Архив:
Бывая в Троице-Сергиевой Лавре, каждый раз удивляюсь большому количеству китайских туристов, которые уже при входе начинают фотографировать фрески и золотые купола. Вряд ли они знают, что на территории Лавры под покровом преподобного Сергия вот уже пятнадцать лет действует Дальневосточный центр (ДВЦ) Московской духовной академии, студентов которого учат говорить по-китайски.
«Когда я учился в 1994–1995 годах в Пекине, а позже, когда ездил на Тайвань вместе с первой группой наших студентов, я всегда удивлялся тому, что китайцы не могут поверить, что иностранцы знают китайский язык. Когда ты спрашиваешь у китайца что-то по-китайски, он сначала впадает в ступор, а потом начинает вспоминать какие-то английские слова, чтобы ответить на твой вопрос на английском», – рассказывает руководитель ДВЦ иеромонах Серафим (Петровский).
– Отец Серафим, с какой целью и при каких обстоятельствах создавался ДВЦ? Вы ведь руководите центром с самого его основания.
– Сначала у нас был факультатив китайского языка, а в июне 2001 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и при согласовании с нынешним Святейшим Патриархом Кириллом, который тогда являлся председателем Отдела внешних церковных связей, решением совета Московской духовной академии был создан Дальневосточный центр в обители преподобного Сергия Радонежского. Центр был создан сразу же после подписания договора о добрососедских отношениях между Россией и Китаем для обучения студентов китайскому языку и основам китайской культуры. В июне нынешнего года глава России Президент В.В. Путин ездил с визитом в Китай на празднование 15-летия со дня подписания договора. Мы постарались в академии следовать в фарватере курса на сближение с Китаем, которое осуществляется руководством нашего государства.
– Где будут служить выпускники ДВЦ?
– На материковом Китае сейчас запрещено любое иностранное миссионерство, и в некотором отношении это правильно. Нет сайентологов, мунитов и т. п. Наши студенты сначала учатся китайскому языку, затем проходят практику на Тайване, затем на китайском языке изучают богословие, заканчивают магистратуру и, наконец, пишут научные работы.
– Есть ли в Китае Православие?
– Да, есть православные приходы, есть священнослужители, но это, как правило, при наших дипломатических миссиях, то есть на нашей территории по принципу экстерриториальности. Но, конечно, есть и китайские общины.
– Кто преподаёт в ДВЦ?
– Возвращаясь после первого года обучения на Тайване, наши студенты начинают преподавать китайский язык первокурсникам. После второго года обучения за рубежом они возвращаются и уже становятся полноценными преподавателями с сертификатом о том, что они могут преподавать китайский язык. Обучение прерывается для того, чтобы студенты вернулись доучиться, сдать экзамены и перевелись на следующий курс академии и семинарии, в которой они продолжают учиться, – у них получается академический отпуск на год, когда они уезжают на Тайвань.
– А сколько всего студентов в центре?
– В начале учебного года к нам приходит пятнадцать-двадцать человек. Поскольку китайский язык очень сложный, после первого семестра остаётся человек пять-семь. По результатам экзаменов на стажировку направляются три человека в год: два студента и один из преподавателей, который едет на второй год. Наши выпускники трудятся в самых разных странах – в Малайзии, Сингапуре, на Тайване. Именно студенты и сотрудники нашего Центра фактически стояли у истоков возрождения миссии Русской Православной Церкви на Тайване, где мы стали первыми русскими церковнослужителями. До этого там осуществлял миссию греческий православный священник. Но основа прихода – это русские и украинцы, которые работают на Тайване, женщины, которые вышли замуж за тайванцев, и т. д.
– А бывают случаи, когда местные жители принимают Православие?
– Не сказать, что очень часто бывают такие случаи, но они есть. Сейчас уже открыт приход в Тайбее и несколько приходов в других крупных городах. В своё время эта миссия создавалась при непосредственном участии и по благословению святителя Николая Японского. Он отправлял туда книги, церковное облачение, утварь. Уже открыты несколько храмов на Тайване, которые пока окормляет один священно-служитель, но, возможно, в ближайшее время там появятся и священнослужители из числа наших выпускников – после того, как они примут священный сан.
– А вы сами служили в храмах на Тайване?
– Да, тогда это был греческий приход, так как у Русской Православной Церкви ещё не было своего храма. Обычный гостиничный номер был оборудован как домовая церковь, и, когда я туда приехал (я был в сане иеродиакона), там служил бывший афонский монах. Я был очень удивлён, увидев почти безбородого греческого архимандрита. Спросил его: «А почему вы так не похожи на афонского монаха?» Он сказал, что когда приехал сюда и начал служить, то увидел, что китайцы не очень любят общаться с бородатыми европейцами. И чтобы не выделяться, чтобы миссия шла успешнее, отец архимандрит решился на очень смелый для греческого священнослужителя поступок.
– Вы, наверное, много интересного можете рассказать на тему «Православие и Китай», будучи специалистом в этой области?
– Это тема очень обширная, большая, глобальная. Есть некий статус-кво: иностранным миссионерам не разрешено проповедовать. Православие – одна из религий, которые считаются западными, а отношение ко всему западному в идеологическом отношении у китайцев насторожённое. Это и правильно, как я уже говорил раньше, потому что там поставлен надёжный заслон различным сектам.
Сейчас отношения между нашими странами достигли своего исторического пика. Никогда ранее не было таких тесных связей. Они начались в эпоху Петра I с Духовной миссии, которая одновременно выполняла дипломатические функции. Удивительно, что Советский Союз у китайцев ассоциируется с очень добрым и хорошим– тогда очень много китайцев приезжало к нам учиться, и старшее поколение (сейчас этим людям за 80 лет) относится к Советскому Союзу и к русским очень хорошо. В эпоху Хрущёва вновь наступило похолодание, и вот теперь мы переживаем наивысший расцвет наших отношений во всех смыслах: и в экономическом, и в политическом, и в геополитическом, и в культурном, и, слава Богу, потихонечку начинается движение вперёд и в духовном отношении. Во время своего визита в Китай Святейший Патриарх Кирилл встречался с высшими руководителями китайского государства, в том числе с Си Цзиньпином – главой государства. Так что есть большая надежда на то, что этот курс будет продолжен.
– Отец Серафим, в связи с чем возник ваш интерес к китайскому языку и насколько легко он вам давался?
– Как-то так с детства сложилось. Я начал учить китайский язык сразу после школы. Помню, что первое впечатление от Востока – это была книга японских сказок, которую мне подарила мама. Я зачитывался этими книгами, и таким образом пробудился мой интерес к Дальнему Востоку. После окончания школы передо мной встал выбор, какой язык выбрать в качестве основного – китайский, персидский (фарси), арабский, английский, немецкий или финский. Потом узнал, что к китайскому языку вторым идёт английский язык, а третьим – японский, правда, в ознакомительном плане. И я выбрал китайский.
– Какой язык труднее для вас – китайский или японский?
– Труднее китайский, потому что это иероглифика, это тоны, в японском нет тонирования. Языки различаются кардинально. Потом, у японцев есть окончания, а у китайцев нет ни окончаний, ни спряжений, ни падежей…
– Вы не раз бывали в Китае. Чем он поражает воображение?
– В плане экономики в этой стране вовсю развивается капитализм, и, конечно, коммунистическая идеология входит в противоречие с капитализмом. Понятно, что долго так не может длиться. Китайцы оказались гораздо более мудрыми, чем мы в 1990-е годы: у нас рухнули и экономика, и идеология, возникла власть олигархических кланов. У китайцев тоже есть олигархи, но там в основном становятся миллионерами на развитии новых технологий, а не на использовании национальных недр. Но рано или поздно коммунистическая идеология мягко будет меняться на новую идеологию, в поисках которой сейчас находится Китай. При этом нельзя забывать, что коммунизм очень созвучен традиционному конфуцианскому представлению о совершенном государстве, об идеальном устройстве социума.
– А как у них сейчас решается демографическая проблема?
– До недавнего времени в Китае был строгий запрет на рождение второго ребёнка. Разрешалось иметь более одного национальным меньшинствам, но в деревне, естественно, контролировать это было сложно. А в городе контролировать просто – вплоть до штрафных санкций. Но сейчас состоятельным людям разрешают иметь несколько детей, потому что традиционный уклад китайского общества – это многодетная семья. Причём у китайцев считается, что чем больше сыновей, тем больше счастья и богатства в доме, потому что только сыновья имеют право приносить жертву духам предков. Китайцы очень почитают предков, почитают духов умерших, поэтому чем больше сыновей, тем больше жертвоприношений может быть совершено, согласно традиционной религии и идеологии. Сейчас, конечно, многое там поменялось, и западные ценности туда активно проникают. Но, к счастью, у китайцев есть надёжный заслон – это их язык. Если мы с вами заимствуем англицизмы, не переводя их на русский язык, китайцы всё переводят по смыслу иероглифами.
– Что можно сказать о традиционной религии Китая?
– Традиционные китайские религии – это конфуцианство, даосизм и легизм – те, которые в VI–V веках до Рождества Христова возникли в самом Китае. Одно основал Конфуций – исторический деятель, предки и потомки которого известны до сего дня. Второе – Лао-цзы. Он считается персонажем мифическим, но в науке есть разные точки зрения. Я, например, придерживаюсь точки зрения, что Дао Дэ Цзин – основной даосский текст – был написан Лао-цзы, исторической личностью.
Ещё одна религия – это буддизм, который возникает на рубеже эр в Китае. Тот самый дзэн-буддизм, который очень популярен был у нас в годы перестройки.
Конфуцианство обслуживает социальную сферу, и китайское государство – до сих пор государство конфуцианское. А всё то, что касается внутренней, личной жизни человека – это даосизм в плане различных верований во множество духов и божеств, которые в каких-то жизненных ситуациях помогают человеку. В плане морали же – это буддизм в синтезе с конфуцианством. Основателями буддизма была задана очень высокая моральная планка. Но всё это у братьев-китайцев укладывается в голове так, что может в одной кумирне где-то в деревне стоять и статуя Конфуция, и статуя Будды, и статуя Лао-цзы.
В случае с конфуцианством, как правило, в храмах, посвящённых Конфуцию, вывешивают его тексты, то есть поклоняются не самому Конфуцию как божеству, а его учению, содержащему представление о верховном едином Боге Шан-Ди, который является непосредственным предком китайских императоров и всех китайцев.
Что касается демографии, здесь всё зависит от государства. Китай – государство всё-таки коммунистическое и по определению склонно быть атеистическим. Оно проводит политику одного ребёнка, поэтому тут уж китайцам деваться некуда, им приходится исполнять требования законов. Если нам в России надо увеличивать население, в Китае всячески пытаются ограничивать рождение детей. По официальным данным, сейчас там население составляет где-то миллиард двести пятьдесят человек, приближается к миллиарду трёмстам, а по неофициальным данным оно уже полтора миллиарда перешагнуло. Посчитать в сельской местности очень сложно. Но есть некоторая опасность в такой политике, потому что единственный ребёнок в семье превращается в «маленького императора», как жители Поднебесной называют единственного ребёнка. Он начинает командовать родителями, вырастает самонадеянным, гордым, избалованным, со всеми сопровождающими такую ситуацию чертами характера.
Китайцы стремятся, чтобы в семье обязательно был мальчик, поэтому делается очень много абортов, когда выясняется, что должна родиться девочка, и в стране со значительным перевесом преобладает мужское население. Это тоже создаёт определённые трудности в создании семьи.
– Неужели китайцы не понимают последствий абортов?
– Сейчас китайское общество, как мне кажется, приходит к этому пониманию. В своё время просто нужно было остановить этот процесс безконтрольного роста, потому что ещё не было современных технологий, позволяющих накормить всё население. Если встать на их точку зрения, рост населения грозил голодом, социальными катастрофами. Я понимаю, что это неправильно, что Господь управляет всем Сам, а мы должны принимать всё таким, каким Он нам это в жизни даёт. Но у власть имущих зачастую свои представления о том, как надо управлять и какую роль отводить промыслу Божьему в государственной политике.
– Чем радуют вас ваши помощники и ученики в ДВЦ?
– Радуют постоянно, потому что превосходят. В этом и есть радость учителя. Раньше было чувство, что я знаю объективно больше после Питерского университета. Сейчас, и это замечательно, я нередко спрашиваю наших молодых преподавателей, бывших студентов, правильно ли я пишу тот или иной иероглиф. Во-первых, иероглифика требует ежедневного (!) тренинга. Во-вторых, ребята учились на древних формах иероглифов на Тайване, а я – на современных в Пекине. Наконец, многие из них учились и заканчивали вузы на китайском языке. Например, Семён Ерышев, Иван Щёлоков и другие. Это уже высший пилотаж. Семён переводит встречи руководства Московской духовной академии с китайскими дипломатами, политиками, учёными, водит экскурсии по Троице-Сергиевой Лавре для китайских групп. Ну, такого больше нигде и ни у кого нет.
Мне иногда сложно сочетать несколько послушаний – в академии, в своём храме и т. д. Очень благодарен Сергею Ефимову за то, что он взял большую часть административной работы в ДВЦ на себя. И, наконец, в научном отношении мне радостно, что наш сотрудник Борис Мурзин, участник многих конференций Национальной системы «Интеграция», неизменно завоёвывал на них первые места. Беседуя с ним о его научных работах на конкурсах, я не перестаю удивляться зрелости его мыслей, его научной интуиции. Он сейчас преподаёт не только у нас в академии, но и в светских учебных заведениях, переводит в силу своего блестящего знания языка сложные коммерческие межгосударственные переговоры.
Но больше, чем профессиональные успехи ребят, меня радует то, что они осознанно вступают на путь служения Богу, посвящают себя самому высокому служению. В этом году мы отпраздновали свадьбы у Бори Мурзина и у Серёжи Ефимова. Поздравляем с рукоположением отца Иоанна Щёлокова. Радуемся успехам нашего выпускника отца Алексия Юсупова, который, единственный в Москве, служит литургию и проповедует на китайском языке на Патриаршем Китайском подворье. Надеюсь и молюсь, чтобы у нас были хорошие перспективы развития нашей деятельности.
Беседовала Ирина Рамизовна АХУНДОВА
Фото с сайта Московской
духовной академии