Прочное дело жизни

 

Николай Васильевич Гоголь

 1 апреля 195 лет со дня рождения Николая Васильевича Гоголя

Гоголь - таинственное явление. Таинственна его жизнь, его творчество, его уход. Его отец, украинский помещик Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский увидел во сне, как Пресвятая Богородица вывела к нему девочку и сказала, что это его суженая. Эту девочку Василий Афанасьевич узнал в дочери помещика Косяровского, Марии. Дождался, когда она вырастет, и женился на ней. А через несколько лет, 1 апреля нового стиля, у них родился сын - будущий великий писатель Николай Васильевич Гоголь.

Всю жизнь Гоголь считал, что находится под особым покровительством Божиим. Ещё в юношеских письмах он не раз повторяет: "Чувствую, что неземная воля направляет путь мой".

Он знает, что призвание его связано с судьбою Родины. "Русь! Чего ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь таится между нами?" ("Мёртвые души").

Посылая Плетнёву рукопись "Выбранные места из переписки с друзьями", он пишет: "Друг мой! Я действовал твёрдо во имя Бога, когда составлял мою книгу, во славу Его Святого Имени взял перо; а потому и расступились передо мною все призраки, всё останавливающее бессильного человека".

Гоголь считал главным положительным качеством своей души "желание быть лучше".

С ранних лет он вникает в политическое устройство своей страны. Он полностью разделяет убеждение Пушкина о том, что "государство без полномочного монарха - автомат, много-много, если оно достигнет того, чего достигли Соединённые Штаты. Мертвечина: человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит. Государство без полноценного монарха - то же, что оркестр без капельмейстера".

Гоголь перепробовал множество родов деятельности - служебную, актёрскую, художническую и писательскую. Появление "Вечеров на хуторе" сразу же принесло ему славу и утвердило призвание к писательству. Необыкновенно восторженным был отзыв Пушкина: "Сейчас прочёл "Вечера близ Диканьки", - они изумили меня. Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия, какая чувствительность! Всё это так необыкновенно в нашей литературе, что я доселе не образумился" (из письма критику А. Воейкову).

Гоголь пишет: "Поблагодарите Бога прежде всего за то, что Вы русский. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и всё, что ни есть в России. К этой любви ведёт Сам Бог... Но не полюбивши Россию, не полюбить нам братьев своих, а не полюбивши своих братьев, не возгореться нам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись Вам".

Потому и такой большой нравственный счёт предъявляет он своим соотечественникам. Высмеивая духовное мещанство, доводит его до абсурда, до гротеска. "Мёртвые души" - это поэма о разнообразно-однообразных духовных мертвецах, которые так погрязли в материальном, что уже и себя считают чуть ли не бессмертными. Думают, что их обжорство, питьё и приобретательство будут длиться вечно. Или ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем из-за полной ерунды. Гоголь раскрывает комичность этих двух бывших друзей, потративших всю свою оставшуюся жизнь на склоку. Забывших о том, что есть Бог и есть смерть. Как горько звучит авторское заключение повести: "Скучно на этом свете, господа".

Да, бездуховная жизнь мелка и скучна. Как жизнь безликого Башмачкина, которого нас в школе почему-то учили жалеть и считать жертвой социальной несправедливости. Это история чиновника, которому Бога заменил вышестоящий чиновник. И, в конце концов, вообще материальный предмет - шинель.

Чичиков - это тот же Акакий Акакиевич, только сделавший удачную карьеру. И мечты о будущем у Чичикова - только "экипажи, дом, отлично устроенный, вкусные обеды". И так же, как у Акакия Акакиевича, у него в конце-концов всё рушится. Потому что они живут в такой живой, духовной, разнообразной, огромной России. Сам дух страны не принимает их, видящих в людях такие же "мёртвые души", как и в них самих, которые можно купить за деньги.

Этот чиновник-бес, скупающий русские просторы, особенно актуален в наше время. "Мёртвые души" были задуманы как эпопея в трёх книгах. Гоголь писал Жуковскому, что первая часть "Мёртвых душ" является лишь "крыльцом ко двору, который задуман строиться в колоссальных размерах". Чичиков должен был подняться из ада и заглянуть в заповедные области рая. Гоголь решил оживить своих персонажей и показать, что "Богу всё возможно".

Страшнее гоголевского "Вия", "Страшной мести" и "Майской ночи" - пожалуй, нет во всей мировой литературе. Ужас воздействия этих произведений в том, что у Гоголя ничего невозможно забыть. Никаких мелочей. Да ещё при таком совершенстве литературной формы. Хома Брут погибает, растерзанный бесами, именно потому, что полюбопытствовал и взглянул на Вия, и тот его сразу же увидел.

Писать такие повести мог только человек, который "взглянул на Вия". И очевидно, что для души Гоголя это не прошло бесследно. Врач Гоголя Тарасенков А.Т. свидетельствует, что после сожжения второго тома "Мёртвых душ" Гоголь заплакал и с горестью сказал: "Вот что я сделал! Хотел было сжечь некоторые вещи, на то приготовленные, а сжёг всё! Как лукавый силён - вот он к чему меня подвинул. Это был венец моей работы. Из него могли бы все понять и то, что неясно было у меня в прежних сочинениях".

Последнее его произведение - "Размышления о Божественной Литургии". Может быть, душа его уже прощалась с миром. Гоголь назвал эту книгу "заветное сочинение" и завещал пустить её по дешевой цене, от безымянного автора, единственно ради пользы всех сословий.

Слово, по определению Гоголя, есть высший подарок Бога человеку. И "Размышления о Божественной Литургии" подвели черту подо всем его творчеством. Недаром ещё в молодые годы он считал: "Рождён я вовсе не за тем, чтобы произвести эпоху в области литературной. Дело моё проще и ближе. Дело моё есть то, о котором прежде всего должен подумать всякий человек, не только один я. Дело моё - душа и прочное дело жизни" (Из письма).

Незадолго до смерти Гоголь письменно неоднократно предупреждал, чтобы его не похоронили живым. Не приняли летаргический сон за смерть. Гроб с телом Гоголя поставили в университетской церкви святой мученицы Татьяны. Проститься с ним пришёл весь город, все сословия. Два дня невозможно было проехать по Никитской улице. Он лежал с лавровым венком на голове, который после похорон был распродан по листочку за большие деньги. "Каждый желал обогатить себя сим памятником", - писал известный русский гравёр Ф.И. Иордан.

В 1927 году новые хозяева России выделили Новодевичье кладбище "для захоронения лиц с общественным положением". В 1931 году из Даниловского монастыря туда перевезли прах Гоголя и вскрыли. Скелет Гоголя лежал на боку. Может, его похоронили живым. А может, он перевернулся в гробу, видя, что происходит с Россией. Присутствовавшие на этом "торжественном мероприятии" советские писатели растащили всю сохранившуюся одежду Гоголя "на память". А переводчик Стенич, по свидетельству Ю. Олеши, "совершил кощунственную вещь: украл ребро Гоголя. Ребро было кинжалообразно".

В 30-х годах, в период наиболее яростного уничтожения монастырских некрополей, на Новодевичье кладбище перевезли также останки и памятники ряда выдающихся деятелей культуры: А.С. Хомякова, Аксакова, Веневитинова и др. При этом с памятников были сбиты кресты.

В этой картине похорон и перезахоронения как бы по-гоголевски гротескно отобразились две России.

Исследователи творчества Гоголя много писали о странных его прозрениях "в тайны тёмных страстей", о том, что он видит мир "под знаком смерти"; обвиняли его в "религиозном гуманизме", "аскетическом надрыве", в романтической страстности, с которой он пишет о христианской вере. Однако несомненно одно: он бесконечно любил свою Родину и верил в особый путь России. И с предельной ясностью понимал, что без Бога для неё - гибель.

Для Гоголя, как для Пушкина, Достоевского, Тютчева, Блока и других наших гениев, Россия была не литературной темой, а частью их души. Потому с такою силою звучат как будто сегодня написанные его слова: "Разогни книгу Ветхого Завета: ты найдёшь там каждое слово из нынешних событий, увидишь яснее дня, в чём оно преступило пред Богом, и так очевидно изображён над ним совершившийся суд Божий, что встрепенётся настоящее". И Новый Завет для него - не только благовестие Христовой любви, но в исключительной степени - Апокалипсис.

Кажется, нет выхода из духовных и исторических тупиков России. Но не напрасно дано ей Святое Православие. Гоголь верит в это: "Всё примирит и распутает наша Церковь". "Церковь одна в силах разрешить все узлы, недоумения и вопросы наши".

Его обострённый "апокалиптический слух" ясно различает, что в Православии - единственное спасение нашего Отечества. Только обращением к нему может совершиться невозможное чудо - мёртвые души станут живыми.

Содержание номера       Главная страница номера       Начало страницы