Впервые Волжский народный хор увидел вживую в начале семидесятых годов теперь уже прошлого века. Было это в маленьком провинциальном городке – в Арзамасе, что в Горьковской, а теперь уже в Нижегородской области.
Тогда в летние месяцы было принято проводить по всей стране сборные концерты. Приезжали знаменитые артисты и, чтобы всем хватило места, устраивали концерты на стадионах. Вот и в Арзамасе в тёплый июньский день случилось на улицах затишье – казалось, люди из дома не выходили. А они в это время оккупировали городской стадион и смотрели, и слушали Михаила Пуговкина с Зоей Фёдоровой, аплодировали Ольге Воронец, подпевали «Синей птице».
Среди артистов был и Государственный Волжский русский народный хор. С оркестром, танцевальной группой и раздольными песнями. Не вспомнить сейчас, что именно исполнял хор, но вот их «Самару-городок» затем несколько дней напевали арзамасцы. Меня больше всего поразила частушка, так искренне исполненная певицей:
Кабы я была красива,
Я бы в городе жила.
С ридикюлем бы ходила,
Говорила бы на «а».
И так она выделяла слово «ридикюль», что даже не зная, что это, можно было представить – это сверхмодно. А уж на «а» говорить – мечта каждой волжанки.
Несколько раз она пела эту припевочку, а люди скандировали; «Ещё давай! Валяй сызнова!» А что было делать певице и хору? Пели снова и снова.
Только по прошествии многих лет стало понятно: каждый песенный коллектив имел свою изюминку. В Омском народном хоре придумали картинку с медведем. Тот танцевал, играл на бубне, веселил артистов и публику, и всем было понятно: если по российским улицам и разгуливают медведи, то вот, смотрите, что вытворяют – народ веселят!
Воронежский хор гордился непревзойдённым чудом – частушечницей Марией Мордасовой. Пожалуй, нет у нас в истории национальной песни, когда бы за частушку (и за голос, конечно) присваивалось высочайшее звание народной артистки СССР. Мало того, Мордасова была ещё и Героем Социалистического Труда.
Северный хор вообще чудесным образом сохранил архангельское цоконье – цулочки, ведероцко – и плавное фольклорное пение, будто низким северным небом прикрытое.
Сибирский хор выпустил на волю двух прекрасных музыкантов, которые впоследствии украшали, а один до сих пор украшает нашу родную культуру. Я говорю о Валентине Левашове и Викторе Захарченко. Это были и есть знаковые личности, по ним равнялись и продолжают равняться истинные исполнители русской песни.
Конечно же, нельзя умолчать о хоре имени Пятницкого. Как Митрофан Ефимович когда-то собирал по деревням голосистых крестьян, так и потом туда отбирались лучшие голоса со всего Союза. Тем этот коллектив и славился – Прокошиной, Клодниной, Захаровой, Коток, Подлатовой. Было поразительно видеть, как они – солистки, народные и заслуженные, только что запевали песню, а потом становились в ряд с подругами и пели, как рядовые артистки.
Но этот хор, как и хор Всесоюзного радио и телевидения под руководством Николая Кутузова, находился в двух шагах от Кремля, потому в первую очередь для них открывались лучшие концертные площадки, студии центральных радио и телевидения.
Что ещё примечательно: каждый хор вдыхал жизнь в только ему присущую песню. Хор Пятницкого, например, «И кто его знает» со старой Смоленской дорогой. В Воронежском солистка Мария Уварова взяла и сочинила «Ой, мороз, мороз». До сих пор никто и не ведает, что это авторская песня – народная, и весь сказ. Омичи прогремели с бродягой, переплывающим Байкал, или Кутузовский хор со звонкоголосой Екатериной Семенкиной – «Огней так много золотых». А к Волжскому хору навсегда приросли незамысловатые страдания «Ах, Самара-городок». Да, сосем недавно это было…
Теперь такого не бывает, теперь на все коллективы, за редким исключением, одни и те же песни: «Когда мы были на войне», «Я на печке молотила» да про коня, с которым идёт кто-то вдвоём. Будто и нет, и не было никогда истинной народной песни.
Теперь, если и осталось что из прежнего, даже по пальцам не надо считать. На самом деле: если хочешь погубить дело, прерви традицию. Её и прерывали – или в угоду времени и временщикам, или в погоне за выживанием. Накануне своего ухода Митрофан Ефимович Пятницкий написал (не могу свидетельствовать точно, до слова, но смысл таков): «Если хор будет петь в ресторанах или стоять на подпевках, уберите моё имя из упоминания. Это уже не мой хор».
Это теперь, а тогда народ знал все государственные хоры. Когда они звучали по радио, все могли узнать их по голосам. Всегда узнаваем был и Волжский хор, родившийся в Куйбышеве, а люди, невзирая ни на что, говорили: «Вон как в Самаре поют».
В 1952 году Пётр Милославов, яркая личность в народном искусстве, решился на необыкновенный эксперимент – создать в Поволжье народный хор. В репертуаре, как он считал, должны быть истинно волжские народные песни с необыкновенным голосом волжских напевов. Именно он осуществил уникальную для того времени расстановку артистов на сцене так, что с любого места в зрительном зале прослушивается вся голосовая палитра, все тембры и подголоски, сливающиеся в мощное хоровое звучание.
Милославов каким-то особым образом почувствовал это волжское звучание. Величавая Волга. Бугристое правобережье. Заливные луга левого берега.
Необыкновенный звенящий простор. Сама природа породила на Волге природу людского голоса: вместе с привычным народным тембром в песню всегда вплетались академические голоса. Ими изначально владели татары, чуваши, мордва… Как от этого отказаться? Вот и решил Пётр Милославов так «заставить» петь хор, что в нём просматривалась удивительная мягкая полуакадемическая манера пения. Один раз услышишь – никогда не забудешь.
И что сегодня особенно радостно: коллектив сохранил заложенную основателем и его последователями традицию народного волжского пения, ни с чем не сравнимое и только этому хору присущее. В этом сила хора и его будущее. Так считают сегодняшние руководители – директор коллектива Виталий Натаров, хормейстеры Елена Каплина, Наталья Кузнецова, балетмейстер Валерий Анучин. Их поддерживают певцы, танцоры, музыканты. Они дорожат наследством, не транжирят его, а приумножают.
Подтверждение тому – недавние гастроли в Подмосковье. Как же я рад был, когда на второй день Всемирного Русского Народного Собора, 2 ноября, замечательная русская певица Татьяна Семушина предложила: «Поедем сегодня в Реутов, там волжане поют». Почему-то мне сразу вспомнился Арзамас, вспомнилось, как в середине сентября группа писателей и артистов участвовала в фестивале «Бородинская осень», и там Таня неожиданно вспомнила давнюю песню и напела её участникам «Осени»:
Ты скажи, скажи, Волга-матушка,
Из каких глубин начинаешься?
Полноводная, величавая,
Где красы своей набираешься?
Вспомнил и даже услышал, какая чуткая тишина тогда прозвенела в зале. По лицам было видно, насколько трепетно коснулись песня и Танин голос сердец. А эти люди видели и слышали немало прекрасного. А тут полем повеяло, волжская ширь объятия распахнула.
Как от такого отказаться? И мы поехали в Реутов.
Светящаяся Москва осталась позади, и мы оказались на затемнённых улицах, как когда-то говорили, в рабочих кварталах. Быстро нашли дворец культуры – горожане, сами того не ведая, указали нам дорогу – на концерт шли люди: и по одному, и парами, и целыми группками. Уже одно это придавало радости – публика будет. Какое там будет? Яблоку было негде упасть… Как же, оказывается, недосягаема наша родная песня для коверканья и поругания, если на Волжский хор пришло столько молодёжи.
А на сцене – купеческие дома, церковная колокольня, красноватый отблеск солнца в свежевымытых окошках. Уголок самарской улицы. Волги не видно, но ловишь себя на мысли, что этот уголок улицы как раз и сбегает по пологому склону к матушке-реке.
«Ох ты, сердце, сердце девичье, не видать мне с тобой покоя…» Песня Дунаевского, давно уже ставшая народной. Певцы хора стайка за стайкой выходят на сцену, завораживая зрителя и мелодией песни, и голосами, и чудной русской картиной. А потом самарские припевки «Где мои шестнадцать лет?», а за ними «Меж крутых бережков». Подоспели танцоры со «Стиркой на Самарке», которых сменила целая песенно-танцевальная картина «Грунюшка». «Самара – город небольшой». Пел хор рождённую в народе песню, а зрителям всёвиделось по-другому: огромный город, певучий, талантливый, несмотря ни на что – радостный, счастливый. Как же радовались зрители! У них артисты не выпрашивали аплодисментов, не заигрывали – люди сами, не скрывая радости, благодарили певцов, танцоров и музыкантов.
А как по-другому? За гармониста Дмитрия Данилина и в огонь пойдёшь, и в воду. За русского татарина Романа Ибрагимова любая бы девка выскочила, настолько он хорош, этот необыкновенный плясун. Да все артисты – украшение русской песни, русской пляски. Почему-то всегда складывалось в народных хорах, что женская певческая группа лидировала. В Волжском хоре все изумительно хороши – что певицы, что певцы, что танцоры, что музыканты. Заглядишься и заслушаешься.
Как же истосковался народ по родной песне! Как же, оказывается, бережно хранят в своей памяти русскую песню люди, если каждый номер концерта принимался не на ура – со слезами на глазах. Слезами радости и счастья.
Это потом уже, после выступления, люди выходили на улицу и продолжали радостно напевать:
Ростов на Дону,
Самара на Волге.
Я тебя не догоню –
У тя ноги долги…
Государственному Волжскому русскому народному хору в прошлом году исполнилось 65 лет. Седьмой десяток лет трудится на Волге этот удивительный коллектив. Он сегодня продолжает верно и достойно хранить заложенные предшественниками традиции и даёт нам возможность полюбоваться патриотизмом.
Поклон низкий вам за это, дорогие волжане. Земно кланяемся за радость от напоминания, что мы русские люди – не государевы, а государственные.
Иван Николаевич ЧУРКИН