Земля и воля

(Окончание. Начало в №9)

 

Веками Запад пытается разгадать "русскую душу" народов, живущих в России. А ведь суть - не в кровном родстве, а в общности мироощущения и мировоплощения - в цивилизационной общности, сконцентрированной в понятии воля.

Не в этом ли "загадка русской души", столь интригующая европейца и далеко не всегда доступная его пониманию?

Именно это непонимание привело Наполеона к системной ошибке. Вторгшись в 1812 году в Россию, он полагал, что, как в Италии, стоит ему пообещать крестьянину свободу (от крепостной зависимости, понятно), как тут же подавляющая часть русского населения, если и не примет его сторону, то займёт позицию дружественного нейтралитета. Но не тут-то было: русский мужик пошёл в партизаны. Наверное, он чувствовал, понимал: в обмен на обещанную европейскую цивилизованную свободу он должен расстаться со своей волей и встал горой за свою страну и государство, в сущности, за своих же крепостников, свободу у него отобравших, но зато не помышлявших за неимением возможностей покушаться на его волю.

Отсюда же, очевидно, озлобленное разочарование крестьян, бывших крепостных, в, казалось бы, прогрессивной реформе 1861 года, освободившей их от юридической зависимости от помещика, но оставивших безземельными. На эту " в европейском духе" акцию ответ был массовый и повсеместный: "Без земли нет воли".

Полагаю, что в конечном итоге и аграрные реформы Столыпина разбились о туже скалу: крестьяне - а они составляли в начале прошлого века более 80% населения России - разгадали в попытках создать в деревне конкурентную среду, отвечающую уровню складывавшихся тогда в стране социально - экономических отношений, угрозу уничтожить волю, навязав взамен юридически правовые нормы, соответствовавшие, скорее, европейскому понятию свободы.

Как бы ни относиться к замыслам Столыпина, незаурядного человека и государственного деятеля, нельзя не увидеть, что все его активные преобразовательные усилия в результате привели к революции.

Большевики назвали её "социалистической". Хотя, согласно постулатам их "гуру", Маркса, социалистическая революция в аграрной стране невозможна по определению. Российское крестьянство, пусть одетое в солдатскую шинель или рабочую спецовку, было тем классом, который совершил "первую в мире пролетарскую революцию" и выиграл для большевиков кровопролитнейшую гражданскую войну. Выиграл под самым доходчивым и привлекательным для русского человека лозунгом: "За землю, за волю!"

Тема российского термидора имеет самое непосредственное отношение к судьбам отечественного крестьянства. У всякой революции есть свой термидор. Эпоха термидора (т.е. присвоения буржуазией всех завоеваний революции) началась в России, точнее, в Советском Союзе, тогда, когда иссяк, обессилев, идеологически обоснованный "революционный террор", т.е. сразу после смерти российского Робеспьера - Сталина.

К тому времени в СССР буржуазия была уже вырублена под корень... Однако было ещё объединённое в колхозы (коллективные хозяйства) советское крестьянство - всё, что осталось после компаний по раскулачиванию, генеральных чисток и "выпрямления линий" после "перегибов" и "головокружений от успехов". При всей своей унизительной бедности и забитости, потенциально - самый динамичный, деятельный, готовый к самоотверженному труду, практичный и сметливый буржуазообразующий класс.

Хрущёва, тогдашнего всесильного генсека ЦК КПСС, нынешняя интеллигенция великодушно причисляет к "либералам", ставя ему в заслугу "разоблачение культа личности Сталина" и "оттепель", выразившуюся в некотором подобии идеологической терпимости. Однако, если приглядеться, то "разоблачение культа" потребовалось только ради прекращения репрессий в отношении номенклатурных чиновников.

Корпоративные интересы правящего в стране клана номенклатурной элиты требовали не только реализации отпущенных властных полномочий, но и конвертации власти в "радости жизни" с правом передавать эти радости по наследству - не таясь, по закону.

Термидор ломился в двери страны, живущей по заповедям одряхлевшей и выдохшейся революции.

Если бы тогда власть провела сельскохозяйственную реформу по принципам и лекалам НЭПа (что позволило всего лишь за несколько лет вывести разорённую Первой мировой и Гражданской войнами страну в число хлебных экспортёров), нет сомнений в том, что термидор в России породил бы новый класс буржуа-собственников и предпринимателей, выходцев из крестьян, больше всего на свете ценивших свои землю и волю: лучших патриотов и предпринимателей было бы не сыскать.

Однако именно при "либерале" Хрущёве было принято поворотное решение: крестьянам до минимума обкорнали земли под приусадебные участки и ввели драконовские ограничения на количество всякого вида скота на подворье. Одновременно коллективные хозяйства - колхозы, до той поры хотя бы формально являвшиеся коллективной формой собственности, административными решениями стали преобразовывать в совхозы - "советские хозяйства" с формой собственности исключительно государственной.

Российское крестьянство было уничтожено. Деревенское население превратилось в гомогенную массу, состоящую из наёмных сельскохозяйственных работников. Их отличие от батраков только в том, что батраки нанимаются на работу сезонно, а российские наёмные сельскохозяйственные работники (пока, по крайней мере) имеют постоянно действующие трудовые соглашения.

Так властная чиновно-бюрократическая номенклатура проявила свои намерения "назначить буржуазией"... саму себя.

К этому моменту соотношение городского и сельского населения России по сравнению с дооктябрьскими временами сменилось на прямо противоположное: в деревнях, на хуторах и стойбищах жило от силы 20% россиян, остальные 80% - горожане, причём в подавляющем большинстве горожане во втором, а то и в первом поколении.

"Лимита" составила самую люмпенизированную, деклассированную и асоциальную часть общества. Но вместе с тем придала ему известную динамичность. Перекати-поле, они не дорожили скудостью нажитого, в любой момент готовы были бросить всё и рвануть куда глаза глядят: рыть каналы в Средней Азии или перекрывать Енисей, строить Байкало-Амурскую магистраль, добывать газ на Ямале или нефть в Нижневартовске.

В отличие от великого переселения начала XX века, вызванного реформами Столыпина и, по его замыслу, призванного заселить и обустроить земли от Урала до Дальнего Востока, миграционные потоки на исходе столетия не только не отвечали интересам сельских тружеников, но, скорее, были им даже враждебны. Хотя бы в силу того, что поглощаемые ими гигантские средства на строительство новых предприятий, городов и обслуживающей их инфраструктуры безвозвратно терялись для российской деревни.

Термидор, завершивший Великую французскую революцию, укрепил властные позиции буржуазии и крестьянства как буржуазообразующего класса. Российский термидор, подведший черту под якобинской диктатурой Сталина, был совершён в интересах номенклатуры и закрепил за сельским пролетариатом роль социального аутсайдера.

Способен ли закон "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения" кардинально изменить ситуацию?

И кто сегодня в России может быть хозяином земли? Представить себе, что им окажутся владельцы земельных паевых наделов - члены преобразованных в акционерные общества колхозов и совхозов, просто невозможно. Их обладатели зачастую "свою" землю и в глаза не видели, довольствуясь лишь некими бумажками, выданными дирекцией или правлением. Эти "документы" подобно десятилетней давности ваучерам, которыми одарили всё население России, - столь же фантомны и столь же коварны. Очевидно, что и отведённая им роль будет точно такая же: будут скуплены за бесценок.

Кем? Среди маргинализованного сельского пролетариата желающие, может, и нашлись бы, да финансовые возможности не позволят. Поразительно, но даже те редкие представители "среднего класса", которые непосредственно связаны с сельским хозяйством, не собираются вкладывать деньги в приобретение земли. Их вполне устраивает аренда. А новый закон - это новая головная боль, абсолютно неизбежная, когда меняются правила игры.

Я не хочу сказать, что земля в России вообще ни для кого не представляет никакого интереса. Очень даже представляет. И можно предвидеть, что уже в ближайшем будущем самые заповедные, живописные и уникальные уголки нашей необъятной родины окажутся за высоченными заборами под угрюмо неусыпным взором "быков"-охранников, блюдущих тишину и покой хозяев вилл и дворцов от докучливой суетности местного населения.

Да, крестьянства, как класса, в России, на её беду, не существует. Да, сельское население страны - сплошь люмпенизированные наёмные работники: вроде бы на любые реформы согласные, вроде бы покорные любым административным новациям, вроде бы махнувшие на себя рукой - вы уж там сами как-нибудь; то самое население, чьи интересы ни в одном из созывов Государственной Думы, строго говоря, легитимно не представляла ни одна политическая сила (все "аграрные" депутатские группы - тактическое порождение номенклатурных блоков, никакого отношения к аграриям, а тем более к крестьянам не имеющих) - именно оно будет распоряжаться своим будущим и будущим страны, скорее всего, не по закону "О купле и продаже земли", а так, как подскажут насущные житейские интересы и возможности. Тропка, протоптанная в поле отцом, дедом и прадедом, ведущая на опушку леса, где грибы и ягоды, или к речке, где рыбалка и купанье, вряд ли впишутся в закон о купле и продаже земли. И попробуйте на этих тропках, на этих опушках, на этом бережке поставить шлагбаумы.

Воля, господа!

Пусть не земля, но воля!

 

Содержание номера       Главная страница номера