Читая жития святых, нередко поражаешься тем подвигам, которые вершили в давние времена подвижники веры и благочестия, как подвизающиеся в монастырях, так и отшельники, столпники и прочие угодники Христовы.
Одни из них вкушали пищу единожды в неделю, другие носили тяжелейшие вериги, третьи денно и нощно вершили молитву почти без сна… Не счесть всех подвигов, которые совершались во имя Господа Иисуса Христа и спасения.
В наше время монашеская жизнь несколько изменилась, особенно с внешней стороны. Многие монастыри достаточно обустроены и в бытовом, и в техническом отношении. Компьютер в монашеской келье стал уже привычным явлением, как и мобильные телефоны или смартфоны. Это естественный процесс, который не нарушает никаких церковных канонов.
Однако и в наше время есть подвижники, которые вершат подвиги под стать древним отцам. Недавно автор этих строк познакомился в Белобережской пустыни, что в Брянской области, с монахом Парфением (подлинное имя он просил по понятным причинам не называть), который по благословению настоятеля пустыни пребывает в отшельничестве уже несколько лет. Монастырь он посещает только по большим праздникам или по какой-либо нужде. А так живёт в лесу в вырытой им землянке без света и какой-либо связи, уповая только на Бога. Подвижник на удивление оказался открытым и достаточно общительным человеком, и наша беседа получилась простой и ненавязчивой.
Познакомились мы после всенощной накануне престольного праздника в честь иконы Божией Матери «Троеручица». Это один из главных праздников обители. О. Парфений взял благословение на беседу у настоятеля пустыни о. Глеба (Шматова), и после праздничной трапезы мы отправились к его землянке.
До революции 1917 года на великие праздники в пустынь приезжало до 6000 паломников, особенно в дни почитания Иоанна Крестителя, на Троицын день и на празднование в честь иконы Божией Матери «Троеручица». В нынешний праздник присутствовало около 100 человек. В середине XIX и в начале XX вв. Белобережский монастырь считался одним из самых больших и известнейших в Центральной России. В нём насчитывалось около 400 монахов. Сегодня вместе с настоятелем, не считая трудников, – 6 человек.
Вообще, отшельничество, уход из мира в отдалённые глухие места, лесные дебри не есть что-то особенное и новое в церковной жизни. Это, в сущности, самый распространённый способ подвижничества, который был и в Древней Руси. Подвижники строили себе кельи или рыли землянки, обустраивали домашнюю церковь и вершили свои подвиги в тишине. Подвижниками были, к примеру, преподобные Павел Обнорский, Арсений Комельский, Александр Свирский, Мефодий Пешношский и многие другие. Да и великие столпы Русской Православной Церкви преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский в своё время также уходили в отшельничество.
Как рассказал о. Парфений, к отшельничеству его подвиг один случай. В одном из монастырей, где он подвизался до перехода в Белобережскую пустынь, у него было послушание: сжигать прочитанные записки о здравии и об упокоении, испорченные богослужебные и прочие церковные книги. И вот однажды в его руках оказалась книга о преподобном Макарии Великом, лишённая обложки и с разорванными страницами. В огонь он её бросить не решился, с жадностью прочитал и понял, что книгу эту ему Сам Бог послал. Вот это именно то, что ему по душе. Внутри себя он ощутил неизреченную радость и непреодолимое желание искать свою «египетскую пустыню» и подвизаться в отшельничестве, как тот великий святой.
О себе о. Парфений кратко поведал, что родился он на Алтае, с детства привык охотиться и рыбачить. Лес и горы – это его стихия, и одиночество ему сродни. После армии работал в Амурской области, строил БАМ, потом 15 лет прожил в Якутии… Имел семью, четверых детей. Затем случились нестроения в личной жизни, он стал размышлять, как жить дальше. И тут вдруг ему попалась книга об Оптинских старцах. Решил, что это не случайно, и отправился в Оптину…
«Две книги предопределили мою жизнь в лоне Церкви, – рассуждает о. Парфений. – Книга про Оптинских старцев привела меня в монастырь, а преподобный Макарий Великий – к отшельничеству. Конечно, невозможно нынче понести таких подвигов, какие совершали древние подвижники. Теперь больше спасаемся немощами и скорбями. Тем более, я начал церковную жизнь уже в зрелом возрасте».
Когда благословился на отшельничество, первый год прожил в пещере, которую ископал за рекой, примерно в километре от монастыря. Зимовал без всякого отопления. Говорит, что в земле тепло, а если строить что-либо на поверхности, то нужна, конечно, печка. Прожил так недолго. Как он выразился, по весне охотники начали бабахать из ружей над самым ухом. «Едва сосредоточишься на молитву, а тут тебе: бах, бах… Пришлось искать другое место».
Беседуя, мы прошли около двух километров лугом и дошли до небольшой речки возле леса, отведали там лесной малинки, которой уродилось в этот год достаточно много, и свернули в лесную чащу. Пройдя метров триста-четыреста по узкой тропинке, подошли к жилищу отшельника.
Землянка очень тесная. В ней можно только лежать или сидеть. Молитвенное правило о. Парфений читает, сидя перед горящей у самого входа свечой. Печки в землянке нет. В холодное время года обогревается керосиновой лампой. Подвижник утверждает, что для него тепла вполне хватает. Питается о. Парфений один раз в день. После утреннего молитвенного правила варит в чугунке кашу.
Говорит, что на подножном корму так, как Серафим Саровский, он не потянет. Здоровье уже не то. Соорудил мостик через речку, которая протекает в двадцати шагах от его жилья. За речкой развёл небольшой огородик, где сажает всякую зелень и картошку. Есть у него и общемонастырское послушание: собирать травы для братии монастыря и паломников. Обычно он заготавливает цветы липы, листья брусники, иван-чай, чабрец… Чай в монастыре действительно очень ароматный. Как выяснилось, он из трав, заготовленных о. Парфением.
Я спросил про грибы и ягоды. О. Парфений ответил: «Так, как это делают местные грибники, я не поступаю. Идёшь, бывало, в Якутии по тропинке, смотришь только справа и слева. Что попалось, то твоё. А так, чтобы специально ходить по лесу и собирать… Я так не привык. Для меня и так всего хватает».
Далее речь зашла по поводу искушений и духовной жизни. «А как же не быть искушениям, – продолжил о. Парфений. – Господь в покое никогда никого не спасает. С помыслами приходится бороться постоянно, каждую секунду. Лукавому неприятно было, когда евреи выходили из Египта, фараон за ними погнался… Так и за нами гонится мысленный фараон, когда мы хотим спасаться. Бывают и другие искушения: то муравьи, то комары. Никакой химией не пользуюсь. Иногда мимо проходят грибники, пытаются что-либо спрашивать... Но мне пока лучше побыть в одиночестве, избегать лишних разговоров, осуждений и всего такого.
Сейчас столько разнообразной информации, интернет. На любой вопрос можно найти ответ. Но тут есть одно «но». Если сам не пройдёшь путь своими ногами – ничего не поймёшь. Амвросий Оптинский говорил, что можно спастись и в миру, только не на яру. Господь смотрит по нашему желанию, то нам и даёт. Я вот захотел жить так. Пожалуйста. Дальнейшее уже от меня зависит. Выдержу или нет. Хотя, если Господь не поможет, то не выдержу. Самое главное, чтобы было наше желание ко спасению. Духовное же возрастание идёт постепенно. Как в обычной жизни, так и в духовной, нельзя стоять на месте, иначе упадёшь.
Мирским людям, которые идут к Богу, я, прежде всего, посоветовал бы найти хорошего духовника. Чтобы человек по своеволию не брал на себя преждевременных подвигов и был в послушании. Остальное Господь управит.
Нужно опасаться зависти, из-за неё происходит много душевных нестроений. Муж вашей соседки, допустим, купил ей шубу. А ваша жена, к примеру, начинает вас теребить: “А я чем хуже”. И дальше пошло-поехало. И так во всём. Всегда надо помнить, что за нами идут наши страсти. Мы становимся их переносчиками. Особенно когда много общаемся с разными людьми. Человек как губка… Ева чем согрешила? Сначала взглядом, а потом уже по наущению змея сорвала запретный плод. Так и мы: сначала обращаем на что-то внимание, а потом согрешаем. Не надо друг на друга смотреть: равенства не было и не будет. Господь сколько разных деревьев создал! И все они растут в гармонии друг с другом. Много ли человеку для жизни надо? Я уверен, что сейчас любая верующая бабушка-пенсионерка, получающая мизерную пенсию, половину денег отдаёт внукам и детям, а сама живёт вообще на копейки. Вот она нам и пример…»
Про молитвенное правило о. Парфений сказал, что оно должно быть соразмерно нашим духовным силам. И потом пояснил: «Человек может перегрузиться, перемолиться, впасть в прелесть. Я как-то начал читать слишком много Псалтирь. Утром полностью вычитывал и вечером. Потом почувствовал, что нужно остановиться, иначе можно надорваться и душевно повредиться. В монастыре я имел благословение читать Неусыпаемую Псалтирь по покойникам и о здравии, поэтому имею некоторый опыт. Сейчас читаю обычное монашеское правило и Иисусову молитву.
Бич всех живущих в одиночестве – уныние. Если человек впадает в уныние, ему уже ничего не хочется делать – ни молиться, ни трудиться. Бес уныния – самый мерзопакостный. Антоний Великий, когда стал подвизаться, однажды впал в уныние. Тогда ему явился ангел в обличии послушника и на своём примере показал, что нужно понемногу молиться и понемногу трудиться, и всё это чередовать. И так спасаться. Апостол Павел нас учит непрестанно молиться. Но это уже совершенство. Мы должны стремиться к совершенству, но только постепенно. Самое главное – смирение. Без смирения нет спасения».
Среди дремучего леса жильё подвижника очень неприметно. Только высокий деревянный крест на тропинке обращает внимание, что здесь непростое место.
По утрам к землянке иногда приходит лиса. О. Парфений её подкармливает. Но до дружбы с диким животным, как это описывается в житиях святых, пока ещё далеко… Мы тепло попрощались. Я попросил его святых молитв и тем же путём вернулся в монастырь.
Владимир Борисович ПАНКОВ