Радость СКОРБЯЩИХ

  Пасха долгожданная была рядом. А перед ней все мы становимся соучастниками Страстей Господних. И приходит спасительная мысль: бежать от шума городского, от бессмысленной сутолоки, сквернословия и грубости на улицах, разнузданности реклам. Бежать есть куда, родственница пригласила на Пасху в Орловскую глубинку - село Корсаково. Неожиданно легко получаю благословение духовника.

...Ничего, что вагон без комфорта, ничего, что узенькая боковушка и подозрительные соседи. Это лучше, чем боль и теснота духовная. Зато, может быть, исполнится мечта: увидеть, как на Пасху играет солнце. В Корсакове - храм на открытом всем горизонтам пространстве. Великая Пятница. У моей родственницы тесто для куличей выпирает из ведра. "Куда тебе столько? Ты же одна". - "А батюшке? А прихожанам? Да мало ли кому! Только вот не успеваю, ещё столько дел! И репетировать надо, и храм убирать".

Не удалось мне убежать от кухни и традиционных куличей. Говорю: "Иди. Я попробую испечь".

Вот тебе и внутреннее созерцание! Какие-то звонки, суета, поиски форм для теста... Как же Ты далеко, Господи!

Вспоминаю любимый храм на подворье Валаамского монастыря, батюшек, монахов-аскетов с радостными глазами, не устающими принимать нас, несущих свою боль, свою бездну грехов.

Я ехала сюда со своей душевной болью и, как казалось, неразрешимыми проблемами, втайне надеясь на Божий Промысл. Сейчас такая надежда потухла. Ну, кто здесь выведет меня из внутреннего тупика? Они же дети! Радуются радостью общего дела, хлопоча о внешнем. Сохранится ли эта радость после сытного праздничного стола? Не рухнет ли Марфа от усталости и не заплачет ли в душе Мария?

Удивительно, но, несмотря на мою усталость и физическую немощь, на сверхзанятость моей сестры, куличи получились. Причём в огромном количестве. Правда, за полночь.

А утром, в Великую Субботу, к нам пришёл гость, один из послушников самого схиигумена Оптиной обители старца Илии. И я поняла, что ехала не зря. Несмотря на мой ропот, Господь послал мне величайший подарок - сладость духовной беседы, о которой пишут в патериках и которую так редко встретишь в жизни. Почти семь часов прошли как минута и только предстоящая всенощная заставила нас расстаться. Для меня это был поистине царский подарок на Пасху!

Ни часа отдыха перед бессонной ночью! Меня страшила дорога к храму. На больных ногах, ночью в темноте, по неизвестным колдобинам! Но и тут была милость Господня, сестра позвонила куда-то и заторопила: "Собирайся быстро, у батюшки в машине есть место, он нас возьмёт". - "Как? Батюшка? Боже, как тут всё просто!"

Батюшка оказался довольно молодым, энергичным мужчиной со спецназовской выправкой. С добродушными шуточками, он рассадил в своём уазике с десяток прихожанок, хлопочущих о корзинках с куличами и яйцами. Спрашиваю: "А где матушка?" - "А она ещё раньше пешком пошла с другими прихожанами". Что такое идти здесь пешком, я узнала чуть позже, когда машина остановилась.

Оказалось, теперь надо было по узкой тропиночке, обросшей колючим кустарником, обойти крутой холм, потом спуститься то ли к речке, то ли к канаве и перейти её по двум так называемым мосткам. Я и сейчас без страха не могу их вспомнить. Представьте узкую, в метр шириной, бетонную плиту без перил, переброшенную через расщелину глубиной в несколько метров. Да ещё к тому же плита эта с дырами до полуметра в диаметре. Оступись - и не знаешь, куда полетишь. Меня, как новенькую, бережно поддерживали, освещая дорогу единственным чьим-то фонариком. Как оказалось позже, кое-кто не миновал беды, две женщины пришли в храм совершенно мокрые, окунулись-таки в канаве. И всё-таки все говорили: "Слава Богу и нашему батюшке, который мост сделал, а то бы пришлось такой круг давать..."

И вот, как спасение в ночи, - свет, бьющий из окон храма "Всех скорбящих Радость".

Старинное здание храма, а вернее его руины, реставрируются на скудные средства бедных сельчан. Сейчас служба идёт фактически только в бывшей трапезной, разделённой хрупким иконостасом пополам. Тут же умудрились поставить и столики для продажи церковной утвари. Не хватает многого. Но... преизобилует благодать Божия. Никогда не забыть мне удивительного крестного хода и тот чудный миг, когда батюшка сильным голосом повёл: "Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небеси..." Ночь, слякоть под ногами, какая-то галька, холодный дождь... И рядом - Небо... Рядом - Ангелы поющие. Без сомнения, они тут - вдали от жилищ, телевизоров и телефонов, тут, где единственный свет - из храма святого. Мне показалось: здесь, а не в блеске сверкающих люстр, происходит истинное Воскресение Твое, Христе Спасе. Он пришёл сюда, к пожилым и совсем юным - к людям, исстрадавшимся в этом мире, ибо многие из них - беженцы из Таджикистана, из этого ада - Курган-Тюбе, предвестника будущей Чечни по ужасу и жестокости, из Душанбе, где шли жестокие погромы. К ним, осевшим в сем скромном уголке России, пришёл Спаситель, пришла Радость всех скорбящих - Пресвятая Богородица. А потом была Литургия и Святое Причащение, и ещё весёлое ликование от святой воды, которой щедро одарил нас отец Анатолий, освящая куличи и яйца. И весёлое разговенье. Такое вкусное! И снова, и снова: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ..."

В шестом часу утра батюшка привёз нас домой. Как шла обратно по мостику, почему-то не помню.

И на следующий день пасхальная радость не проходила. Всем хотелось быть вместе. И как же кстати был праздничный обед у Марии Фёдоровны, хлебосольной и радушной хозяйки! Вот в ком воедино слиты и рачительная Марфа, и чуткая Мария. Её руками пекутся просфоры, она безотказная помощница батюшки, щедрая благотворительница, молитвенница. Первый раз я видела её чуть ли не десять лет назад и удивилась: "Как Вы помолодели". А судьба её, беженки из Душанбе, молитвами вырвавшей сына из горящего ада, вымолившей всю семью, стоит отдельного рассказа.

Нам не хватало времени наговориться. Благодать Божия почивала на тех, кто постился, потом служил в церкви, кто с детской верой учился жить по заповедям. Уже и ночь на дворе, а наши двери не закрываются, всем радостно вместе. И так жаль, что радость эта дана, увы, не многим. Что многим труден, многих пугает путь к храму, и неверие не даёт сделать первый шаг к познанию Истины.

Мне не удалось увидеть, как Солнце играет. Но я об этом не жалею. Ибо увидела другой Свет, тот, что преображает человека, делает его самого светоносным, полным радости и любви.

Уезжала с лёгким сердцем, увозя ещё одну любовь с собой. Любовь к тем, кто живёт верою, кто бескорыстно и радостно пошёл за Христом.