19 марта – День моряка-подводника
Автор этих записок – Корляков Александр Вячеславович – офицер-подводник, участник девяти дальних походов. За период с 1983 по 1986 год наплавал 46404 мили, из них 40262 мили под водой и 6132 мили над водой.
Ангел-хранитель
Когда я был назначен механиком, то серьёзно задумался, как избежать гибели своего корабля. Ведь за время моей службы в море погибло много подводников. Причина катастроф была одна – человеческий фактор, то есть разболтанность, необязательность, безграмотность, леность, нарушение служебных инструкций. Нерадивую вахту нужно было жёстко проверять, не допуская нарушения воинской дисциплины и халатности в исполнении воинского долга. Я уже был крещён в святую православную веру, но никакого духовного опыта ещё не было. Наш корабль имел 175 метров в длину и 27 метров в высоту. По сути дела, маленький квартал современного города. Во время плановой проверки несения вахты из-за разветвлённой системы связи и видеонаблюдения практически невозможно было появиться где-то неожиданно. Все друг с другом связывались и сообщали из чувства ложного товарищества, где находится проверяющий и куда он идёт.
Сидя у себя в каюте и размышляя, как лучше проверять несение вахты, мне вдруг подумалось: «На пульте управления реактором левого борта непорядок». Быстро прихожу туда и вижу: оператор спит и параметры реактора не в норме, грозя срабатыванием аварийной защиты. При плавании это грозит провалом по глубине и гибелью корабля. Оператор тут же получил замечание и восстановил параметры установки. Я возвратился в каюту – и опять мысль: «Что-то не в порядке в торпедном отсеке». Бегу туда, навожу порядок. Вахта подтянулась, никто не спит, не отвлекается при несении вахты, так как механик появляется на лодке неожиданно только там, где грозит беда. Позже я задумался: кто же мне всё это время помогает? Ответ был простой. Это мой ангел-хранитель вместе со мной охранял наш корабль от беды. Ангелы передают необходимую информацию мысленно.
Ядерная авария
В октябре 1976 года на нашем корабле во время ввода в действие реактора правого борта по вине личного состава был выведен из строя парогенератор. В результате течи в турбинный отсек начал поступать радиоактивный пар. Было принято решение провести испытания парогенератора после вывода реактора. В холодном состоянии парогенератор показал себя герметичным. Решили провести горячие испытания на вводе реактора. Меня как более опытного офицера назначили командиром аварийной партии. Также в этом отсеке находились лейтенант Мамонтов и матрос Зуев. Все добровольцы. Когда из парогенератора пошёл пар, радиоактивный газ снова начал поступать в отсек в размерах, превышающих норму в 100 раз!
Это было в верхнем помещении отсека. А в нижнем уровень радиоактивности был намного больше. В процессе испытаний возникла необходимость спуститься в нижнее помещение для выполнения технических действий. Я принял решение идти сам. Надев специальный герметичный комбинезон и включившись в автономный дыхательный аппарат, через тамбур-шлюз спустился в нижнее помещение. Как рассказывали мне затем операторы пульта управления реакторами, при этом началось повышение давления в аварийном парогенераторе. И командир дивизиона приказал открыть паровую задвижку, чтобы сбросить давление. Один из операторов сказал: «А как же Корляков? Он там! Надо дать ему команду быстро покинуть опасный участок». «… с ним, с Корляковым!» – ответил командир дивизиона и открыл дистанционно задвижку парогенератора. Мощный вброс радиации в отсек отметили по приборам радиационного контроля. В то время было принято скрывать такие аварии от вышестоящего командования, чтобы не наказали и не помешали карьерному росту соответствующих начальников. Конечно, люди, работавшие в аварийных отсеках, не получали никаких наград и льгот за свои самоотверженные действия. Так же случилось и со мной, и с лейтенантом Мамонтовым, и матросом Зуевым, которые были в аварийном отсеке и подверглись радиоактивному облучению. Через 40 лет после аварии мне вручили удостоверение участника подразделения особого риска за ликвидацию этой аварии.
«Холодная война»
Как известно из истории противостояния СССР и США, у американцев было несколько планов атомных бомбардировок наших городов. Но атомный подводный флот страны был мощным сдерживающим фактором мировой войны.
…Шёл третий месяц подводного плавания. Автономное плавание перевалило за вторую половину, и все уже готовились к встрече с родными. Накопилась физическая и психологическая усталость экипажа. Ещё в рейсе узнаём, что умер очередной правитель СССР Леонид Брежнев и обстановка в мире осложнилась. Командование страны объявило войскам «военную опасность». Это означало, что корабль должен был привести свои системы в полную боевую готовность к нанесению немедленного ядерного удара по противнику. Вероятность начала мировой войны стала реальной.
Такая ситуация означала, что с началом военных действий экипажи ракетных подводных крейсеров после выполнения ими ракетных пусков подлежали уничтожению их противником. После выхода первой ракеты корабль засекался спутниками и по нему наносился немедленный удар ракетами. Причём ядерный удар наносился по площади квадрата, из которого ракетоносец не успевал выйти. Офицеры знали об этом.
В напряжённом ожидании прошло около суток, затем готовность была заменена на более низкую, и экипаж облегчённо вздохнул. Началась подготовка к приходу в базу. Психологически люди несколько расслабились…
Я нёс вахту инженера-механика и находился в центральном посту. Здесь же нёс вахту командир, и в это время прошёл доклад из рубки акустика о торпедной атаке. Первое ощущение у всех, находящихся в ЦП, – шок. Сложнее всего было командиру, капитану 1 ранга Швечкову Геннадию Алексеевичу, так как решение надо было принимать немедленно. Но война не объявлена, откуда торпеда?! В это время проходит второй доклад из рубки акустика: «Вторая торпеда курсом на нас. Курсовой угол… Дистанция…». Надо учитывать, что корабль шёл в режиме необнаружения, то есть ему нельзя было использовать в активном режиме свои акустические средства, чтобы не обнаружить себя. Но речь шла о жизни и смерти экипажа, и командир принял единственно правильное решение: дал команду акустику на применение гидролокации и классификацию обнаруженных целей. Оказалось, что две советские подводные лодки, выполняя тренировочные пуски учебных торпед, вышли из нарезанного им квадрата моря и оказались на пути субмарины, возвращающейся с боевой службы. А поскольку ракетоносец оказался ближе к торпедам, чем лодка-цель, то торпеды и навелись на него. Тогда приход на базу завершился успешно. А наш командир умер вскоре после демобилизации. Подобные стрессы даром не проходят.
Очередное звание
Мне должны были присвоить очередное воинское звание капитана 2 ранга. Представление к присвоению звания написано и отправлено в Москву, но почему-то не дошло. И второе не дошло, и третье не дошло. Так прошло 9 месяцев. Я узнаю, что начальник политического отдела тому причиной. Он втихаря давал указание начальнику отдела кадров не отсылать моё представление. Я, честно говоря, политработников недолюбливал. Они об этом знали. И так решили мне отомстить. Подло, не по-мужски. А мне нужно было уходить в море на ракетные стрельбы. Я позвонил начальнику особого отдела дивизии и сообщил ему, что завтра утром в штабе дивизии публично набью морду начальнику политотдела, чтобы со спокойной душой идти в море на выполнение боевого задания.
Все в дивизии знали, что моё слово не расходится с делом. Начальник особого отдела позвонил в Москву и попросил, чтобы мою фамилию включили в приказ Главкома ВМФ на присвоение звания. Утром, во время построения на подъём флага командир вручил мне погоны капитана 2 ранга. Я был приятно удивлён и пошёл в штаб представиться, как положено, флагманскому механику по поводу присвоения очередного воинского звания.
Его кабинет находился напротив кабинета начальника полит-отдела. Когда я вошёл в штаб, этот начальник выходил из кабинета. Увидев меня, он быстро зашёл обратно. Я представился флагмеху и сказал ему, что бить его соседа напротив не буду, так как погоны у меня уже на плечах.
Демоны
Командир подводного крейсера капитан 1 ранга Попов Борис Александрович выделялся среди других своей образованностью. Он владел несколькими иностранными языками, увлекался живописью, военной наукой и был любим экипажем за ровный и спокойный характер. В каждом плавании он занимался научными работами, в которые включались наиболее творческие и интеллектуальные члены экипажа. По результатам работ проводилась научная конференция, результаты её направлялись в штаб флота для анализа. Но не все загадки, которые «подкидывал» Мировой океан подводникам, были им по силам.
Например, приборы акустиков фиксировали объекты, которые перемещались под водой со скоростью, при которой нарушались все физические законы. Такого, по логике, не могло быть в принципе. Однако факты остаются фактами. И подводники понимали, что им не хватает какого-то вида знаний. Так и оказалось на самом деле. Аналогичные наблюдения докладывали по команде и другие экипажи, а также лётчики, космонавты и сухопутные войска. В СССР была создан Уфологический центр для изучения подобных явлений. Его возглавил подводник Владимир Ажажа. Как я узнал позже, когда воцерковился, эти объекты были просто бесами, которые любят морочить духовно необразованных людей. Сектор земной науки, доступный нашим учёным, очень узок и приближается к безконечно малой величине. В частности, поскольку демоны являются безплотными существами, на них не распространяются законы земной физики. А имея массу покоя, равную нулю, они, повторяю, для духовно необразованных людей могут, как нам кажется, нарушать законы, известные людям.
Много ещё разных эпизодов было в моей флотской жизни…
Александр Вячеславович
КОРЛЯКОВ