печатью.
Вдруг я увидел мальчика, который сидел на плечах у своего отца и трепетно тянул в сторону Кувуклии свои свечки. «Господи! Пусть не у меня, а у него зажжётся!..» – пронеслось мигом в моей душе. Я посмотрел на часы. Они показывали 15:07 по московскому времени. В сей миг весь храм наполнился радостным и восторженным криком, зарницы продолжались, но уже родилось лиловое зарево – его вынес из Кувуклии Патриарх Ириней, его уже разносили во все стороны, и оно уже само отскакивало во все стороны, подобно ёлочным шарикам, и у многих сами зажигались пучки свеч, как сами зажглись лампады над входом в Кувуклию. Один шарик взлетел вверх и зажёг свечи у монахов, разместившихся на втором ярусе ротонды. Быстро разносилось пламя по храму, и вот уже горят свечи у меня в руках, я стою и смотрю на них, не в силах оторвать взгляд. Мне и радостно, и страшно, я провожу Огнём по лицу, Огонь горячий, но он не жжёт и не опаляет, он ласковый и сильный. От него не чернеют фитили у свечек до тех пор, покуда он не начинает обжигать, то есть покуда он не становится таким же, как любой другой огонь на земле.
– Е Бог! Е Бог! Е Бог! – крестятся и причитают за моей спиной украинки.
Я оглядываюсь – вид у них перепуганный, глаза сверкают. Кто-то зажигает свои свечи от моих. Человеческая река трогается с места и движется в сторону выхода. Я иду и несу перед собой Благодатный Огонь! Какое счастье!
Он уже делается горячим, мне кричат, что его надо тушить. Полицейские выступают в роли пожарных, гасят многим свечи из ручных огнетушителей. Лица у полицейских одновременно и сердитые, и растерянные, кажется, вот-вот – и они тоже станут креститься, приговаривая: «Е Бог!»
Мы выносим Благодатный Огонь на площадь. На площади – яркий солнечный день. Фитили на свечках начали чернеть. Огонь уже обжигает.
Слава Тебе, Господи! Свершилось!
Александр Юрьевич СЕГЕНЬ
Александру Сегеню – 60!
12 апреля, в день преподобного Иоанна Лествичника, исполняется 60 лет нашему другу, соратнику, прекрасному русскому писателю и кинодраматургу Александру Юрьевичу СЕГЕНЮ. «Русский Дом» поздравляет юбиляра и желает многая и благая лета!
Александр Николаевич КРУТОВ
Редколлегия «Русского Дома