Горняя обитель

  7 июля - Рождество пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна

Эйн Карем в восьми километрах от Иерусалима освящён пребыванием здесь, у своей родственницы Елизаветы, Девы Марии и рождением Иоанна Крестителя.

В этом живописном месте с конца XIX в. находится Горненский женский православный монастырь, основанный в 1871 году архиепископом Антонином (Капустиным) как приют для православных паломников. Со временем некоторые русские монахини и паломницы начали строить небольшие кельи, отданные матушкам в пожизненную собственность. Средства для пропитания они зарабатывали сами, главным образом, земледелием.

В сталинские времена большая часть земель монастыря была распродана или подарена евреям.

После арабо-израильской войны 1948 года Горненская обитель, или Горняя, как называют её монахини, на время перестала существовать, опустела. Но через некоторое время она возродилась под юрисдикцией Московского Патриархата.

На Святой Земле ныне всё в напряжении, противостоянии. Это чувствуешь даже в Горненской обители. Её окружают высокие каменные стены, на сооружение которых ушло, как нам сказали, около 100 тысяч долларов. Их начали возводить после убийства в 1983 году двух монахинь, Вероники и Варвары. Ходили слухи, что это ритуальное убийство: у обеих было перерезано горло. Не столько, наверное, росы с неба упало, сколько пота с лиц инокинь: сами носили огромные камни, сами замешивали раствор, сами строили стены. А однажды обнаружили в одной из монастырских келий бомбу. И только чудо спасло их тогда от трагедии.

Казанский храм обители построен в византийском стиле архимандритом Антонином (Капустиным) на собранные им пожертвования от русских. Справа у входа на постаменте лежит камень с надписью:"На сем камне св. Иоанн Креститель сказал народу первую проповедь". Пол в нём каменный, поэтому под ноги подстилают небольшие коврики. Утренняя служба начинается в 6 часов, вечерняя - в 15.

Нынешней настоятельницей обители является матушка Георгия, бывшая монахиня Пюхтицкого Свято-Успенского монастыря в Эстонии.

МАТУШКА ГЕОРГИЯ

Сёстры обители были простыми и спокойными, но всё же чувствовалась в них некая молчаливая настороженность. Здесь по-монашески радуются вместе, а горюют поодиночке, и каждый со своей душой справляется сам... Кстати, и слово "монах" происходит от греческого "монос" ("один").

Тем более удивила меня неторопливая и доверительная беседа с матушкой Георгией, которая состоялась в игуменской за вечерним чаем. На мои вопросы она отвечала довольно подробно.

- Матушка игуменья, где Вы родились, жили, как пришли в монастырь?

- Родилась я в Ленинграде, до войны жила на улице Пестеля. Рано потеряла родителей, пережила блокаду, сиротство, детдом. Когда мы переезжали Ладожское озеро, думали, что я умерла, а я выжила. У меня была сестра, из детдома нас взяла наша тётушка. У неё была Библия со старинным шрифтом. Читала я и жития святых, и другую духовную литературу. Желание пойти в монастырь у меня появилась с 15 лет. Казалось, что легче умереть, чем не стать монахиней. Я писала прошения, а из монастырей получала отказы: рано, надо подождать года два. В Эстонию, в Пюхтицкий монастырь, я приехала в 17 лет.

- Был ли у Вас духовный наставник, который благословил Ваше решение?

- В Вырице, под Ленинградом, жил тогда иеромонах отец Серафим, духовник Александро-Невской лавры, я была у него два раза. Помню, приехала, а он уже не принимает: был стар и очень слаб. Я плакала, так хотела к нему попасть. И он принял меня; я встала на колени перед его кроватью, на которой он лежал, всё ему рассказала о себе, о том, что я работаю в столовой, что там воруют, уносят продукты, что хочу в монастырь. "Да, это твой путь, - сказал он и благословил меня. - А из столовой уходи".

- Что Вам больше помогало расти духовно: любовь, скорбь, смирение?

- Гордого сам Бог исправляет - скорбями, уничижением. Кому что: кому - скорби, кому - любовь. Что духовно изменяло меня? Больших скорбей у меня не было, меня любили в Пюхтице. Я знала, куда и зачем пришла.

- Какой самый важный вопрос монах должен задать самому себе?

- Как спастись? Для этого приходят в монастырь. Духовников, старцев, у нас сейчас практически нет. Если человек пришёл с призванием, он всё перенесёт, всё вытерпит, будет себя ломать. Вы знаете, даже одежда монашеская обязывает.

- Я слышала, как Вы поёте на службах. В Пюхтице Вы пели?

- В первый мой день в обители, после проверки слуха, игуменья матушка Рафаила дала мне послушание петь в монастырском хоре: тогда в нём было мало молодых сестёр. Однажды к нам приехал профессор Ленинградской консерватории Александр Сергеевич Рожков. Через неделю он захотел стать священником и стал им - отцом Александром. Он обратил внимание на меня. Специального музыкального образования у меня не было, и всё же я быстро стала регентом хора.

- С годами, проведёнными в монастыре, приобрели ли Вы духовную силу?

- Бывает и малодушие, и борьба, и крест тяжёл. Святые, и те падали. Преподобный Силуан, например, однажды сказал: "Господи, есть ты или нет? Ты неумолим!" Вся жизнь - это борьба с искушениями, у каждого свой крест, у одного - больше, у другого - меньше.

- В 1925 году протоиерей Валентин Свенцицкий писал, что в эпоху всеобщего распада, всеобщей лжи, продажности, отступничества был человек, которому верили, о котором знали, что он не продаёт правды, что пред престолом российской Церкви горела белая свеча. Он говорил тогда о патриархе Тихоне. Кто, по вашему мнению, в наше время может быть назван таким светочем?

- Если бы этих светочей не было, то мир бы рухнул. Для меня такой человек - священник отец Николай. Я его знала ещё в Вильнюсе (12 лет я прожила в Вильнюсской обители). Он был иноком в Свято-Духовом монастыре, но постриг не принимал. А потом уехал в Псковскую область, этого хотела его мать, где стал служить в Никольской церкви на острове Залита... Этот митрофорный протоиерей, ныне покойный, известен всей православной России.

- Один старый русский крестьянин, который 50 лет прожил в Валаамском монастыре послушником, на вопрос "почему ты не принимаешь постриг?" ответил: "Монах - это человек, который от сострадания плачет и молится за весь мир; я ещё сострадать не научился, у меня сердце каменное, не могу стать монахом". Как Вы определяете, когда человек готов к принятию монашества?

- Я говорила Патриарху, что недостойна быть игуменьей Горней обители, на что он мне ответил: "У меня нет другой кандидатуры". Большинство из нас недостойны и причащаться, и говорим, что недостойны, но причащаемся. И это обязывает. Как обязывает и постриг.

- У духовного настоятеля должен быть особый дар понимания людей, как Вам удалось его обрести?

- Любой человек, долго прожив в монастыре, приобретает опыт обращения с людьми, он видит, кто к нему пришёл. Я переписывалась со схиигуменом Валаамского монастыря Иоанном (он пришёл в монастырь в 17 лет и очень тонко чувствовал людей). Прозорливость - от опыта.

- Как Вы поступаете, если встречаетесь с нечестивым человеком?

- Я не могу назвать кого-либо нечестивым, я боюсь осудить. Если человек ведёт духовную жизнь, следит за собой, он может избежать осуждения. Хотя помыслы могут быть, и мне не всегда удаётся этого избежать.

- Один монах пришёл к авве Моисею за поучением. Старец сказал ему, чтобы он затворился в своей келье и что она всему его научит. У Вас есть такая возможность - затвориться?

- Игуменское послушание требует много забот, тревоги, постоянно люди, телефонные звонки. Одна я бываю редко, только вечер мой.

- Что Вас радует в жизни монастыря и что огорчает?

- Радует послушание. Сам Христос был послушлив до смерти Своему Отцу. Огорчает непослушание. Я не помню случая своего отказа от послушания, для меня тяжесть послушания непонятна. У меня их было много, и была радость от них.

- Православие здесь - это островок в чужой стране. Испытывает ли Ваша обитель сложности национального и межконфессионального характера?

- Слава Богу за всё! Мы сыты, о нас заботятся, нас не обижают. Живём во святая святых - у Гроба Господня. Бывает, конечно, тоска по Родине, по близким...

В последний день нашего пребывания на Святой Земле монастырский священник отслужил молебен о путешествующих, во время которого пели и сёстры, и матушка игуменья.

Уже у машины, которая отвозила нас в аэропорт, монахини и мать Георгия, по заведённой у них традиции, нежно, проникновенно и трогательно спели для нас "Прощальный час в Иерусалиме": "Сердцу милый, вожделенный, Иерусалим, святейший град, Ты прощай, мой незабвенный, Мой поклон тебе у врат..."