Для меня и моей супруги Людмилы настал момент, когда мы решили совершить паломническое путешествие на Урал на Царские дни в Екатеринбурге.
Мы уже заканчивали наши нехитрые сборы, когда радио сообщило: на Урале аномальная жара. Как быть? Может, отложить поездку до следующего года, когда погода будет нормальной? Может, лучше дома помолиться?
Скоро мы поняли, что эти мысли от лукавого. Какие могут быть сомнения? Не медля мы сходили в ближайшую железнодорожную кассу и купили билеты до Екатеринбурга.
...Совершив длительный ночной крестный ход из уральской столицы до Ганиной Ямы, мы вошли в монастырь. Он поразил нас своей красотой. Представьте себе: огромный сосновый бор, среди которого – там и сям – словно чертоги Небесного Иерусалима, стоят красивые деревянные храмы. На их куполах в ярком солнечном свете сияют золотистые кресты. Место, где душа сама, без подсказки, начинает молиться неизреченными глаголами, воспаряя к небу. Главный храм посвящён царственным страстотерпцам, а другие – преподобному Сергию Радонежскому, святителю Николаю, преподобному Серафиму Саровскому, а также иконам Божией Матери. Зайдёшь в один – и не хочется выходить, такая здесь намоленная атмосфера, зайдёшь в другой – и опять не хочется выходить, потому что здесь много святынь.
Но прежде всего надо сказать несколько слов о Ганиной Яме. Что это за место и как оно возникло?
Бывший заброшенный рудник Ганина Яма, расположенный в урочище Четырёх Братьев неподалёку от деревни Коптяки, своим названием обязан некоему подрядчику Гавриилу. В эпоху уральской «золотой лихорадки» (середина девятнадцатого столетия) он купил этот участок земли в надежде отыскать на нём золотую жилу. Местные жители называли владельца рудника по-простому – Ганя, а самая большая разработка рудника стала именоваться Ганиной Ямой. Золота Ганя не нашёл, а вот руда здесь была, но немного, и её добыча со временем прекратилась, рудник был заброшен.
...Ранним утром 1918 года уральские палачи привезли сюда тела августейших страдальцев и сбросили их в затоп-ленную шахту. Через некоторое время останки извлекли наружу и в течение двух суток уничтожали серной кислотой и огнём.
Начиная с семидесятых годов прошлого столетия, в Ганину Яму тайком стали проникать благочестивые христиане, чтобы поклониться этому святому месту и помолиться царственным мученикам. Со временем поток богомольцев стал возрастать. В начале нынешнего века здесь возник монастырь. Архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий, совершив закладку первого камня в основание храма в честь святых царственных страстотерпцев, сказал: «Монастырь будет из дерева, мы ставим в основу этого строительства мысль о том, что на этом месте созидается новая Россия, такая Россия, которая была до отречения государя от престола. Преподобный Сергий Радонежский, когда строил свою Свято-Троицкую обитель, которая позднее стала Лаврой, – тоже возводил не каменный, а деревянный храм…»
Очень много людей на аллеях монастыря: крестоходцы и не только крестоходцы хотят познакомиться с тем местом, где произошло одно из самых чудовищных злодеяний новейшей истории.
Ноги сами собой привели нас к храму во имя Иова Многострадального, около которого находится «открытая шахта» (в неё были брошены тела августейших страдальцев). Теперь здесь не очень глубокое, покрытое зелёной муравой углубление, вокруг которого – полукругом – проходит крытая галерея. По ней каждый вечер братия монастыря совершает покаянный крестный ход. В нескольких метрах от алтарной части храма возвышается большой дубовый крест, его подарили монастырю благотворители – большие почитатели царской семьи. На камне около поклонного креста начертаны слова из книги пророка Амоса: «Не пощажу его, ибо он пережёг кости царя Едомского в известь».
К поклонному кресту выстроилась длиннющая очередь – все хотят приложиться к святыне и почтить память царственных мучеников. Придётся постоять несколько часов.
– Тем лучше, – сказал я своей супруге. – У нас прекрасная возможность помолиться.
Мы прошли в центр крытой галереи, остановились и, глядя на поклонный крест, от всего сердца помолились царственным страстотерпцам, благодаря за их искупительную жертву. А когда поток паломников иссяк, подошли к святыне, преклонили колени и с большим благоговением приложились к ней.
Вернувшись в Екатеринбург и немного отдохнув, мы отправились в главную святыню русской земли – в Храм на Крови. Нашим гидом была Александра Семёновна Коничева, местная христианка.
– В России три Храма на Крови, – рассказывала она. – Первый из них построен в Угличе на месте убийства царевича Димитрия, второй – в Санкт-Петербурге, где от руки террористов погиб государь император Александр II.
Ну а третий – наш, Екатеринбургский.
Сорок лет назад здесь ещё стоял дом инженера-строителя Николая Ипатьева, который я хорошо помню. Большой одноэтажный дом. В нём нашла пристанище перед своей гибелью царская семья. Она прожила здесь почти три месяца. Её подло и жестоко расстреляли в подвале этого дома чекисты-изуверы. Они действовали по указке свыше.
Дом Ипатьева дожил до 1977 года. К нему стали приходить верующие люди для поклонения. Это очень не нравилось властям, в частности Ельцину, который в то время возглавлял обком партии. Ипатьевский дом был для него бельмом на глазу. Он несколько раз обращался к московским партийным бонзам с просьбой уничтожить строение. И в конце концов получил разрешение.
Особняк Ипатьева был взорван.
Если бы Ельцин знал, что на этом месте будет возведён Храм на Крови, который станет Величайшей Святыней России, он, пожалуй, и не стал бы трогать это здание.
Господь любое зло может претворить в добро. Так произошло и в этом случае.
Мы подошли к скульптурному изображению царской семьи, поставленному напротив входа в храм и освещённому заходящими лучами солнца.
– Сколько ступенек вело в подвал ипатьевского дома, по которым царь-мученик Николай II и его августейшая семья шли на казнь? – спросила Людмила.
– Двадцать три, – ответила Александра Семёновна. – Мы сейчас спустимся по ним. То есть, конечно, не по ним, но как бы по ним.
Ступеньки начинались у скульптурной группы и шли в виде винтовой лестницы.
– Раз, два, три, четыре, – начал я счёт, шагая по лестнице… – Двадцать один, двадцать два, двадцать три.
Палачи расстреляли царственных мучеников и вместе с ними в мистическом смысле весь русский народ.
– А теперь пройдём в то место, где ЭТО произошло, – пригласила нас Александра Семёновна.
Мы вошли в нижний храм, прошли к главному иконостасу, а потом повернули направо и остановились.
– Вот это место!
Александра Семёновна глазами показала на расстрельную комнату. Она находилась на возвышении. К ней вели несколько ступенек. Я поднялся по ним.
Передо мной была большая комната, а точнее, храм, в центре которого находился престол, а слева – жертвенник. Рядом с престолом – аналой, на нём богослужебные книги. За престолом, у стены, большая икона, обрамлённая живыми цветами: крест, которому поклоняются два ангела. Выше, на стене – икона царственных мучеников.
Стены комнаты драпированы алым материалом (под цвет крови царственных страдальцев).
Я опустился на колени и сделал земной поклон:
– Благодарю вас, небесные воины, за то, что вы молитесь за всех нас у Престола Божия.
Благодарю вас за то, что по вашим молитвам душа русского народа неминуемо воскреснет.
Благодарю вас за то, что Россия скоро возродится и станет Святой Русью.
«Счастливы те православные христиане, которые живут в Екатеринбурге, – подумал я. – Они могут приходить на свидание с нашим Царём каждый день. И разговаривать с ним, как со своим лучшим другом».
Царские дни продолжались на Уральской земле три дня. Россия станет прежней процветающей Россией, а русский народ – народом-богоносцем только тогда, когда царские торжества будут длиться не три, а триста дней, а ещё лучше – триста шестьдесят пять.
Николай Петрович Кокухин