Рождественским постом в Боровском монастыре. Вечером звонит отец Фотий (Мочалов) и спрашивает: «Дионисий, вы будете есть гаспачо? Если будете, я принесу его в редакцию»
Я не пробовал гаспачо ни разу в жизни, но на всякий случай говорю: «Буду!», потому что даже если мне и не понравится, будет повод пообщаться со своим другом. Когда в монастыре начинается пост, некоторые монахи, избегая лишнего общения, не ходят в общую трапезную, а едят у себя в келье. С отцом Фотием мы трапезничали вместе в чайной комнате монастырской редакции, где я часто задерживался до позднего вечера.
В редакции хорошо. Здесь стены толщиной почти метр, оконца больше похожи на бойницы, над головой древние фрески, а сама редакция когда-то была кельей, в которой братия монастыря молились почти полтысячи лет. В углу иконы и лампада, которую я зажигал с утра после братского молебна, а гасил, когда уходил и закрывал редакцию на ключ. Вечером братия расходятся по кельям, и можно спокойно помолиться на месте подвигов отцов прошлого, которые построили этот монастырь и намолили это место.
То, что оно особое, чувствуется, стоит выключить компьютер, успокоиться и постоять перед иконами, глядя на теплящийся огонёк зажжённой лампады. Здесь легко молиться, обычное рассеяние и суета куда-то пропадают, начинаешь замечать, что не хочется никуда торопиться, а хочется прочувствовать каждое слово молитв сердцем. Даже крестишься как-то по-другому, благоговейно и трепетно. Ещё правило не успеешь дочитать, а слёзы сами текут из глаз, молитва смолкает, и ты просто стоишь и вздыхаешь: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!»
После вечерней двери тихо открываются, и входит отец Фотий с маленькой кастрюлькой в руках. Кроме меня, в редакции ещё руководитель монастырского издательства отец Иосиф (Королёв), он отвечал на вопросы, которые присылают на сайт монастыря. Мы втроем идём в чайную комнату, где на столе уже лежит принесённый мной чёрный хлеб из монастырской пекарни. Он сделан по старинному рецепту с молитвой, из муки грубого помола. В пост куском такого хлеба с чаем можно заменить завтрак или ужин. А сейчас воскресенье, и отец Фотий приготовил для нас холодный испанский суп.
Когда произносишь его название – «Гаспачо», сразу представляются испанские короли и аристократы, тонкая изящная посуда, свечи и какие-то невероятные ингредиенты из далёких стран. На самом деле это суп бедняков из Андалусии, чьё название происходит от мавританского «гаспа», что означало «остатки». Что оставалось у испанского бедняка на ужин? Горсть оливок, чеснок, уксус, чёрствый хлеб и несколько помидоров. В келье монаха тоже шаром покати, поэтому готовить такой суп отцу Фотию удобно, тем более что и огня для его приготовления никакого не требуется. Оливки, помидоры, чеснок и уксус сваливают в одну посуду, перетирают тяжёлым пестиком, добавляют воду, оливковое масло, чёрный перец и соль, а потом едят, макая в блюдо старым хлебом. Так появился знаменитый на весь мир испанский суп, который сейчас подают гурманам в дорогих ресторанах, а мы будем есть, потому что отец Фотий не только замечательно поёт и руководит монастырским хором, но ещё знает множество разных рецептов и прекрасно готовит, а сейчас захотел угостить своих друзей. У монахов это называется утешением.
Мы молимся и усаживаемся за стол, а отец Фотий разливает гаспачо по тарелкам. У супа вкус простой добротной еды, которую едят после тяжёлого трудового дня. Он пахнет помидорами, чесноком и морем, им невозможно объесться, но голод можно вполне утолить. Съев маленькую чашку супа с одним кусочком хлеба, отец Иосиф отодвигает тарелку и, тихо поклонившись, уходит. А мы наливаем ещё по одной тарелке…
После братской трапезы сидим и молчим. Отец Фотий задумчиво смотрит на сгущающиеся вечерние сумерки за окном и тихо говорит: «Как же здорово служить в пост! В это время даже те, кого в храме редко встретишь, молятся вместе. Никогда такого единодушия не увидишь! Все друг за друга, все вместе, и с нами Христос. Как это прекрасно!».
Денис Теймуразович АХАЛАШВИЛИ