По твёрдому убеждению вологодского краеведа Анны Олеговны Широких, наши бабушки, прабабушки, те самые «белые платочки», не только спасли Русскую Церковь во времена гонений, но и продолжают её спасать от беды другого рода – забвения.
«Старшее поколение, которое дало Церкви исповедников и мучеников, – это чистый источник, из которого мы по милости Божией не просто можем, но и обязаны пить – насыщать память. Память я имею в виду как историческую, так и духовную, – говорит Анна. – Иначе засохнем. Засохнем как народ и как христиане. Какие же мы русские, какие же мы православные, если не помним подвига совсем недавних лет? С каждой встречей с доброй бабушкой, с каждой прочитанной книгой, статьёй в газете или журнале о родной Вологде, её жизни после революции прежняя духовная история оживает перед глазами. Идёшь по городу, по знакомым улицам и понимаешь, что сейчас всё по-другому, а когда-то здесь стоял храм или монастырь. Ты их видел на чёрно-белых фотографиях уже кажущегося чуть ли не сказкой старого доброго времени.
Стоишь, например, около бассейна «Динамо» и понимаешь, что здесь сиял Екатерининский храм, где служил будущий епископ Вельский Николай (Караулов), священномученик. А напротив бассейна остался один-единственный храм от некогда большого Свято-Духова монастыря. Позднее здания монастыря в 30-е годы заняли сотрудники областного НКВД, в подвалах обители проводились расстрелы... Вот как с этим жить? Равнодушно «приняв к сведению», пройти дальше в магазин? Или же помолиться о невинно убиенных и обратиться с молитвой к нашим новомученикам и исповедникам? Я – за второе, да и подавляющее большинство, думаю, тоже. Только знаний у нас маловато. Вот и тружусь: пытаюсь хоть что-то сохранить, восстановить. И счастлива, когда получается».
Конечно, дело касается не только бесед со старыми людьми, помнящими времена гонений и достойного противостояния злу. Едва ли не чаще Анне приходится обращаться к архивам различных ведомств для сбора необходимых сведений. Труд титанический: как его может выполнять скромная мама двоих детей без всякого ущерба для семьи – на этот вопрос ответят, наверное, те самые русские женщины, самоотверженность которых вошла в пословицы.
Предлагаем вниманию наших читателей лишь один из результатов кропотливых исследований Анны. Он касается жизни иеромонаха Антония (Ковалёва), одного из тысяч православных Северной Фиваиды, пострадавших за Христа. Вот что рассказывает Анна Олеговна:
– История об этом вологодском священнослужителе, пострадавшем в годы гонений, началась с одного маленького листочка, принесённого неравнодушными людьми во Владимирский храм Вологды. Работа в архиве УФСБ Вологодской области, изучение книг и статей об этом периоде помогли узнать немного больше о монахе, который за всю свою жизнь молился и трудился в двух монастырях, затем в церкви в честь Владимирской иконы Божией Матери в Вологде, после её закрытия – в нижнем храме Рождества Богородицы, а после концлагеря – в Лазаревской церкви. Мог ли представить себе этот инок, какие испытания нужно будет пройти ему и всей России в течение каких-то 15-20 лет?
Антон Иванович Ковалёв, будущий иеромонах Антоний, родился 15 августа 1889 года в Грязовце Вологодской губернии. Как написано в анкете арестованного в ноябре 1937 года, Антоний был из мещан, сыном священника, образование получил среднее духовное. В каком монастыре подвизался инок Антоний, установить пока не удалось. Видимо, это был один из двух монастырей под Грязовцем: Павло-Обнорский или Корнилеево-Комельский. Оба эти монастыря были закрыты в 1924 году.
Из записки ясно, что после закрытия монастыря в Грязовецком уезде и изгнания оттуда иноков монах Антоний жил в Вологде. Денег на жизнь не было, образования, кроме духовного, нет, да и как без молитвы жить? В 1920-х годах он стал служить в одной из красивейших и известных церквей Вологды, каким был тогда ещё не разорённый храм Владимирской иконы Божией Матери.
По информации пожилой женщины, скромной бабушки в белом платочке, до закрытия Владимирской холодной церкви в 1930 году иеродиакон Антоний служил там на должности псаломщика вместе с иеромонахом Феодосием (Смирновым). Оба были духовными чадами архимандрита Никона (Чулкова), игумена Павло-Обнорского монастыря, умершего в концлагере в 1941 году. После окончательного закрытия Владимирской церкви Антоний (Ковалёв) стал служить в нижнем храме Рождества Богородицы на городском кладбище. В 1930-х годах осталось только две действующие церкви – Лазаревская и Рождества Богородицы. Они стояли на кладбищах, и «народная» власть ничего не могла поделать с народной памятью: православные люди продолжали хоронить и отпевать в церквях своих родственников.
31 мая 1931 года иеродиакона Антония вместе с другими священниками храма Рождества Богородицы при кладбище арестовали в первый раз. В вину им ставили «контрреволюционную агитацию и участие в контрреволюционной группировке церковников», осудили 14 декабря 1931 года на три года концлагерей.
О дальнейшей судьбе страдальца читаем в книге протоиерея Алексея Резухина «Церковная Вологда 1930–1940-х годов»: «Иеродиакон Антоний – ...молодой, ярко выраженный брюнет выше среднего роста, с длинными волосами на голове и длинной бородой, с чёрными глазами, худощавый, с чисто монашеской поступью и манерой безстрастного служения». При этом автор книги указывает, что «иеродиакон Антоний (в миру Антоний Иванович Ковалёв) – из братии Вологодского Свято-Духова монастыря. Был арестован 12 ноября 1937 г. и 1 декабря 1937 г. приговорён к высшей мере наказания «тройкой» при УНКВД СССР по Вологодской области».
Таким образом, поиски привели меня в архив УФСБ Вологодской области, где сохранилось уголовное дело 1937 года по многим священникам Лазаревской церкви города Вологды.
Обвинительное заключение по делу № 13025 было предъявлено 19 свя-щеннослужителям не только Вологды, но и из других мест Северной Фиваиды – края преподобных, ставшего краем мучеников и исповедников. «Произведённым по делу расследованием установлено, что в 1927 году в городе Вологде был создан епархиальный совет, в состав которого вошло реакционно настроенное духовенство... Епархиальный совет, используя своё легальное существование, насаждал контрреволюционные церковно-монархические группы в районах Вологодской области и руководил их контрреволюционной деятельностью. Основной целью, которая ставила организация, являлось свержение Советской власти и установление монархического строя, для чего ближайшими задачами намечалось: а) объединение контрреволюционных монархических кадров вокруг церкви, как в городе, так и в деревне; б) активное противодействие проводимым мероприятиям Советской власти и ВКП(б) и в первую очередь противодействие коллективизации; в) проведение среди населения повстанческой и пораженческой агитации, распространение провокационных слухов, создание из антисоветского элемента контрреволюционных ячеек и повстанческих групп».
Четвёртым в списке обвиняемых значится Антоний Иванович Ковалёв. Иеродиакону Антонию было предъявлено следующее обвинение: «Ковалёв Антоний Иванович – 1889 г. рождения, русский, грамотный, безпартийный, судимый в 1931 году по ст. 58 п. 10 УК, б. монах, служитель культа... обвиняется в том, что, являясь активным участником контрреволюционной церковно-монархической организации, проводил контрреволюционную пораженческую агитацию и распространял контрреволюционные клеветнические измышления о Советской власти – т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58 п. 10, ч. 2-я и 58 п. 11 УК».
Всех обвиняемых священнослужителей по этому делу расстреляли 1 декабря 1937 года. С момента ареста и до приведения приговора в исполнение – меньше месяца. Место казни страдальцев неизвестно: убивали как в подвалах Свято-Духова монастыря в центре города, так и за городом.
В 2007 году на месте массовых расстрелов и захоронений жертв политических репрессий архиепископом Вологодским и Великоустюжским Максимилианом была освящена часовня св. великомученицы Анастасии Узорешительницы. Сколько точно священников и простых верующих захоронено там, неизвестно, но среди них покоится и иеродиакон Антоний (Ковалёв). Он был реабилитирован «за отсутствием состава преступления» в 1965 году. Да, какие уж тут преступления: человек просто хотел жить с Христом! Но, видимо, для этого мира само такое желание – уже преступление.
Я убеждена: мы обязаны знать имена страдальцев за веру Христову, наших совсем недавних предков. Когда на литургии звучит молитва о тех, кто строил этот храм, кто служил здесь, сердце оживает, если ты знаешь, о ком конкретно ты молишься. Знать об этих людях, которые пострадали за Христа. Достойные ли мы потомки – вот вопрос.
Подготовил
Пётр Михайлович МИХАЙЛОВ