Старики Курганского района Ростовской области ещё помнят первые послевоенные жуткие вспаханные поля, сплошь усеянные человеческими костями на месте боёв на Миус фронте.
В марте 1942 года в этих краях части советской армии пытались прорвать глубоко эшелонированную оборону войск вермахта. В составе наших войск принимали участие 3 морские стрелковые бригады, состоящие в основном из курсантов военно-морских училищ Севастополя и Баку в возрасте 16-18 лет. Атаки ещё необстрелянных, необученных ближнему пехотному бою моряков завершились фактическим истреблением этих воинских соединений.
Останки тысяч молодых моряков, погибших в боях, многие годы лежат в пойменной лощине реки Миус.
В 1973 году на горе, находящейся в нескольких километрах от посёлка Матвеев Курган, был воздвигнут грандиозный монумент в виде 27-метрового металлического якоря, посвящённый погибшим морякам.
Прошло много лет, но память о погибших курсантах-морпехах у местных жителей жива. Она не даёт покоя людям, которые готовы тратить личные средства и время на то, чтобы наши современники, и особенно молодёжь, погружённые в пучину социальных сетей и средств массовой информации, помнила и гордилась подвигами своих ровесников в годы войны.
Вот что рассказал об истории создания поклонного креста и памятника морякам инициатор, автор и организатор строительства, глава крестьянско-фермерского хозяйства «Очаг» Юрий Фёдорович Иващенко в интервью журналистке Елене Мотыжевой.
«Идея поставить памятник морским пехотинцам возникла у меня уже очень давно. Как раз возле этой высоты в районе хутора Грунтовский расположены мои поля. Я фермерствую здесь с 1992 года, и почти каждый день в полях мы обнаруживаем то снаряды, то человеческие останки, то осколки. Потому все эти годы мне хотелось, чтобы мы, современники, вложили какую-то лепту в общее дело увековечения памяти о тех, кто погиб в этом месте.
Вначале, в 1997–1998 годах, мы с моим старшим братом Иващенко В.Ф. построили в центре села Ряженое часовню Всех Святых в честь павших воинов.
А потом захотелось создать такой памятник – воронка от взрыва, сплошь усеянная осколками. В ней якорь – символ моряков. А над ним – православный крест.
Сколько останков по этой горе! Я ведь виноградник внизу, под склоном, хотел заложить. Только раз копнул – а там человеческие останки. И рядом – осколки, осколки, осколки. Поисковики 28 мин выкопали – «крылатки», противопехотные, противотанковые. А с ними – кучу полуистлевшей солдатской амуниции и немецкую катушку с кабелем. Или другой случай: криницу на горе стал расчищать. Дёрнул трактором дерево – позвонок человеческий. Потом – патрончик, морская бляха на истлевшем ремне… Поисковики и на этом месте подняли ещё 28 человек. А сколько их, погибших, ещё не найдено и не поднято?!
Тот ужас, который здесь, на Миусе, был, описать невозможно. Игорь Третьяков, руководитель поискового отряда из Таганрога, мне показывал письма, которые немецкий офицер писал своей фрау: "Дорогая! У меня указательный палец онемел на курке. А они всё прут и прут! Откуда у этих русских такая сила? Зачем, ради чего они идут на верную смерть? Ради чего они в таком количестве погибают? Зачем? Я не могу понять”.
Хочется, чтобы молодёжь о наших погибших помнила. Потому что ей, молодёжи, столько в уши дуют отовсюду, искажая историю. Поглядите, например, что на Украине творится!
К сожалению, судьба у этого памятника получилась нелёгкой. Десять лет пришлось собирать необходимые документы и подписи, чтобы его установить. Наконец всё вроде бы согласовали. Но потом некоторые местные люди стали требовать, чтобы крест отдельно где-нибудь на въезде в село установить, а якорь – в каком-нибудь другом месте. На что я ответил: “Рушить конструкцию и убирать крест я не позволю. Крест – символ великой жертвы этих мальчиков, и той голгофы, на которую им пришлось взойти, чтобы мы с вами жили. Раз нет подходящего места – я поставлю этот памятник на своей земле, где не нужно ничего согласовывать ни с кем, кроме моей семьи. А она меня поймёт и поддержит”. И поставил.
Якорь мне ещё во времена моего депутатства подарили два начальника портов – Таганрогского и Ростовского. Они мою идею сразу поддержали и даром отдали мне 200-килограммовую махину. Только бумагу выписали, что это – пожертвование на памятник. Крест сварил Алексей Иванович Иващенко. А мраморную плиту с указанием количества погибших в этом месте бойцов пожертвовал депутат Таганрогской думы и председатель поискового отряда “Последний след войны” Игорь Викторович Третьяков, обнаруживший эти сведения в государственных архивах.
Камнем для голгофы с воронкой мне мой брат помог. Кладку я делал сам, своими руками. Потом воронку осколками, которые столько лет собирал, заполнил. Она ещё не вся пока заполнена. Но каждый, кто захочет, может принести сюда и оставить свой осколок.
В этом году в мае мы открыли этот памятник. Было здесь, пожалуй, человек сто пятьдесят. Ели кашу фронтовую – мы варили и всех угощали. Люди цветы привезли. Многие плакали…»
Якорь, освящённый крестом… Мёртвые живы, пока есть живые, чтобы о них помнить.
Юрий Александрович
Кориневский