Как вы думаете, сколько в нашей стране кавалеров сразу четырёх орденов Мужества? Отвечу: всего четыре. И давайте честно признаемся, что мы ничего толком ни об одном из них не слышали!
Странно, что за право взять у них интервью журналисты ведущих каналов и газет не выстраиваются в очередь. Неужели их мнение по волнующим народ проблемам для нас менее важно, чем пустые, откровенно глупые «рассуждалки» сиюминутных «звёзд», заполонивших эфир? Недолго думая, я решил исправить это недоразумение и встретился с полковником милиции в отставке Алексеем Викторовичем Новгородовым.
Всего лишь ищущий Бога
Его официальная, по-настоящему боевая биография уместилась на обложке написанной им книги с говорящим названием «Исповедь офицера», которую и вручил мне Алексей Викторович со своим автографом. А вот подробно рассказывать про свои подвиги наотрез отказался, признавшись, что ему надоело быть «приложением к своему парадному кителю».
– Давайте лучше поговорим не о моём прошлом, а о нашем будущем. Ведь мы же русские люди, и оно принадлежит нам! – неожиданно предложил Новгородов.
Разговор о будущем мы начали с веры. К Православию, к Богу у этого легендарного человека необычайно бережное и трепетное отношение. Я такого давно не встречал, даже у детей. Есть в моём герое что-то и от большого ребёнка, и от былинного богатыря, на минуту отложившего меч, ещё недавно разивший врагов Святой Руси. Ему хочется сразу верить.
– Как вы пришли к вере, Алексей Викторович?
– Верующей у меня была мама, и, сколько я себя помню, она брала меня на службы. Жили мы в Косино – тогда это было Подмосковье, а на воскресные службы мы ездили в Лефортово, в храм Петра и Павла, где никто не знал служебного положения моих родителей. Вот одно из воспоминаний детства: зима, я, укутанный, куда-то еду. Вокруг снег, холодно, хочется спать, так как мама будила меня очень рано. А потом вдруг контрастом тепло храма, мерцание лампадок, свечей и я, окутанный особым трепетно-блаженным покровом, засыпаю где-нибудь на лавочке, чтобы потом причаститься.
В школьном возрасте я, как и многие мои ровесники, отошёл от веры и в храм уже не ходил. Самое главное, что не было отрицания, отторжения Бога. Повзрослев, заходил в храм периодически, в основном, чтоб поставить свечу – выполнить некий ритуал. Но ко времени командировок на Кавказ я был уже вполне верующим. Причиной, как обычно бывает, были не скорби, а что-то незаметное, ненавязчивое, что невозможно передать словами. Хотя и скорбей хватало – втроём не унести.
Верующий ли я человек сейчас? Скорее, я ищущий веру. Мне просто повезло столкнуться по-настоящему с верующими людьми, каким, например, является настоятель Борисоглебского, под Ростовом Великим, монастыря о. Иоанн или о. Панхарий из Жабынского монастыря под Белёвом. И я рядом с ними выгляжу, конечно, весьма бледно.
Люблю туда ездить на несколько дней. Особенно в период новогодних каникул, когда всё тихо, умиротворённо. Общение с монахами, послушания, неспешное созерцание замершей в ожидании своей пасхи-весны природы, долгие богослужения, исповедь, ежедневное Причастие. Всё это даёт благодатные плоды, «заряжает» меня.
Бога не надо искать эмпирическим путём, не надо обосновывать и доказывать Его Бытие. В Него надо просто поверить. Один раз. И Он в дальнейшем уже не оставит. Будет постоянно давать нам знаки о Своём присутствии в нашей жизни. Порой даже вопреки всем известным нам физическим законам. Ведь Он же сказал: «Всё, что невозможно людям, возможно Господу». И я лично несколько раз убеждался в этом. Поверьте уж человеку, нахлебавшемуся горестей на четыре ордена Мужества!
Опыту вхождения в Церковь Алексей Викторович посвятил свой первый рассказ об Иринарховском крестном ходе.
– Я тогда лежал в госпитале после того, как у меня оторвался посттравматический тромб. В 90 % случаев это ведёт к летальному исходу, но меня Господь, по Ему одному ведомой причине, помиловал. Двигаться самостоятельно я не мог, откровенно скучал, и тут меня приехал навестить мой батюшка. И с места в карьер: «Ты ходил в крестный ход, так вот напиши об этом для нашего приходского сайта». Я взмолился, мол, отче, я – не писатель, а милиционер и писал всю жизнь только рапорта. А он своё: «Знай себе пиши. Всё равно ведь лежишь». Так родился мой первый рассказ, который я назвал «Господня дружина». Кстати, впервые он был опубликован в журнале «Русский Дом»:
«…Отталкивая липкое, назойливое, разрушительное “потом”, вырвав себя и любимого человека из трясины бытия, мы бросились туда, где люди реально чувствуют рай на земле, где есть общение, понимание и любовь. И мы хотим, просто рвёмся стать капельками той живой воды, которую всенепременно очищает крестный ход. Пусть не с начала, пусть с больной ногой, пусть даже не очиститься, а хотя бы прикоснуться и загореться маленьким лучиком во славу Божию, во славу России. Но быть!» (из рассказа «Господня дружина»).
Добро на правду
– Вымучив кое-как рассказ, я надеялся завязать с творчеством, но не тут-то было, – продолжает Алексей Викторович. – Теперь за меня всерьёз взялся мой хороший знакомый, тогда заместитель (ныне председатель) Союза писателей России Николай Фёдорович Иванов. Автор многих замечательных книг, самая пронзительная из которых, на мой взгляд, «Расстрелять в ноябре», где описывается его личный опыт нахождения в плену у чеченских сепаратистов. На этом и «поймал» меня. Мол, он сидел в плену, а я подобных ему освобождал. Необходимо восполнить пробел, описать картину этой человеческой трагедии с обеих сторон.
Пришлось подчиниться, поскольку считаю Николая Фёдоровича настоящим героем, пережившим кошмар плена и не сломавшимся под пытками и побоями. Главным критерием моего будущего рассказа мы определили правдивость. Всё должно быть предельно откровенно с точки зрения оперативника. Так родился мой следующий рассказ:
«Рослую фигуру Умара, медленно идущего по рыночной площади от прилавка к прилавку, мы увидели издалека, но сразу подходить к нему не стали, чтоб не вызвать подозрений у всё замечающих подростков, непонятно с какой целью сидящих целыми днями на корточках на каждом перекрёстке. Однако и долго задерживаться на рынке небезопасно: спортивный костюм никак не скрывает, даже при беглом взгляде, внешность славянина, являющегося чужаком и объектом нескрываемой ненависти. Долгов остался в машине с оружием, контролируя ситуацию, хотя это только для успокоения. Никто не спасёт от автоматной очереди, которая может полоснуть из любой подворотни, стоит лишь на миг остаться одному на линии огня. Поэтому, вращая головой на 360 градусов, я сливаюсь с одинокими покупателями и скучающими продавцами, однако избегаю больших групп людей, чтоб не быть схваченным и увезённым в неизвестном направлении в качестве заложника…» (из рассказа «Боевая машина “Жигулёнок”»).
– В очередной раз, – продолжает Алексей Викторович, – меня зацепил другой мой товарищ, который в откровенном разговоре озвучил такую мысль, мол, о героях писать легко. Вот он – весь на виду, поблёскивает наградами, его уже основательно «засветили» журналисты. А вот писать о человеке, который выполнял незаметную на первый взгляд работу, обеспечив успех герою, гораздо сложнее.
Меня как обожгло, ведь и на моём пути встречались такие люди, которым я многим обязан. Один из них – простой солдатик, Сергей Серый (это у него фамилия такая). Из Нижегородской области, из обычной крестьянской семьи. Познакомились мы с ним случайно, когда во время проведения инженерной разведки на дороге Грозный – Аргун он подорвался на мине. А я тогда должен был на этом же маршруте выполнить одно серьёзное задание, и получается, что солдат прикрыл меня от взрыва собой. Наше знакомство с ним произошло, когда мы оказались в одном самолёте. Санитарном. Меня вызвали в Москву по тому самому заданию, а его этим же бортом эвакуировали в госпиталь имени Бурденко.
Сергей оказался потрясающим человеком с настоящим русским характером. К сожалению, он скончался от ран в госпитале, куда я его приехал навестить. Приехал после того, как по полученной мной тогда после подрыва на дороге Сергея информации обеспечил перехват террориста-смертника, который готовил теракт в Москве. Понимаете, какая цепочка получается? Благодаря самопожертвованию Серёжи, я смог добыть фактуру, в результате которой удалось предотвратить серию взрывов в Москве. А у меня в итоге появился очередной рассказ, который нигде пока, кроме книги, не опубликован:
«…На появившуюся глубоким вечером на торце дома напротив временного отдела милиции города Аргун корявую надпись: “Руские домой”, все отреагировали абсолютно по-разному: кто-то вскипел праведной яростью, готовый прикончить наглеца, кто-то испугался – не дай Бог, что после этого что-то случится, кто-то даже восхитился смелости писавшего, и только я обрадовался.
Эту надпись я ждал... Она как “чёрт побери” для турецких контрабандистов в фильме “Бриллиантовая рука”. Но только для нас это не кино, а гораз-до серьёзнее. Бриллианты слов “Руские домой” означают, что есть срочная информация от внедрённого в бандподполье сотрудника, и она дожидается меня в контейнере в условленном месте.
Нельзя найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет, но, перевернув эту мудрость, гораздо легче найти иголку в стоге сена – контейнер, скрытый в лесу от посторонних глаз, закамуфлированный под складки местности, когда на сто процентов знаешь, где и чего искать» (из рассказа «Серый»).
– Все ваши герои реальные?
– Пожалуй, что только он – простой русский солдат Сергей Серый выведен под своей фамилией без его разрешения, за что я думаю, он меня простит при встрече уже на «том свете». Все остальные мои герои тоже даны под реальными именами. Я специально с каждым из них созванивался и получал «добро». «Не дай Бог хоть одну букву изменишь в моей фамилии – руки не подам», – чаще всего звучало в ответ. Горжусь такими людьми, они делают мне честь называться их другом. Ведь они реально рискуют, уволившись из органов, и ставят, по сути, себя под удар, но не боятся мести оставшихся на свободе преступников и бандитов. Это проявление настоящего характера.
Герои и лжегерои
– Алексей Викторович, интересно ваше мнение о проблемах, волнующих страну. Или о событиях, потрясших всех. Например, о трагедии в Керчи.
На его мгновенно поменявшемся лице заиграли желваки:
– Тяжело комментировать этот случай. Виновниками трагедии считаю, прежде всего, американцев, которые растлевают несозревшие умы наших детей всевозможными гаджет-играми со стрелялками и убийствами, стирая в мозгах грань между игрой и реальностью. Ребёнок набирает положительные баллы, убивая нарисованных компьютерных людей, постепенно перенося эту ненависть на реальных. Это тихая необъявленная война с нашим будущим поколением. Вброшенная с Запада зараза, как раковая опухоль, пускает метастазы в наших детях. И в Керчи прорвался наружу один из этих гнойников.
Хотя, наверное, война нам объявлена гораздо раньше, и наступление ведётся по всем фронтам. И, пожалуй, главный из них – духовный. Ведь именно объявлением нам войны можно назвать решение Константинопольского Патриарха о вторжении на каноническую территорию Русской Православной Церкви.
Как человек, понимающий толк в агентурной работе, занимавшийся внедрением наших людей в чужие структуры, я вижу, как подобные формы и методы используются во всемирном Православии людьми, далёкими от него. По сути им удалось внедрить в нашу Православную Церковь своего агента – Константинопольского Патриарха.
Возмущению моему нет предела: как они могли поднять руку на самое святое, самое чистое и сокровенное, что у нас есть, – на Мать-Церковь? Такой поступок идёт наперекор всем нравственным установкам. Даже в зоне боевых действий есть люди и места, в сторону которых настоящим воинам нельзя открывать огонь: это священнослужители и храмы.
В любом государстве, в любой серьёзной структуре есть свои органы безопасности, своя разведка и контрразведка, которые призваны защищать их. А вот у Церкви нет таких структур, Она, как новорождённый ребёнок, чиста и всем открыта, отсюда кажется беззащитной. Поэтому защитить её должны мы.
Провокаторы преступили эти нормы, растоптав их. Сам Варфоломей – главный участник этой провокации – совершил, по сути, предательство Православия. Я уже молчу о главных организаторах всего это ужаса – всё тех же наших заклятых партнёрах из Вашингтона. Воспринимаю это как личную обиду, как плевок мне в душу. Тут надо подниматься всем миром. Хватит оправдываться, идти на вечные компромиссы, пора переходить в наступление! Отдал бы все свои награды и заслуги, присовокупил бы к ним свою жизнь, чтобы одолеть это кощунство. Уверен, что так считают и все другие заслуженные люди – наши подлинные герои.
Их у нас на самом деле больше, чем официально признанных и награждённых. Наши герои – это люди, честно выполняющие возложенный на них Богом и государством долг, не только солдаты или полицейские. Но и наши самоотверженные женщины, рожающие детей больше, чем им позволяет официальная корзина потребителя; или фрезеровщик, выполняющий важный госзаказ, получая при этом гроши; или школьник, заступившийся за
незнакомого малыша, которого обижали старшие мальчишки.
Да, и в других народах есть немало и порядочных, и честных людей, готовых к самопожертвованию. Но не все они смотрят, как мы, в будущее, в перспективу, которая, конечно же, у Бога. Приведу хороший пример с часами. Спросите русского человека, сколько сейчас времени, и он, не задумываясь, ответит: «Без четверти 12». А представитель любой европейской нации или американец скажет: «11:45». Вы чувствуете разницу? Будущее ещё не наступило – ещё нет полудня, а мы уже там! При этом настоящий русский человек не забывает и своё прошлое, помнит свои корни, свой род. Ведь, по сути, только у нас, в отличие от Запада, ещё сохранились отчества. Я – Алексей Викторович, и этим чту своего отца и призываю к этому остальных. А на Западе давно уже не только отчеств нет, но даже имена в своей основе христианские низвели до собачьих кличек: вместо Майкла (в честь Архистратига Сил безплотных Михаила) какой-то Микки. Ну и так далее. Это другая, чуждая нам цивилизация.
– Но есть и Иваны, не помнящие родства! Это про кого?
– Это тоже про нас. Но, скорее, такими хотят нас видеть и работают над этим всё те же наши западные партнёры. Спешат, суетятся, мельтешат под ногами. Кое-что у них получается, но в целом – нет. Мы выстоим, потому что, как говорил Суворов: «С нами Бог!».
– Вы рассуждаете, как шовинист.
– Я не шовинист, я – патриот, это благороднейшее чувство. Лучше уважаемого Дмитрия Сергеевича Лихачёва не скажешь: патриот – любит свою Родину, шовинист – ненавидит всех остальных.
Приведу пример. Я люблю свой народ, болею за него, переживаю за все его беды и проблемы, радуюсь победам. Но одним из моих лучших друзей был чеченец Бувади Дахиев – начальник штаба ОМОН МВД Чеченской Республики. Говорю «был», потому что его уже нет с нами. Этот человек для меня как брат, хотя он, естественно, мусульманин. Но мы с ним были настолько близки, что я не раз был готов отдать за него свою жизнь. Но получалось так, что это он спасал несколько раз мою. Был ли он при этом чеченским националистом? Не спрашивал, но то, что он, конечно, любил свой народ, и потому, чтобы защитить его от реальных, а не мнимых врагов, взял в руки оружие и встал на сторону законного порядка. О многом говорит то, что его позывной был Патриот. Не кличка, а именно боевой позывной.
Благодаря своим кавказским командировкам, я приобрёл много новых друзей, которых не нашёл бы в обыкновенной мирной обстановке. Не я первый отмечаю, что в условиях, сопряжённых с риском, вся шелуха с людей слетает, и человек обнажается, становится искренним – таким, каким он предстанет перед Богом.
(Окончание в следующем номере)
Беседовал
Роман Алексеевич ИЛЮЩЕНКО