Солженицын, как Русское явление

85 лет со дня рождения Александра Исаевича Солженицына

 

 Всё больше убеждаюсь в том, что Александр Солженицын дан был миру в XX веке как чисто русское явление. И в книгах своих, и в жизни.

Может быть, и изучать историю России, историю русского народа минувшего столетия будут через человеческие характеры, именно через таких людей, как Александр Исаевич Солженицын.

Во-первых, жизнь простого человека, как правило, не доступна будущим историкам, а если и доступна, то только через литературу (никуда уже нам не деться от Ивана Денисовича, Матрёны и иных его героев). Так уж случилось, что редко кому из приметных, публичных людей столь тесно и в столь разных обстоятельствах пришлось вживаться в народ, жить - народом, как Солженицыну. И нельзя назвать это случайностью. Как пишет Александр Исаевич Солженицын, была у него цель, осознанная и ясная цель, уже после выхода из лагеря: "затесаться и затеряться в самой нутряной России - если такая где-то была, жила..." Впрочем, и лагерный срок он провёл, в основном, что бы ни писали его ниспровергатели, среди той же "нутряной России", каменщиком, литейщиком... И в армии, опять же, как бы ни старались его "разоблачить" новые либеральные клеветники из "Нового русского слова" и "Московского комсомольца", он служил не в высоких штабах, и не корреспондентом в центральных газетах, а всего лишь командиром батареи звуковой разведки, среди таких же "нутряных" русских людей...

Во-вторых, и сам Александр Исаевич со своим неуёмным характером побывал за свою жизнь во всех достаточно существенных исторических, политических и литературных переделках. Зачем нужны были ему, уже высланному насильно на Запад, прославленному нобелевскому лауреату, вдруг восстанавливать против себя и Запад и почти всю эмиграцию своими патриотическими, глубоко национальными статьями: "Наши плюралисты", "Образованщина" и так далее? Даже Генрих Бёлль, приютивший Солженицына после отъезда на первое время у себя дома, признал: "Он разоблачил не только ту систему, которая сделала его изгнанником, но и ту, куда он изгнан".

В-третьих, всё-таки это особая милость Божия, что прошёл человек через войну, лагерь, смертельную болезнь, изгнание, всемирное признание и сохранил душу, ясный ум и нравственную бескомпромиссность, дабы оставить русскому народу художественные размышления о современном народном характере, о его невиданной способности к выживанию. Поистине, Божия воля направляла писателя, заставляя его осмыслить в своём творчестве все главнейшие и острейшие проблемы русского народа.

Уверен, что "Архипелаг ГУЛАГ" и "Двести лет вместе" - книги равновеликие и равно необходимые для дальнейшего развития самого русского народа. Написав о социальной трагедии русского народа, он не мог не написать и о трагедии его национальной.

Даже и клеветой на себя (последнее время особенно обильной) писатель может гордиться. Так же столетиями клевещут те же самые типы в таких же самых "московских комсомольцах" и "новых русских словах" и на русский народ. И войну-то русский народ не выигрывал ни умом, ни талантом - так, трупами закидали немцев; и трудиться-то он не привык (видно, ни в лагерях, ни на фронте к труду не приучали), всё баклуши бил; да и друг на дружку русские всегда доносят, всем завидуют. Всё мечтают русские Ваньки лежа на печи о пожаре у соседа... Весь перечень претензий к русскому народу ныне к восьмидесятипятилетию Александра Солженицына взвалили на него. Какая высокая честь!

Вот только невдомёк мне: кто же такую огромную империю освоил, в шестую часть суши, кто Берлины и Парижи не по одному разу брал, кто первым в космос полетел? И кто же такую литературу великую создал, которой до сих пор все более-менее приличные писатели мира восхищаются?

Поверьте мне, Александр Исаевич, это наши милые соседи по месту жительства (я уж не знаю, как их деликатнее назвать - инородцы, "иноплеменцы", "этастранцы", иначе говоря, самые разумные люди на планете) так тонко и изысканно (прямо по-дейчевски) к Вашему восьмидесятипятилетию "вознаградить" Вас хотят. И тут уж нет никакого значения, признаёте ли Вы авторство каких-то страниц или нет, всё равно Вы заведомо виновны.

Во всём у этих господ двойной стандарт. Признать подлинными "Протоколы сионских мудрецов" в иных странах - страшное уголовное преступление. А объявить подлинными, так же без всяких доказательств (я, кстати, тоже не сторонник подлинности "Протоколов...") сомнительные бумажонки, якобы обличающие Солженицына, те же самые ретивые борцы с "Протоколами..." за достоинство почитают. И здесь не Вы первый, Александр Исаевич. Вам хорошо известно, каких только фальшивок против России и русского народа не сочинялось. Всё одно к одному.

Нобелевских лауреатов много, да и писателей достойных, высокоталантливых, до сих пор на Руси немало сыщется. А про каждого ли из них можно сказать, что он являет и жизнью своей, и трудами, и даже ошибками, и заблуждениями своими (от коих Александр Солженицын никогда и не отрекался), и характером своим - национальное явление?

Всё стало на свои места с нынешней кампанией вселенской клеветы, развёрнутой перед юбилеем писателя.

Может быть, и не надо было Александру Исаевичу отвечать клеветникам статьёй в "Литературной газете", лишний раз называть имена обидчиков, тем самым занося их сразу в будущие учебники литературы? Но и здесь не может удержаться русский человек - сколько же можно терпеть напраслину?!

Я думаю, что даже если и наговорил за свою жизнь (особенно в самые крутые и несправедливые для русского народа времена), и даже если написал что-то лишнее Александр Исаевич, разбираться в этом предстоит будущим историкам, (как разбираются, к примеру, с Достоевским или с Тургеневым), но главное навсегда уже останется за ним - народная правда! Его вело какое-то неведомое нам, да и ему самому, думаю, высшее духовное чутьё.

К примеру, даже взять нынешний двухтомник "Двести лет вместе" - зачем он ему по-писательски, по-житейски понадобился? Ни славы, ни денег, ни литературной значимости на будущее не добавил. "Антисемитизм!" - кричат вокруг, а сами же не верят. Нет в Александре Исаевиче Солженицыне, как нет и самом русском народе, этого природного антисемитизма, который присущ, скорее, многим европейским народам, пусть и подавляют они до поры до времени это чувство. А нам, русским, и подавлять нечего. Русский мужик горяч, но отходчив: накричится, а потом сам же с Семёном или Марком пойдёт песни петь и водку пить. Да и русская национальная интеллигенция никогда ксенофобией не отличалась. Вспомним хотя бы Сергея Есенина и его друзей и подружек, вспомним весёлую компанию Вадима Кожинова... Нет, угрюмый и скучный последовательный антисемитизм не для русского народа, это прекрасно знают и сами евреи. Впрочем, и прочитав воспоминания Солженицына, о каком антисемитизме можно говорить?

Нет, и "Архипелаг ГУЛАГ', и "Двести лет вместе" были ему предначертаны свыше. Для понимания нас самих как народа.

Мне кажется, есть такой тип людей - русских ли, грузин ли, евреев, подверженных особой революционности. Дедушки бомбы в монархистов бросали, в чекистах сидели, а внуки с такой же искренней яростью насаждают нечто противоположное. Я уже давно задавал себе вопрос: почему целый ряд вполне убеждённых героев перестройки, лютых антисоветчиков, ринулись ломать наше государство без всякого покаяния за деяния своих отцов и дедов? И почему эти аксёновы и окуджавы частенько оказывались из рода пламенных чекистов, цекистов или секретарей обкомов, а если из крестьян - то непременно из той голи перекатной, которая и в царское время в деревне пожары устраивала? Не в национальности дело, а в революционизме. Я не знаю, из какого рода Марк Дейч, но больно уж революционная у него фамилия. Неужто однофамилец? Вот и покаялся бы за деяния своих предков или однофамильцев из основателей российского марксизма или же одесских чекистов. Не по нутру ему пламенные реакционеры и консерваторы.

Такие же революционисты с остервенением набрасывались на Солженицына в былые годы и в Америке, и в СССР. Они чувствовали его природную народность, его природный консерватизм, изначально чуждые им.

Мне искренне жаль, что так ещё и не прочитано по-настоящему в России его "Красное колесо". Сколько там ярких и интересных, чисто русских, национальных характеров. Политика вся уже давно ушла в сторону, даже Столыпин и Ленин читаются в романе как яркие исторические характеры. Но главное, всё-таки, в этом десятитомном романе не в них или подобных им исторических узнаваемых персонажах. Главные-то герои и остались без внимания. Тот же Саня Лаженицын, тот же мудрый старик Павел Варсонофьев. Не до них нам всем было. Живую историю делали. Такое со своей страной сотворили, что пора уже и разбираться начинать.

А при этом не обойтись без литературы. Как другой наш нобелевский лауреат говорил: " За равнодушие к культуре общество, прежде всего, гражданскими свободами расплачивается".

Вот и надо нам вновь не спеша читать непрочитанные романы - и "Пирамиду" Леонида Леонова, и "Раскол" Владимира Личутина, и "Красное колесо" Александра Солженицына ... Может, и поймём что-нибудь в трагической истории XX века.

Я считаю Александра Исаевича Солженицына русским национальным явлением ещё и потому, что в герои свои он тоже выбирает не высоколобую интеллигенцию (та и сама о себе и своих страданиях напишет), а людей народной судьбы, народного понимания, не обязательно простых крестьян - Ивана Денисовича, или Матрёну, но если и врача (в "Раковом корпусе"), офицера (из романтической комедии "Пир победителей"), или даже крупного советского промышленника (рассказ "На изломах"), - всё из того же народного сословия.

Мне кажется, что у Александра Солженицына, достаточно хорошо знающего нашу интеллигенцию, есть к ней определенное недоверие из-за её излишней революционности и, как правило, антирелигиозности. Он ведь и себя не отделяет от неё. И на себя берёт вину: "Да не в том ли заложена наша старая потеря, погубившая всех нас, что интеллигенция отвергла религиозную нравственность, избрав атеистический гуманизм..."

Когда-то в юности начинавший с романтических революционных утопий типа "Люби революцию", то есть пройдя и бунтарским путём, он сумел понять, что русскому народу для нормальной жизни .необходимы подвижничество и служение, бескорыстие и отзывчивость, а не жестокие и сокрушительные ломки. Он выбрал путь русского народного консерватора и прошёл этот путь до конца.

К тому же, русский консерватизм, как и литературный консерватизм самого Солженицына, как не раз отмечалось, всегда открыт для нового. Разве сам роман "Красное колесо" не пример авангарда, где умело используется и документальная хроника, и киномонтаж, и так называемые конспективные "обзорные" главы? Разве это не новаторство в русском традиционном романе? Конечно, можно назвать и его предшественников, того же Евгения Замятина или Джона Дос-Пассоса. Но я бы назвал ещё одного писателя, чьё влияние на творчество Александра Солженицына несомненно: это - Михаил Шолохов. Им бы и быть близкими друг другу, увы, - судьба развела. Жаль. Но так часто бывало в русской литературе. Примем это как должное, вспомнив хотя бы отношения Толстого и Тургенева, Достоевского и Гоголя, Маяковского и Есенина. Примиряет всех сама Россия, сама русская литература.

Последние годы раскрылся Солженицын и как тонкий и вдумчивый критик. Почитайте его "Литературную коллекцию", его рецензии одну за другой. Он блестяще чувствует любой текст, умело анализирует не только прозу, но и поэзию. Его критические статьи полезно читать молодым литераторам - вот она, настоящая школа литературного мастерства. Это как бы книги XX века, написанные самыми разными писателями, где и знаменитый Иосиф Бродский, и менее известный Феликс Светов, и ушедшие в прошлое наши писатели начала века Иван Шмелев или Борис Пильняк, - книги, прочитанные самим русским народом. Народный взгляд, народная мудрость, народная и суровость ко всему нравственно неприемлемому.

Нравятся мне всегда и заголовки Солженицына. Всё из того же народного неуменьшающегося запаса. К примеру, его недавний ответ своим нынешним либеральным очернителям - "Потёмщики света не ищут". То ли народная поговорка, то ли сам писатель уже складывает свои пословицы, но всегда они в самую точку.

А что до самих новых "нападчиков" и скорых обличителей, писатель сам же и ответил: "Кто прочёл мои книги - всем их совокупным духовным уровнем, тоном и содержанием заранее защищены от прилипания клевет..."

Пусть со всем старанием "потёмщики" роются в своей темноте, отыскивая новые пятна в русском народе. Как ещё можно сегодня напомнить миру о приближающемся юбилее русского классика 11 декабря 2003 года? Иначе они не могут, а других на наше телевидение и в СМИ не допускают. Значит, есть ещё в нас свет, которого они боятся. Есть этот свет и в творчестве и в самой жизни Александра Исаевича Солженицына. Он из тех писателей, что не позволяют опустить планку русской литературы, не дают миру забыть о ней. Пока жив Солженицын и его писательское слово, никто не может сказать, что литературный труд в России - дело частное, некое хобби или некий бизнес для определённых людей. Нет, нет и нет. Русский писатель по-прежнему в центре внимания, ибо его слово необходимо его народу!

Дай Бог Александру Солженицыну новых книг и новых откровений! Дай Бог ему здоровья и многих лет жизни. От души поздравляем с юбилеем!

 

Содержание номера       Главная страница номера        Начало страницы