Ответы протоиерея Александра Шаргунова

  Нужно ли отдыхать христианину?

Л. Березина, г. Серпухов

Я умею остановиться. Я знаю свои пределы. Я благодарю Бога за сон "во упокоение немощи нашей", мне необходимо время для отдыха. Я говорю "стоп" моей активности, моей неумолкающей мысли, моим нескончаемым начинаниям. Будучи постоянно в делах, в бегстве от самого себя, я должен найти время сесть у ног Христа, как Мария, и слушать Его. Во мне - Марфа, непрестанно жестикулирующая, вечно всё организующая, всё заранее предвидящая, которая раскрывается только в работе. Но есть также и Мария, созерцательная, слушающая, знающая, где источник жизни. Умею ли я молчать, умею ли отбросить непрестанное напряжение, войти в покой субботы? Может быть, в первой книге Библии говорится о покое седьмого дня также и потому, что Бог знает, как весь род человеческий, особенно в последние времена, будет захвачен гиперактивностью.

Есть народы, которые в разные периоды истории отмечены в исключительной степени этим качеством. А вот нас, русских, не только сегодня, но во все времена критикуют, что мы народ мало активный, мало организованный, мало деятельный, слишком созерцательный, склонный к бесконечным размышлениям. А также любящий бесшабашное веселие. И, может быть, нам, всё более подверженным сегодня заражению суетностью западного мира, надо прежде всего поучиться у своего народа, как остановиться.

И разве не ко всем людям обращён завет Спасителя, чтобы мы были как дети? Посмотрите, как ведет себя ребенок. Когда он играет, он играет всем своим существом. Он говорит, он движется, он ртом своим изображает все звуки, он отождествляет себя со всеми персонажами, которые он создаёт - с водителем грузовика, с бабочкой и цветком одновременно, с героем, поражающим чудовище, а иногда и с чудовищем, пожирающим героя. Он живёт в полноте жизни, которую он создаёт. И в конце он останавливается. Он - за пределами всего. Он мечтает, он отдыхает. Мы должны обрести этих детей в себе. Мы забыли о них, но они требуют своего. Будем давать отдых нашему телу, нашей душе. В это время мы восстановим полноту духовных сил для серьёзного, глубокого участия в жизни.

Однажды ученики апостола Иоанна Богослова, тайнозрителя Божественных откровений, застали его играющим со зверьком.

Объясните, пожалуйста, почему во всех духовных книгах для спасения предлагается так называемый "средний путь". С общепринятой точки зрения средний путь - это путь расслабленных, нерешительных, всегда колеблющихся людей, тех, кто не решается сделать выбор и предпочитает делать то, что нравится всем. О каком "среднем пути" может идти речь, например, сегодня в России? Кому не ясно, что, пока не поздно, требуется принятие самых радикальных, совсем не "средних" мер.

В. Гришин, г. Клин

На самом деле одно не исключает другое. Жертвенность и решимость - такие же обязательные составляющие того, что на святоотеческом языке называется "средним путём", как трезвение и смирение. Но это не шапкозакидательство, не ура-патриотизм, а готовность к каждодневному неприметному самоотверженному труду. И в духовном плане точно так же существует две опасности. С одной стороны, апостасийный компромисс, где истина смешивается с ложью. С другой - горделивая самоправедность и, как следствие её, совершенная неспособность исполнить заповедь о любви к врагам, без которой нет христианства. Мы призваны идти узким путём, по обеим сторонам которого зияют гибельные бездны.

Средний путь, иногда он ещё называется "царским путём", - это путь правды, путь Христов. Крест Господень - знамение этого пути. Христос - не только между двумя разбойниками, Он Сам - посередине Креста. Это значит ни левее, ни правее, ни выше, ни ниже, но - соединяя Собою небо и землю. И это значит, что Он хочет всех спасти - самых обыкновенных средних людей, не только исключительных праведников или разбойника благоразумного. Средний путь - путь мудрости, судия в спорах, там, где "война всех против всех". Не потому ли мы не обращаемся к Посреднику, что не хотим по-настоящему примириться друг с другом? Посредник - между нами, и Он хочет привести всех к согласию с истиной.

Средний путь - самый надёжный во всех наших каждодневных делах. Когда мы обращаемся к кому-то, согрешившему против нас, будь это наш ребенок, наш сосед, наш сослуживец, наш брат или друг, и хотим выговорить ему, будем остерегаться крайностей в словах и преувеличений. Нам надо молиться, чтобы найти путь сердца - средний путь, где, исполняясь уважения к другому, мы ищем мира в правде Христовой.

Сегодня Господь посылает нам особые испытания. Мы окружены множеством людей, внезапно оказавшихся за бортом жизни. Мы живём в поверженной стране и, согласно официальной статистике, у нас более тридцати миллионов людей, которые питаются значительно хуже, чем немецкие военнопленные в России в 1941 году. А что сказать о духовном и нравственном состоянии народа! Как мы смотрим на этих отверженных? Например, вот на этого бомжа: он заслужил свою судьбу, он ничего не сделал, чтобы выйти из тупика. Но как быть, если это бездомный ребёнок? Если этих бездомных - миллионы? Как поставить себя на их место? И действовать так, как если бы всё происходящее с ними касалось лично меня?

Средний путь - путь сострадания всякому человеку, а также поступков, соединяющих любовь и мудрость. Я понимаю твои скорби, и я попытаюсь помочь тебе найти способы их преодоления. Точно также и ты можешь помочь мне в таких же обстоятельствах. Я не отвергаю тебя, и ты можешь положиться на меня. Я не претендую, что могу достигнуть слишком многого. Хотя речь на самом деле, как на войне, должна идти о готовности жизнь свою положить за веру и Отечество на поле нынешних сражений. И не только об этом. Речь идёт о готовности жизнь свою положить за друзей своих, чтобы узнать, почему нет больше той любви, о которой говорит Христос. Я опасаюсь высоких слов, не смею говорить о великих деяниях, о том, что могу спасти - в самом главном смысле - хотя бы одного человека. Средний путь указан нам Христом, и Он один - Спаситель всех. От нас же требуется не сидеть, сложа руки, а идти. Но не каким-то особенным, а средним путём.

Как Вы относитесь к проповеди христианства среди любителей рок-музыки?

Аркадий Никольский, г. Москва

Проповедь христианства может быть, как известно, среди кого угодно. Среди уголовных преступников и блудниц. Вы, наверное, хотели спросить о другом: совместимо ли христианство с любовью к рок-музыке. Один из проповедников рок-музыки в своих выступлениях по православному радио любит рассуждать о трезвении в духовной жизни, и часто цитирует по этому поводу святителя Игнатия Брянчанинова. На память приходят такие, наверное, многим известные, слова святого о ложной духовности в церковном искусстве: "Вдохновенным пророкам придан вид беснующихся жрецов, утончённое сладострастие дышит там, где должно изображаться целомудрие".

Если святитель Игнатий так определяет искусство тех, кто всё-таки верит в Христа Бога и исповедует главные догматы Символа веры, то что бы сказал он о такой музыке, с помощью которой, как правило, откровенно возносятся гимны сатане? Конечно же, не случайно сатанисты избирают такую форму. В искусстве, претендующем на подлинность, всегда действует закон единства формы и содержания. Одной такой музыкой, без всяких слов, может совершаться десакрализация смысла и жизни. Для нормальной, чувствующей красоту души это может быть невыносимой пыткой, наподобие ада. Однако хуже всего, как известно, смешение истины с ложью. Дело не просто в плохом вкусе, а в ложной духовности. Даже Лев Толстой, которого невозможно заподозрить в чрезмерной склонности к мистике, любил повторять, что настоящее искусство мистично, то есть духовно. Но всякому ли духу можно верить? Китайские императоры, говорил он, держали под строгим контролем публичное исполнение музыкальных произведений. Ибо невозможно оставить без внимания то, что может поколебать духовное состояние целого народа.

Всем известен вклад сегодняшнего псевдоискусства в разрушение нравственных и духовных устоев в нашем Отечестве. Прежде всего, у молодежи. Проповедь христианства и одновременно рок-музыки можно, без преувеличения, сравнить с проповедью христианства, без призыва отказаться от греха - во имя ложно понятой христианской свободы. Именно такими проповедниками в I веке были так называемые гностики, которых Церковь сразу же назвала врагом номер один христианства. Хотя у них не было цели разрушить христианство. Они искренне хотели усовершенствовать его, сделать интеллектуально привлекательным для язычников. Святые отцы говорят, что эти "глубины сатанинские" с особенной силой раскроются в последние времена. Антикультура создаёт атмосферу, благоприятную для прихода антихриста. Так что речь идёт об очень серьезных вещах. И все это - в ближайшей перспективе. Один мой знакомый сравнил деятельность этих проповедников с попыткой внедрить троянского коня в Ноев ковчег Церкви.