..В теперешних конфессиях силён элемент заполитизированности. Да и совсем раньше тоже так было
РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО 1999-го. Великорецкое. Написал рассказ «Зимние ступени» о Великорецком, а нынче ступеней нет. Спускался к источнику, как суворовский солдат в Альпах. Темно. У источника никого.
Днём Саша Черных натопил баню. Он её ругает, но баня у него – это баня. Ещё по пояс в снегу он сбродил за пихтовым веником. В добавление к берёзовому. В сугроб я, может быть, и не осмелился бы нырять, но Саша так поддал, что паром дверь не только вышибло, но и с петель сорвало, а меня вынесло. Очнулся под солнечным туманом в снежной перине.
А в Москве, в Никольском, 31 декабря сосед Сашка топил баню. Тоже мастак. Тоже я раздухарился и вышел на снег. Но не снег, наст: до того шли дожди, а к Новому году подмёрзло, подтянуло. Покорствуя русскому обычаю создавать контрасты, лёг на снег. Но это был наст, будто на наждак лёг. Подо мной таяло. Вернулся в баню, окатился. Батюшки, весь я в красных нитях царапин.
Но здесь баня не главное. Богослужение. Долгое, но быстрое. Вчера читали Покаянный канон, акафист. Последний день поста. Вечер. Сочельник. Нет, звезды не видно. Но она же есть.
Сейчас я один, ещё днём всех проводил. Топил печь, ходил за водой. Ещё украшал божничку. Читал Правило ко причащению. Имени монаха, который в Лавре, в Предтеченском надвратном храме, назначил мне читать Покаянный канон, не помню.
Четыре места на белом свете, где живёт моя душа и какие всегда крещу, читая вечерние молитвы: Лавра, преподавательская келья, Никольское, Великорецкое, Кильмезь. Конечно, московская квартира. В Вятке (Кирове) тяжело: мать страдает по милости младшей дочери, но ни к кому уходить не хочет. А когда-то и в Вятке работал. В Фалёнках. Да только всегда то наскоком, то урывками. Кабинета у меня не бывало. Разве что редакторский с секретаршей при дверях. Так там не поработаешь.
Тихо. Свечка потрескивает, ровно сгорает. Так тихо, что лягу спать пораньше. И где тот Киров, и где та Москва? Тут даже Юрья, райцентр, так далеко, что кажется, и Юрьи-то нет. А только этот дом, тёплая печь, огонёчек у икон. И ожидание завтрашнего, даст Бог, причастия.
Голос. У этой девочки был необыкновенный голос. Талант такой, что слушать, как она поёт «Матушка, матушка, что во поле пыльно?», нельзя было без слёз. Или «В низенькой светёлке», или «Мне не жаль, что я тобой покинута, жаль, что люди много говорят». А уж как запоёт, как ангел: «В горнице моей светло, это от ночной звезды», – это не высказать. Эх, какие мы, ничего даже не записали.
После одиннадцатого поехала в музыкальное училище. Никто ни на грамм не сомневался, что поступит. А на экзаменах провалилась. Почему? Ей даже и спеть не дали. А дело в том, что она в детстве зимой тонула в проруби, испуг получила на всю жизнь. И, когда её перебивали, начинала заикаться.
Её спрашивают на экзамене: «Что споёте»? – «Среди долины ровныя». – «Давайте». Она уже и начала. «Нет, нет, давайте что-нибудь повеселее». Всё! Сбили. Стала заикаться, покраснела, расплакалась, выскочила в коридор.
Загубили великую певицу. Как потом ни уговаривали, никуда больше поступать не поехала. И больше в клубе не выступала. Только дома деточкам, их у неё трое, поёт.
ЗАЧЕМ УЧИТЬ ложные религиозные учения, если ты знаешь главное подлинное Православие. И, зная его, всегда упасёшься от обольщения сектантством, протестантизмом, папством.
Да и простая житейская семейная привычка тоже спасает. Маму мою тянула в баптисты её дочь (увы, сестра моя). Приводила даже их старосту или наставника. «Я не поняла, кто он. Но сильно уговаривал. Я говорю: не надо, не уговаривайте. Я родилась и умру православной».
РОЛЬ РИМА ВОЗВЫСИЛИ варвары. Римские епископы возомнили, что именно они руководят всем христианским миром. Но апостол Петр не поручал им своей роли. Папа Стефан (VIII век) пишет: «Я – Петр апостол, по воле Божественного милосердия званный Христом, Сыном Бога Живаго, поставлен Его властью быть просветителем всего мира». Но всё-таки эти «просветители мира» не разделяли Церковь, пока с XI века Рим не стал говорить о папе как наместнике Христа, о непогрешимости папы в делах веры. Папство становится и светской властью. Папа Бонифаций объявил папу главой всей Церкви. Мало того, в 1917 году папа Бенедикт: «Римский первосвященник имеет высшую и полную юридическую власть над всей Церковью». Всё это, в общем-то, можно назвать самозахватом. Взяли и заявили, что обладают высшей властью. А кто разрешил? Да никто: им откровение во сне было. То есть приснилось?
В XVI веке в Германии возник протестантизм – протест против индульгенций, то есть о прощении грехов за деньги. Захотел жене изменить – вначале заплати, купи индульгенцию. Постепенно протестанты распались на множество течений, сект, учений. И все самонадеянны, всех их даже и не узнаешь. И знать не надо.
Одно знать – спасение во Христе, в Святой Троице.
ОЧЕНЬ МЕНЯ утешает апостол, говорящий: «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе… судия же мне Господь» (Кор. 4, 3-4).
Когда на литургии слышу Блаженства, особенно вот это: «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как безчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах», то я всегда не только себя к этим словам примеряю, а вообще Россию. Смотрите, сколько злобы, напраслины льётся на нашу Родину. Велика награда ждёт нас. Есть и ещё одно изречение: «Неоклеветанные не спасутся», а уж кого более оклеветали, чем Россию? Так что спасёмся.
ОСЕНЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМОГО. Я на телевидении, редактор Дискуссионного клуба. Всегда идём в прямом эфире. Приглашаю Кожинова, чем-то ему нравлюсь, он приглашает после передачи посидеть с ним, «тут недалеко», в ресторан «Космос» После краткого там «посидения» зовёт поехать в один дом. Дом этот у Курского вокзала. Чаепитие. Кожинову все рады. Хозяйка вида цыганистого, весёлая. У неё большущая кошка Маркиза. Очень наглая, всё ей разрешается. Хотя хозяйка кричит: «Цыц, Маркиза, не прыгай на живот, ещё рожать буду!» Вадим Валерьянович весел тоже, берёт гитару:
– Самая режимная песня: «На просторах родины чудесной, закаляясь в битвах и труде, мы сложили радостную песню о великом друге и вожде». Так? Вставляем одно только слово, поём.
Играет и поёт:
– На просторах родины, родины чудесной, закаляясь в битвах и труде, мы сложили, В ОБЩЕМ, радостную песню о великом друге и вожде. Сталин – наша слава боевая, Сталин – нашей юности полёт. С песнями борясь и, В ОБЩЕМ, побеждая, наш народ за Сталиным идёт…». Да, друзья мои, был бы Сталин русским, нам бы … – Не договаривает. Потом, как бы с кем-то доспаривая:
– Исаковский – сталинист? Да его стихи к юбилею вождя самые народные. Вдумайтесь: «Мы так вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе». Это же величайший народный глас: и горечь в нём, и упрёк, и упование на судьбу. А евтушенки успевают и прославить, и обгадить. Нет, если бы не Рубцов, упала бы поэзия до ширпотреба. Представьте: Рубцов воспевает Братскую ГЭС, считает шаги к мавзолею, возмущается профилем Ленина на деньгах, как? Ездит по миру, хвастает знакомствами со знаменитостями, а?
Тогда я впервые услышал и имя Рубцова, и песни «Я уеду из этой деревни», «Меж болотных стволов красовался закат огнеликий», «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны», «В горнице моей светло»… Да, та ночь была подарена мне ангелом-хранителем.
А жить Рубцову оставалось два года.
ЛЕТИМ НАД Византийской империей. И чего им не жилось? Не голодали же! Захотели жить ещё сытнее? Так что вот поэтому и, увы, летим над Турцией.
Батюшка рассказал о старце афонском Паисии. Когда он летел на самолёте, то над Святой Землёй, Палестиной, Сирией чувствовал благодать. Над Пакистаном (для него) похолодело.
НИ В ОДНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ нет того, что в русской. Это от своеобразия русской жизни. У нас всё одушевлено, нет неживой природы, всё живо.
У Гоголя рассуждают два кума, сколько груза может поместиться на возу. И один гениально говорит: «Я думаю, (!) д о с т а т о ч н о е количество». И всё. И всё понятно.
У Тургенева в «Записках охотника». Едут, ось треснула, колесо вот-вот слетит, как-то очень странно вихляется. И когда оно (колесо) уже почти совсем отламывается, Ермолай злобно кричит на него (кричит на колесо!) и оно в ы р а в н и в а е т с я.
У Бунина мужик бежит, останавливается, глядит в небо, плачет: «Журавли улетели, барин!»
Кстати, о Тургеневе. Это совершенно жутко, что он пошёл смотреть на казнь. Да ещё и описал. А в «Записках охотника», лучшего из им написанного, автор очень много п о д с л у ш и в а е т. Купил крепостную девушку и тут же её в наложницы. Виардо русских терпеть не могла. Валяется же русский писатель у ног, что ж другие-то?
В Орле на съезде писателей Кожинов о Тургеневе как об агенте охранки. Но вроде даже и похвалил: на Россию работал.
ХОРОНИЛИ АБРАМОВА. Человек из обкома не хотел давать выступить Василию Белову. Жена Абрамова, уже вдова, Людмила Александровна, ворвалась в комнату президиума, где нам повязывали траурные повязки для почётного караула и во всеуслышание заявила: «Если не дадите слова Белову, я вам прямо у гроба скандал устрою!»
А тогда только что наши войска вошли в Афганистан. Не самовольно, отвечая на просьбу правительства. Теперь, по прошествии времени, понятно, что для нас-то это было трагично: сколько гробов разлетелось по Руси, но гибель Афганистана отодвинуло. Русских солдат – шурави – афганцы вспоминают с благодарностью.
И в моём родном селе есть могилы «афганцев» и, позднее, «чеченцев». В другом районе, сам видел, могила солдата в его родном дворе. Потребовала мать, чтобы цинковый гроб (не разрешили открыть) закопали во дворе. Потом совсем недолго пожила, ещё ей и сорока не было. И цинковый гроб, и её, деревянный, упокоились на общем кладбище.
Вот она – русская судьба.
Тогда Василий Иванович предсказал трагедию Афгана. Выступал там и Гранин Даниил. Причитал: «Ах, Федя, Федя, как ты рано умер, а ты так много обещал». Ну не глупость? Кто же тогда за Абрамова написал трилогию «Пряслины»? «Две зимы, три лета»? «Альку»? «Пелагею»?
Сам-то Гранин чего написал? «Иду на грозу»? Очерк об учёных. А с Адамовичем походили по квартирам блокадников, позаписывали. Да всё втравливали в разговоры о мерзостях, например, о том, куда приходилось девать экскременты. Именно эти либеральные классики воспитали нобелевскую лауреатку, которая соскребала с женщин на войне только грязь, только оговоры нашего воинства.
А вот есть в Белоруссии прекраснейшая писательница Татьяна Дашкевич. Она написала книгу «Дети на войне» – великая книга! И в ней много трагичного, но в ней есть свет любви.
Да, Фёдор Александрович. За неделю до его кончины мы с ним, ещё Василий Иванович, обедали в ресторане гостиницы «Россия». Он всё подшучивал над Василием Ивановичем, тот над ним. «Чего ж ты сёмгу заказываешь, ты же написал про неё “Жила-была сёмужка?”» – «А ты и сёмужки в Вологодчине сухопутной не едал, хоть сейчас поешь». И мне: «Пей, на нас не гляди. Пей. Написал же “Живую воду”, пей, не уклоняйся от привычек народа».
Когда гроб с телом его опустили в родную ему землю на высоком берегу Пинеги и воздвигли над могильным холмом ещё один холм из цветов, в деревенском клубе начались поминки. Село человек триста, но ведь очень много приехало отовсюду. Люди всё шли и шли. Шли и несли поминальные рыбные пироги, завёрнутые в старинные расшитые полотенца. Женщины из Архангельского народного хора, всё увеличивая льющиеся слёзы, пели любимую песню писателя-земляка: «Ой, по этой травушке ходить не находиться. Ой, по этой травушке тебе больше не ходити, ой, на эту травушку тебе больше не ступати…».
ГОД КУЛЬТУРЫ закончился сокращением числа сельских библиотек. Вот спасибо. Это убийство культуры. Год русского языка закончился сокращением часов на его преподавание. Год литературы ознаменован разовыми компаниями встреч с читателями, разворовыванием «грантов», прославлением пишущей либеральной шпаны и… что и? Год литературы кончился, позорно, но, слава Богу, русская литература не кончилась.
МУЖЧИНА ДОЛЖЕН БЫТЬ как волк. Он или одинок, или всю жизнь с одной волчицей. А бегать за козами и овечками – это удел козлов и баранов.
И вот – услышишь в детстве-отрочестве какое выражение, оно тебе запомнится, живёт в тебе и в тебе действует.
ИНТЕРЕСНЫЙ НАРОД – русские. Живём тяжелее многих, а всё равно всех жалеем. Да вот на моей памяти: жалели Поля Робсона (темнокожий, петь не дают, давай к нам), Раймонду Дьен, Робертино Лоретти (голос пропал), Манолиса Глезоса … Землетрясения в Испании, Армении…
Пора себя жалеть? Давно пора. А чего-то не жалеем. Испытание прочности? Самоизживание? Затяжное самоубийство? Подготовка к последним временам? Скорее, надежда, что Господь всё равно нас не оставит.
КОГДА ЛЮБОВЬ украинцев к своим детям будет больше ненависти к русским, дело пойдёт на поправку. В Переславле-Хмельницком в магазине говорю с двумя продавщицами, помнящими советские времена и тоскующими о них.
– Детей, пусть не вы, но отдаёте же в армию. Убивать братьев.
– А как жить? В армии хоть платят. А откажись, тем более пострадаешь. В тюрьму посадят.
– Уж лучше, думаю, в тюрьме, чем убивать своих.
– Вам там в Москве легко рассуждать.
ЭКУМЕНИЗМ В ЗУБАХ НАВЯЗ, и не хотелось бы о нём и говорить. И, конечно, давным-давно надо было из Всемирного совета церквей выйти. Что мы за него держимся, что нам от этого, кроме огромных затрат? Старухи последние копеечки в храмы несут, а на эти копеечки в Европах заседают и решают: как ещё можно Россию унизить, как ещё Православие исказить.
Почему так говорю? Потому что раньше Устава этого Всемирного совета (создан в 1948 году) не читал, а тут сподобился. И в нём чёрным по белому утверждается, что ни одна из конфессий, входящих в его состав, не обладает полнотой Истины. Полнота эта, согласно Уставу, наступит тогда, когда все конфессии объединятся в одно целое. Так вот. Хоть стой, хоть падай.
Так что же – Русская Православная Церковь не обладает полнотой Истины? Как? Мы же живём со Христом и во Христе. И кто больше нашего пролил крови за Христа? Куда ещё полнее? И верность Христу проверяется только одним – готовностью умереть за Него.
Представьте: вот все конфессии вошли во Всемирный совет церквей, вот, радостные от счастья своей полноты, готовы об этом раструбить, а тут приходит ещё конфессия (а кто их плодит, как не враг нашего спасения) и заявляет: «А без нас вы не обладаете полнотой Истины». И что? И опять будут нас доить. Да ещё и учить жить.
В теперешних конфессиях силён элемент заполитизированности. Да и совсем раньше тоже так было. Саддукеи и фарисеи времён Христа, кто они? Конечно, не секты, это как раз конфессии, использующие религиозную лексику. А католики кто? Если мы за тысячу лет не сумели (не смогли, не захотели) с ними договориться, то и не надо. И не надо! Кто ещё не знает, что католики живут по Вульгате – это латинский перевод Священного Писания, из которого изъято христологическое толкование. Мы-то, слава Тебе, Господи, живём по Септуагинте, переводу Писания на греческий.
А мормоны кто? «Церковь Иисуса Христа последних святых дней». А не последние – не святые? Все – и они, и мы, в автономном плавании. И откуда такая замашка на всемирность у ВСЦ? Ясно же, что там, где «всемирность, всеобщность» – там обязательно масоны.
Делать нам во Всемирном совете церквей нечего. И не надо на него время и деньги тратить. Мы их ни в чём не убедим, а они нас только заражают. Мы Христу молимся, они – власти и деньгам. И вообще даже и неприлично нашу Русскую Православную Церковь обзывать конфессией.
Может кому показаться, что резковато говорю. ВСЦ, несомненно, делает и добрые дела, не сомневаюсь. Но я так ощущаю, что свершаются они, говоря по-простому, для отмазки. Основное для ВСЦ – оттянуть христиан от Христа. Да и чего ждать от «конфессий»?
Владимир Николаевич КРУПИН