В этом году, богатом на юбилейные даты, практически незамеченным прошло 50-летие замечательного русского поэта Дмитрия Валерьевича КУЗНЕЦОВА, который создал подлинную поэтическую летопись крестного пути Белого Воинства.
«Я принадлежу к поколению, заставшему крушение советской системы в молодом возрасте, в 1987 году в разгар перестроечной эпохи мне исполнилось двадцать лет, – рассказывает Кузнецов. – Конечно, как и все мои ровесники, когда-то я был обычным советским школьником, и в комсомоле состоял. Но меня всегда влекла История и прежняя, дореволюционная Россия. Я был как бы заточен на восприятие исторической правды о событиях 1917 года, о Гражданской войне, о Белом движении. И когда в конце 80-х годов “шлюзы открылись”, когда появилась возможность читать литературу Русского зарубежья, мемуары и свидетельства тех, кто “пером и шашкой” сражался с большевизмом, то я просто с головой окунулся в этот мир и как-то сразу ощутил себя не советским, а русским. Из комсомола тут же вышел по собственному желанию. Меня исключали на общем собрании комсомольской организации Калужского турбинного завода, где я работал в конструкторском бюро. И тогда я впервые ощутил себя человеком другого лагеря. Говорил о расстреле Николая Гумилёва – поэта, чья жизнь и творчество произвели на меня сильнейшее впечатление, об уничтожении целых сословий русского общества, о том, что у России украли победу в Первой мировой вой-не, а война Гражданская была развязана большевиками, и что они вовсе не победители, поскольку мы, русские, до сих пор сопротивляемся…».
Николая Гумилёва Кузнецов называет «самым близким, дорогим поэтом и вообще личностью, колоссально повлиявшей на его мировоззрение».
«Наверное, если бы в 1986 году я не прочёл первую журнальную публикацию “реабилитированных” гумилёвских стихов, жизнь моя сложилась бы по-другому и совсем не литературно, – говорит он. – Гумилёв – прямой продолжатель пушкинской линии в оте-чественной поэзии, ему так же присущ широкий взгляд на развитие земной цивилизации, уникальная способность интегрировать в своём творчестве религиозные, национальные особенности других народов.
Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но всё в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.
Убийство большевиками Гумилёва – несмываемое преступление перед Россией. Но гибель поэта в августе 1921-го была неизбежной. Николай Степанович сознательно встал на путь борьбы с большевизмом. Он с довоенных лет, со времён своих африканских экспедиций, был связан с Русской разведкой, и возвращение его из Европы, из состава Русского экспедиционного корпуса, в красный Петроград весной 1918-го, я убеждён, объяснялось не только стремлением поэта на Родину. Думаю, об этом когда-нибудь будут написаны книги».
Трудами Д.В. Кузнецова возвращаются читателям имена забытых поэтов Русского Зарубежья. Первый и единственный сборник Ивана Савина, вышедший в России, увидел свет во многом благодаря Дмитрию Валерьевичу.
«Ивана Савина я открыл для себя одновременно с целой плеядой поэтов-белогвардейцев в самом начале 1990-х годов, – рассказывает он. – Даже на общем блистательном литературном фоне Русской эмиграции он резко выделяется и чистотой поэтического голоса, и какой-то особой трагической нотой.
Стихи и рассказы Савина я читал ещё в журнальной периодике, вырезал, копировал. Однажды узнал, что вышел первый в России сборник его стихов “Мой Белый витязь…” (очень маленький, но всё же!), стал его искать, а в результате познакомился с составителем и этого сборника, и ряда других книг поэтов-эмигрантов Виктором Леонидовым, в то время – сотрудником Российского фонда культуры. Возникла идея подготовить к изданию большой, серьёзный том сочинений поэ-та. Виктор Леонидов, который выпустил к тому времени не одну книгу из сокровищницы Русской эмиграции, обратился за помощью к Н.С. Михалкову, и он согласился на финансирование проекта. Около года мы готовили книгу, названием которой стала строчка из пронзительно-трагического стихотворения Савина, посвящённого крымским расстрелам 1920 года: «Всех убиенных помяни, Россия…». Выпуск тома осуществил Российский фонд культуры тиражом 1000 экземпляров. Конечно, это очень мало, и книга тут же была сметена с прилавков. Но в крупных библиотеках она есть, а в интернете представлена её электронная версия. И сейчас, когда я беру с книжной полки памятное издание, невольно думаю: что бы я ещё ни написал, за какие бы новые проекты ни взялся, – то, что мне довелось участвовать в возвращении на Родину творчества поэта Белой мечты, уже стало делом, ради которого стоило жить и заниматься литературой».
По мнению Дмитрия Кузнецова, сегодня нам так и не удалось преодолеть наследия большевизма. Поэт категорически отвергает навязываемую сверху идею «примирения и согласия»: «Белых и красных нельзя примирить ни в прошлом, ни в настоящем. Нельзя примирить защитников России и её разрушителей. Нельзя примирить десятки тысяч расстрелянных в Крыму в конце 1920-го и тех, кто их косил из пулемётов, бросал в море живьём с привязанными к ногам колосниками...».
Особенно же тревогу Кузнецова вызывает всё чаще наблюдаемая смычка т. н. «монархистов» со сталинистами – против Белого движения. «Нынешние противники Исторической России используют старый как мир принцип “разделяй и властвуй”, – отмечает поэт. – Собственно, они его и в 1920–30 гг. использовали, исподволь политически разделяя Русскую эмиграцию. Меня особо рьяные “монархисты”, подзабывшие о своём парткомсомольском прошлом, иногда просто удивляют. Они с лёгкостью необыкновенной судят всех и вся. Обвиняют в измене Престолу и Л.Г. Корнилова, и К.Г. Маннергейма, совершенно не заботясь о весомости аргументов. Умудряются даже “именные” полки Добровольческой армии разделить по политическому принципу: дроздовцы – монархисты, корниловцы – республиканцы… Но это действует на людей, плохо представляющих контекст эпохи и – как бы помягче сказать? – не слишком думающих. Порой такой монархо-советский коктейль можно наблюдать! Мне, например, приходилось видеть портреты Николая II, Распутина, Сталина и… Гитлера в окружении православных икон. А недавно я держал в руках книгу под названием “Мой дед Иосиф Сталин. Он – святой!” (человек по фамилии Джугашвили сочинил). В аннотации к другому подобному же изданию читаю: “Уже за то мы должны быть благодарны Иосифу Виссарионовичу, что в годы его правления Русская Православная Церковь обогатилась столькими новомучениками!”
Всё это, с одной стороны – признаки наступающей тотальной шизофрении, а с другой – это процесс вполне управляемый и направляемый. Слуги дьявола, как их ни называй, стремятся к одному: не допустить национального возрождения России! А для этого нужно, прежде всего, лишить людей остатков исторической, генетической памяти. И это рассчитано на молодых людей, – вот им надо “снести крышу”, для этого никаких миллионов не жалко. На недавнем празднике исторической реконструкции в Москве по столице колесил фургон с надписью “Хлеб”. В таких фургонах, чтобы не привлекать внимания обывателей, НКВД возило приговорённых к местам расстрелов. В кабине “реконструированного” фургона сидели люди в форме НКВД. Комплекты такой же формы, но детских размеров, поступили в продажу в российские магазины. Можно отмахнуться от этого, типа, пустяки, дело житейское…
Сегодня отмахнёмся, а завтра ночью нас поднимут настойчивым звонком и пинками в дверь. Тогда мы вспомним, что происходило в старое “доброе” сталинское время, но будет уже поздно».
В условиях такого идеологического хаоса положение России становится ещё более уязвимым на фоне надвигаю-щейся угрозы новой Смуты. «Становой хребет народа надломлен большевизмом, – считает Кузнецов. – Нового глобального социального эксперимента мы не переживём. Тем более – не вынесем новой Гражданской войны. В современных реалиях это будет пострашнее событий вековой давности. Мы не сможем преодолеть новую Смуту. Но мы можем её не допустить. Или хотя бы попытаться не допустить. Если в стране будет тихой сапой процветать большевизм, если мы будем примиряться с тем, с чем нормальные люди не должны примиряться ни при каких условиях, если из русских детей будут воспитывать не мыслящих граждан, а механических исполнителей начальственной воли, если наследственная каста чиновников с деформированным национальным сознанием останется всё той же раковой опухолью на теле России, – то рано или поздно социальный взрыв неизбежен».
Рассуждая о реалиях и перспективах Белой Идеи сегодня, Дмитрий Валерьевич указывает, что «Белое Дело – это не борьба за монархию. Это – борьба за Россию в её исторической, многовековой сущности. К монархической форме правления (самой красивой и естественной для нас) мы можем прий-ти только эволюционно, прежде всего, когда народ станет по-настоящему верующим, а не псевдорелигиозным.
Как экспрессивные монархисты (по мне – просто провокаторы) видят “возрождение России”? Объявляем в стране монархию – и всё само собой устроится, встанет на свои места. Не встанет и не устроится! Не дай Бог узреть когда-нибудь в правительстве “светлейшего князя Чубайса” или “графиню Собчак”, к примеру… А ведь смех смехом, но чем чёрт не шутит: стал же однажды тифлисский семинарист-недоучка, промышлявший грабежами, властителем 1/6 части земного шара!
Белая Идея жива, пока жива Россия. По слову философа Ивана Александровича Ильина, она есть лейтмотив российской истории. В этом смысле народное движение Минина и Пожарского в годы первой русской смуты – это Белое Дело. И всё, что сейчас способствует эволюционному восстановлению державной оси «Вера – Царь – Отечество», всё, что в духовном, историческом плане консолидирует людей вокруг этого стержня, что препятствует распаду страны и не даёт ей заново влезть в ярмо социальной химеры, что не стремится в услужение к олигархам из комсомольских активистов и в компанию оппозиционеров из того же теста, – всё это тоже Белое Дело.
Какой станет будущая Россия? Какой должна быть её государственная власть? Над этими вопросами бились лучшие русские умы ХХ века. Какие-то важные пути наметил в своих работах Иван Солоневич, что-то очень серьёзное обозначил Иван Ильин… Но кардинально судьбу России решать придётся не нам, а нашим потомкам. Наша задача не допустить в стране тирании, одичания культурной сферы, то есть – не допустить нового интернационала, чтобы в будущем русские люди были способны к созидательной работе».
Записала Елена Владимировна Семёнова