ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
С праздником, братие и сестры!

 75 лет со дня выхода в свет первого номера "Литературной газеты"

 

На вопросы "Русского Дома" отвечает главный редактор "Литературной газеты", известный писатель Юрий Михайлович ПОЛЯКОВ.

 

- Юрий Михайлович, 22 апреля исполняется 75 лет со дня выхода в свет первого номера "Литературки". В связи с этим, мой первый вопрос: с какими мыслями, чувствами и надеждами вы подошли к этому юбилею?

- Надо сказать, что это 75-летие - со дня возобновления нашей газеты, а не основания. Первый номер "Литературной газеты" вышел 1 января 1830 года при ближайшем участии Пушкина и Вяземского. С 1831 по 1840 год газета не выходила, а потом была возобновлена и выпускалась почти десятилетие.

И затем, после восьмидесятилетнего перерыва, была вновь открыта, уже по инициативе Горького. Вот почему на нашем логотипе всегда были изображены два профиля: Пушкин и Горький. В начале 1990-х Горький пал жертвой либерального угара: был удалён из логотипа. Причём совершенно незаслуженно. И мы предполагаем его вернуть на прежнее место, рядом с Пушкиным.

- Значит, в истории "Литературки" возобновитель Горький сыграл такую же важную роль, как и создатель Пушкин?

- Несомненно. 1920-е годы - очень сложный и противоречивый период нашей культурной истории. С одной стороны - неистовые ревнители, с другой - сменовеховцы. Литературная обстановка тех лет была очень тяжёлая. Достаточно вспомнить, каким гонениям подвергались Булгаков, Есенин, крестьянские поэты. Вспомним и то, что Блок умер фактически от голода. Как это часто бывает в период революционных потрясений, к руководству литературным процессом пришли люди малоталантливые, но маниакально вдохновлённые идеей мировой революции. А почти все крупные талантливые писатели оказались "попутчиками" со всеми вытекающим последствиями.

- Юрий Михайлович, но ведь мы пережили точно такой же период в совсем недавней нашей истории - в начале 90-х годов, когда тех же Распутина и Белова пытались сделать маргиналами...

- Я к этому и веду. Дело в том, что "Литературная газета" была возобновлена Горьким, чтобы "...проводить в области художественной литературы принцип свободного соревнования различных группировок и течений". Это выглядело как явный противовес диктату сверхпролетарских и ультраформалистических объединений, которые пытались управлять литературным процессом. И вот в то время, когда ещё не были оставлены попытки "сбросить Пушкина с корабля современности", вдруг появляется издание, которое называется не "Красный линотип", не "Революционный хорей", а "Литературная газета", что совершенно явно отсылало современников к давним, дореволюционным, пушкинским традициям. Я хочу подчеркнуть, что "Литературная газета" возникла именно как гарант преемственности традиций. Именно таковой она старалась быть при Горьком. Поэтому, празднуя юбилей, мы ещё как бы празднуем то, что происходит сейчас: отрезвление от упоения саморазрушением и возвращение к пониманию того, что наша жизнь - лишь звено длинной, уходящей в древность неразрывной цепи духовного процесса. Я хотел бы отметить, что "Литературная газета" в лучшие свои годы старалась сочетать разумный консерватизм и разумный либерализм. Ведь что такое консерватизм и либерализм? Это два инструмента исторического процесса. Потому что либерал всегда предлагает несбыточное, а консерватор пытается вычленить из этого несбыточного то, что реально осуществимо и соответствует традиции. В советский период "Литературная газета" была одной из самых либеральных газет в Советском Союзе. На одном из заседаний Политбюро "Литературке" было разрешено гораздо больше, чем другим газетам. Она была признана своего рода интеллектуальной лабораторией и клапаном для выпускания интеллигентского пара.

- Поэтому она и стала в то время такой популярной?

- Конечно. Но этим разрешением надо было ещё уметь воспользоваться. И Чаковский, возглавлявший газету с 1962-го по 1989-й год, сделал это блестяще!

- Что же случилось в конце 80-х годов? Почему газета сползла в либерализм "без берегов"?

- Прежде всего, виновато время. Многие тогда поверили, что западная либеральная модель - спасение для страны. В известной степени, это случилось из-за позиции тогдашних главных редакторов.

- Вы пришли в газету в мае 2001 года. Вам пришлось здесь производить революцию?

- В общем да, консервативную революцию.

- С чего вы начали? Наверное, с кадров, с чистки рядов?

- А вот и нет! С чистки рядов свою деятельность обычно начинают прогрессисты. Смысл консервативной революции заключается в том, чтобы взять лучшее от каждого направления мысли, от каждого человека. Тупиковость ультралиберального пути многие сотрудники к тому времени уже поняли. Ведь в результате газета потеряла тираж, подписку, ушла из регионов. Ну, как можно было людям, которые пережили ужасы гайдаровской реформы, в 2001 году рассказывать о безоблачной либеральной идее, которая спасёт Россию? Придя сюда, я сразу сообщил сотрудникам, что газета, в соответствии со своей традицией, будет открыта абсолютно всем направлениям общественной мысли. Никто не собирается изгонять либеральных авторов, но к ним добавятся авторы других направлений. Так мы и сделали. И на наших страницах появились имена, которых просто не могло быть раньше: В. Кожинов, И. Шафаревич, В. Распутин, В. Крупин, В. Личутин, С. Ямщиков, А. Проханов, Ю. Кузнецов, Д. Жуков и другие.

- Полагаю, до вашего прихода этих писателей в газете только ругали?

- Если бы! Горько и смешно вспоминать об этом: имя Распутина в газете не употреблялось 10 лет! Как бы наши прогрессисты в XIX веке ни относились к Лескову, как бы его ни ругали, они не делали вид, что такого писателя в России не существует. Разве можно в угоду своим политическим взглядам и вкусам полностью искажать картину духовной жизни страны?! И со мной согласились. Потому что большинство сотрудников сами уже устали от этой белиберды.

- Скажите, а зачем вам, преуспевающему писателю, понадобилось взваливать на себя эту ношу, которая отбирает у вас уйму сил и времени?

- Тут два момента. Первый момент связан с тем, что это вообще в традиции русской литературы. Ни один русский писатель не ограничивался чисто литературной деятельностью.

- "Поэт в России больше, чем поэт..."

- Даже не больше, а шире... Ну, зачем, спрашивается, нужно было ехать на Сахалин Чехову? А Достоевскому издавать "Дневник писателя"? Зачем Толстой писал "Не могу молчать!" и помогал голодным? А Горький хлопотал за утесняемых властью писателей и возобновлял "ЛГ"? Это наша традиция, и она совершенно правильная! Потому что, как только писатель становится просто писателем, он размыкает какое-то очень важное звено, которое соединяет его с жизнью и подпитывает художественной энергией, воплощающейся потом в книги. И начинается занудство. Почему так плохо стали писать Битов, Маканин, Искандер, Петрушевская и иже с ними? Да потому что они стали просто писателями, думающими только о себе, своём вкладе в мировую литературу. Общественная жизнь их не интересует. Я никогда не занимался просто литературой. У меня всегда была общественная работа.

Во-вторых, меня, как нормального человека, конечно, возмущало то, что творилось в прессе и на телевидении: бесконечное враньё, двойной стандарт, бессовестное восхваление своих, беспардонное поношение чужих, откровенная групповщина по любому вопросу: политическому, идеологическому национальному... Мне хотелось сделать такую газету, читая которую, и правый, и левый, и либерал, и монархист, и коммунист - скажет: "Да, мы можем соглашаться или не соглашаться, но это - правда!".

- Юрий Михайлович, расскажите, как к вам попала статья Александра Солженицына "Потёмщики света боятся", в которой он отвечает клеветникам, навесившим на него ярлыки после выхода в свет книги "Двести лет вместе"? Насколько мне известно, после вас этот материал был напечатан в "Комсомольской правде"...

- Мне позвонила супруга писателя, Наталья Дмитриевна, и сообщила, что Александр Исаевич хочет опубликовать своё открытое письмо исключительно в "Литературной газете". Конечно, мы обрадовались! Нам прислали материал, мы стали его набирать, об этом узнали в "Комсомолке", где раньше при Валерии Симонове печатался Солженицын, взревновали и попросили разрешить им параллельную публикацию. Я ответил, что решать должен автор. Снова связались с Натальей Дмитриевной, она сказала, что Александр Исаевич полностью полагается на решение "ЛГ", но, конечно, заинтересован в том, чтобы статью прочитало как можно больше народу. Мы тоже были в этом заинтересованы и разрешили "Комсомолке" публикацию со ссылкой на первоисточник - "ЛГ".

- "Литературка" - одна из крупнейших культурологических газет. Помогает ли вам чем-нибудь наш уважаемый министр культуры? Как он к вам относится?

- Наша газета последовательно и жёстко его критикует.

- Я потому и задал этот вопрос.

- Я понял. Есть, кстати, забавный момент: мы с Михаилом Ефимовичем были одновременно членами бюро Краснопресненского райкома комсомола и сидели на заседаниях рядом. Он был секретарём комсомольской организации журнала "Театр", а я - секретарём комсомольской организации Союза писателей. И посмотрите, как эпоха развела нас в разные стороны! Лично против него как человека я ничего не имею. Но считаю, что министр культуры не имеет права так демонстративно проявлять свои симпатии к экспериментально-либеральной ветви творческой интеллигенции и антипатии - к другой, традиционно-классической. Я уже не говорю о телепередаче, которую он ведёт. "Культурная революция" направлена на подрыв наших национальных и государственных архетипов. Это делается изобретательно и последовательно. Однако я хочу отметить, что наша целенаправленная критика того, что Министерство культуры финансирует либеральные журналы ("Новый мир", "Знамя") и не даёт ни копейки журналам консервативно-патриотического направления ("Наш современник", "Москва", "Нева"), принесла свои плоды: им стали выделять средства. Во всяком случае именно так сказал Швыдкой на встрече с коллективом "ЛГ". Оказывается, печать - большая сила!

- Другое направление вашей деятельности - это кино. Вы были соавтором сценария фильма Станислава Говорухина "Ворошиловский стрелок" по повести В. Пронина, которая, кстати, называется по-другому - "Женщина по средам". Кто придумал такое название кинофильма?

- Дать такое название фильму - "Ворошиловский стрелок" убедил Говорухина я. Первоначально хотели назвать, кажется, "Месть по-русски". Говорухин сначала отмахнулся от моего предложения: "Все уже забыли, что такое - "Ворошиловский стрелок". Я ему говорю: "А почему бы нам с вами не актуализировать хорошее выражение?" Он: "Актуализировать? Это красиво! Что ж, давай назовём "Ворошиловский стрелок".

Первым было "ЧП районного масштаба". Всего по моим вещам было снято восемь фильмов. "Сто дней до приказа", "Работа над ошибками", "Поцелуй на морозе", "Игра на вылет", "Левая грудь Афродиты"... Недавно прошёл по первому каналу восьмисерийный фильм "Замыслил я побег". А сейчас два режиссёра - Кирилл Мозгалевский и Владимир Нахабцев сняли восьмисерийный фильм по моему роману "Козлёнок в молоке". И он получился настолько смешной, ехидный, антиэстетский и антибуржуазный, что руководители каналов боятся его брать, говорят: "У нас будут неприятности!". Но я верю, зрители всё-таки этот фильм увидят!

- Конечно же, не могу обойтись без вопроса о вашей прямой деятельности - прозе. Хватает ли времени на неё и чем новеньким порадуете?

- Первые два года, когда я стал редактором, и мы с коллективом выводили газету из экономического и творческого кризиса, я писал очень мало. Сейчас, слава Богу, у нас в "ЛГ" всё налажено, тираж растёт, гонорары и зарплата выплачиваются день в день. И я стал писать больше, Написал две пьесы. Одна - "Халам-бунду" - репетируется во МХАТе им. Горького. Вторая - "Хомо эректус" - в театре Сатиры. Заканчиваю (уже договорился о публикации в журнале "Наш современник") новый роман "Грибной царь". Это история русского человека, офицера, который смог вписаться в новый капиталистический мир, требующий постоянной борьбы за деньги. Я думаю, эта повесть многих заставит задуматься о цене нынешнего успеха. Наша жизнь сейчас складывается таким образом, что материальное благополучие достигается, как правило, в результате страшного нравственного падения и духовного обнищания. Повесть заканчивается трагически, но в ней много политической и бытовой сатиры.

В своё время у меня был любопытный разговор с Распутиным. Мы гостили в Доме творчества в Переделкине, был 1994 год (самое мрачнейшее время). У меня тогда только-только вышла сатирическая повесть "Демгородок", в которой, кстати, я предсказал многое: и офицера во главе России, и разборки с олигархами... Я дал её почитать Валентину Григорьевичу. Дня через два он спускается на завтрак. Хмурый. Ест молча, потом, не глядя на меня, говорит: "Юра, я прочитал ваш "Демгородок". Скажите мне, почему вы над всем смеётесь? Сейчас происходят такие страшные события, что об этом нельзя писать в такой иронической манере! Это не свойственно русской литературе" - "А Гоголь?" - спросил я. Он выразительно посмотрел на меня и медленно произнёс: "Но вы же не Гоголь!"

- Получается, что в "Демгородке" вы оказались провидцем. Попробую таковым оказаться и я. Быть может, когда-нибудь на логотипе "Литературной газеты" будет изображён, кроме Пушкина и Горького, и ваш профиль?

Основой успеха в литературе, помимо таланта, работоспособности и везения, является ещё и трезвая оценка своих возможностей. Занижение - плохо. А завышение - ещё хуже. Человек душевно искажается, ибо постоянно думает о том, что его, якобы, недооценили. Я прекрасно сознаю предел своих литературных возможностей. И вопрос о третьем профиле воспринимаю просто как дружескую шутку. Но я уверен: выздоровление "Литературной газеты", её поворот к здравому смыслу, возврат к нашим традиционным ценностям, объективное отражение литературного процесса, противодействие вирусу национального самоунижения, запущенному в наше общество, - всё это имеет немалое значение для современной России. И кто знает, что впоследствии перевесит на весах истории отечественной культуры: мои книги или моя редакторская работа?

Содержание номера       Главная страница номера       Начало страницы