6 июня 2015 года волонтёр из Петербурга, гражданин России Игорь Кимаковский ехал на своей машине по территории ДНР – из Дебальцево в Новоазовск. Однако из-за плохого знания местности и проблем с навигатором он случайно заехал на украинский блокпост, где и был задержан украинскими пограничниками. А те сразу после задержания передали его сотрудникам контрразведки СБУ.
В Донбасс Игорь впервые приехал с гуманитарной миссией в конце сентября 2014 года, через два месяца после своей свадьбы. Развозил продукты в прифронтовые населённые пункты. В первой поездке получил тяжёлое ранение. Попал под обстрел украинских реактивных систем зал-пового огня. После лечения, через месяц, поехал в Донбасс снова.
Кстати, сам он родился в Макеевке. Правда, вырос в Одесской области, откуда уехал в Россию в 1990 году, поступив в Серпуховское военное училище. До поездки в Донбасс преподавал и руководил Центром информационных технологий Санкт-Петербургского государственного аграрного университета.
Первые четыре раза привозил продукты в Новоазовский район ДНР. Зимой 2015 года, после освобождения Дебальцево, принял решение поехать восстанавливать этот город. Взял отпуск. Собрал материалы, инструменты на две ремонтные бригады, обогреватели, генератор и в конце марта выехал в ДНР.
…В настоящий момент против Игоря украинскими властями возбуждено дело сразу по шести статьям Уголовного кодекса Украины. Его обвиняют в пособничестве терроризму, посягательстве на территориальную целостность Украины, незаконном пересечении границы, ведении агрессивной войны против Украины и незаконном использовании оружия. Однако он все эти обвинения отвергает.
В совокупности по всем этим статьям ему грозит немалый срок – от 8 до 15 лет лишения свободы. Суды над ним идут с ноября 2015 г. По существу суд начал рассматривать уголовное дело Кимаковского только после неудачного для политзаключённых – граждан Российской Федерации обмена, состоявшегося 27 декабря 2017 года. Тогда с подачи вице-спикера Верховной рады Ирины Геращенко российские граждане были удалены из списков на обмен.
Вопросы Игорю Кимаковскому передало издание Украина.ру – через его адвоката Валентина Рыбина.
– Игорь, прошло уже достаточное количество обменов между Украиной и ЛДНР. Почему вас так до сих пор и не обменяли?
– Из разговоров украинской стороны я узнал, что меня собирались обменивать как минимум четыре раза, начиная с ноября 2015 г. В конце октября 2016 г. ко мне в тюрьму приезжали представители СБУ, Православной Церкви и одной уважаемой общественной организации и обещали, что через две недели я буду дома. Но эти две недели уже растянулись более чем на два года.
– Что помешало вашему возвращению домой?
– Могу сказать однозначно – граждане России стали заложниками двух обстоятельств. Первое – наглый грязный обман со стороны президента Украины и его ближнего окружения. Они вычеркнули нас в последний момент. Второе – слабая позиция нашей стороны во время процедуры обмена. Мы до конца дня 27 декабря верили в то, что нас заберут. Но увы…
В конце ноября 2017 года, анализируя ситуацию в судах перед обменом, через правозащитников я предупреждал о возможных сложностях. Но то, что украинская сторона так цинично и грубо нарушит договорённости, даже вообразить себе не мог…
Теперь я в обмены не верю. И на обмен идти не хочу. Я – человек, а не материал для манипуляций. Буду отстаивать свою позицию в суде. И рано или поздно вернусь на Родину, в Россию. Обязательно вернусь! Верю в это!
– Где вас в настоящий момент содержат?
– С 27 марта 2016 г. меня содержат под стражей в тюрьме Артёмовска (ныне Бахмут). До этого 9 месяцев сидел в СИЗО Мариуполя.
– Сколько вас человек в камере?
– Сейчас нас в «тройнике» (так называют маленькие камеры на 9 кв. м) двое. До этого приходилось сидеть в камерах, где обитало от 8 до 15 арестантов.
– Как с вами обращаются тюремные власти?
– Согласно инструкциям. Строго и по закону. Жёстко было в 2015–2016 годах. Постоянные обыски держали в нервном напряжении. Сейчас уже привык. Просто огрубел, наверное…
– Были ли моменты издевательств и пыток?
– Да. Пытали первые три дня. Выбивали показания о том, что я якобы военный советник или агент ФСБ. Заставили оговорить себя и под камеру сказать, что якобы я агент ФСБ. За это стыдно… Били – терпел. Душили – терпел. Ток – терпел. Пытку водой на третий день не выдержал. Да и специальную химию, подозреваю, использовали… Воду с добавками…
– Из чего состоит ваш тюремный быт?
– Он простой. Ограниченный и скудный. Но в нём присутствует всё необходимое. Сплю. Питаюсь тюремной пищей и тем, что в этих условиях можно приготовить и раздобыть. На прогулке стараюсь заниматься физкультурой, благо брусья и турник есть. Не хватает солнца. Занимаюсь «хатными» делами. Стандартно – уборка, стирка… Изучаю УК и УПК Украины. Готовлюсь к судам. Ведь защищаться приходится самому. Готовлю и отправляю письма, запросы, ходатайства. Себе и ребятам.
Читаю. Пишу воспоминания. Редко стихи. Кое-что получается публиковать в сети. «Выгоняю» на свободу через правозащитников, и мои друзья публикуют на страничке во «ВКонтакте». Сложно. Долго. Опасно. Но это меня морально поддерживает. Стараюсь донести до людей информацию о нашей жизни – политзаключённых Украины.
Наши ребята-политзаключённые, зная о том, что я стараюсь не сидеть без дела, дарили мне наборы для вышивания. Это позволяло сохранить мелкую моторику пальцев. Подарили иконы для вышивания – Ксении Петербургской, Почаевской Божией Матери. Вышивал. Сейчас, когда сотрудники СБУ отобрали у меня набор для вышивания, такой возможности нет.
– Имеете ли возможность читать?
– Да. В тюрьмах есть библиотеки – хорошее наследие советской эпохи. В бахмутской тюрьме даже создал небольшую постовую библиотеку. Православную литературу привёз с собой. Художественную и юридическую собирал уже по месту.
– А что читаете?
– Достоевский, Пушкин, Драйзер, Лермонтов, Чехов, Ян, Сабатини, Новиков-Прибой, Джек Лондон, Дюма и другие. Любимые книги – «Спартак», «Граф Монте-Кристо», «Американская трагедия», «Цусима», «Капитанская дочка», «Овод», Сунь-цзы, Библия, молитвослов. К православной литературе меня приучил в 2015 году отец Никон, которого обвиняли по нашим статьям. Многие молитвы сегодня читаю по памяти.
– Смотрите телевизор?
– Смотрю. Но всё меньше и меньше. Зрение сильно садится. Да и не переношу той геббельсовской пропаганды и грязи, которая на Украине льётся с экранов. Насильственная украинизация идёт семимильными шагами. Я вырос на Украине. Говорю и читаю на украинском языке. Но не хочу иметь ничего общего с людьми, которые насильственно убирают наши общие для двух языков слова и заменяют их суррогатом.
– Как вы питаетесь?
– Если в двух словах, качество питания хромает. Много углеводов, катастрофически не хватает белков. Готовят сами зэки. Но мы научились жить в этих условиях. Так и «миксуем» уже четвёртый год. Стараемся есть побольше лука, чеснока, сала. Всё-таки профилактика от тюремных заболеваний… Я себе отвечаю на этот вопрос так: «Это тюрьма, зэк. Терпи!»
– Кто-то вам передаёт продукты питания?
– За эти годы сложилось братство политзаключённых. Помогаем друг другу. Те, у кого родные и близкие живут рядом, получают продукты со свободы. Делятся. Помогают и мне. Время от времени приходят посылки от мамы, адвоката. Поддерживает православная община Бахмута. Материально помогают оставшиеся друзья, за что им большое спасибо. Не забывают и те, кто освободился.
– Каково состояние вашего здоровья?
– Жаловаться и плакаться не буду… Зачем? Всё норм… У нас, среди политзаключённых, раненые и инвалиды сидят. За них надо переживать. И вытаскивать…
– Интересуются ли вашей судьбой международные правозащитные организации?
– Да.
– Встречались ли вы с их представителями?
– За эти годы часто приезжали представители Красного Креста. Особенно много помогали перед обменом 27 декабря 2017 года. Несколько раз привозили в тюрьму мыло, шампунь, стиральный порошок, зубную пасту, туалетную бумагу. Мелочь, а приятно! Несколько раз были представители ООН. Интересовались тем, как меня пытали. Приезжал координатор СММ ОБСЕ Тони Фриш. Также представители ОБСЕ и ООН почти всегда бывают на моих судах. Три раза приезжал представитель украинского омбудсмена. Удручает, что за три с половиной года представитель российского консульства приезжал только один раз.
– Это как-то помогло облегчить вашу участь?
– 18 мая 2018 года, когда в суде рассматривали моё ходатайство об изменении меры пресечения, присутствие представителей ОБСЕ, ООН и журналистов во многом определило решение судей выпустить меня из зала суда. Правда, ровно через месяц под давлением из Киева судьи изменили своё решение, и я снова оказался за решёткой.
– Хотели бы вы, чтобы вас и других граждан Российской Федерации, которые попали в украинские тюрьмы за ту или иную форму участия в Русской весне либо в граж-данской войне в Донбассе, обменяли на экипажи украинских бронекатеров, которые были задержаны российскими пограничниками во время инцидента в Керченском проливе?
– Сначала скажу за наших ребят. Да, я хочу, чтобы они побыстрее вернулись домой. И любой вариант для этого считаю приемлемым. По себе – нет. После обмена 27 декабря 2017 года не рассматриваю обмен как вариант своего освобождения. За эти годы многое потерял: работу, близких и дорогих мне людей. Сегодня у меня осталось только моё имя. И я его буду отстаивать сам.
– Что будете делать после освобождения? Вернётесь в Питер или снова в Донбасс?
– Вернусь и поеду к своему духовнику отцу Никону в Троице-Сергиеву Лавру. Три дня помолюсь, исповедуюсь, причащусь. И начну жить снова, с нуля…
Беседовал
Александр ЧАЛЕНКО