Патриарх

 

 "И было тогда такое лютое время Божия гнева, что люди не чаяли впредь спасения себе; чуть не вся земля Русская опустела; и прозвали старики наши это лютое время лихолетье".

Из рукописи XVII в.

 

Всё было как всегда. Гермоген по-прежнему жил в патриарших кремлёвских палатах среди любимых икон и привычного дорогого убранства. Поляки и новоявленные бояре, получившие титулы от Лжедмитрия II, назойливо набивались на дружбу к русскому Патриарху; распоряжения Гермогена по-прежнему почтительно выслушивали, записывали, но исполняли ещё реже, чем раньше. Теперь, когда развал страны дошёл до логичного завершения, Кремль и столицу оккупировали поляки и изменники, его, русского Патриарха, лишили возможности влиять на государственную жизнь, а все дела вершили по-своему.

Что мог поделать он один, содержавшийся фактически под домашним арестом, со всех сторон окружённый предателями? Разбито и разбежалось русское войско, нет на престоле царя, изменила знать. Оккупированы иноземцами приграничные города - Новгород, Смоленск, отделились земли Украины и порубежных казаков...

Насчёт власти "цивилизованной" Польши Гермоген не обольщался, он помнил слова понаехавших оттуда иудеев-купцов: "Дайте нам контроль за деньгами страны, и нам не важно, кто будет сидеть на троне!"

Гермоген уж раз чуть не погиб, ввязавшись в политику. Спас, не выдал под пыткой посланный к русским повстанцам с грамотами верный батюшка.

Конечно, Гермоген понимал: во-первых, не должно Церкви вмешиваться в мирские дела. Во-вторых, не ему, бесхитростному и прямому, сговариваться с людьми, посылать тайные грамоты, скрытно сбирать деньги на православное войско. Не ему! Но тогда кому же?

Он знал, что свершат оккупанты, если их не остановить. Точно так же действовали католики в некогда православно-языческой Литве, на Западной Украине (бывшей Красной Руси, Великом княжестве Галицком).

О нет, никто не будет людей насильно перекрещивать в католичество - просто объявят "свободу совести", понастроят на папские деньги костёлов, пригласят из Европы деятельных пасторов, станут бесплатно учить русских детей в воскресных католических школах (количество-то сребреников у Папы немереное!). Воеводами и боярами станут назначать впредь только нехристей, католиков и приспособленцев, которым лишь бы набить карман, а там - хоть трава не расти. Постепенно станет иноверной вся русская знать, понаедут на Русь другие народы, и русские православные люди исчезнут, как исчезли в Литве, как исчезли на Красной Руси, превращённой католиками в Молдову и Западную Украину. Будут другие люди, другие города и, может быть, другая речь. Исчезнет всё, что дорого нам, русским!

Со стен, со старинных икон, написанных русскими изографами, и Спас Ярое Око, и скорбная Богоматерь, и добрый Никола молча внушали Гермогену: нет! этого нельзя допустить!

Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту Художник Павел Чистяков

Потому во все концы необъятной Руси полетели его патриаршии грамоты. Гермоген призывал русских людей "целовать крест, стоять за дом Пречистой Богородицы и за чудотворные мощи, за святые Божий церкви и за православную христианскую веру... не целовать креста польскому королю, не служить ему и очистить Московское царство от всех поляков и литовцев" (цит. по изд.: Н. И. Костомаров "Смутное время Московского Государства"). Потому восставали города, пропадали на русских дорогах гонцы и фуражиры поляков. Потому в марте 1611 года русское ополчение по трём дорогам надвигалось на захваченный оккупантами стольный град Москву.

В Кремле перепуганные изменники-бояре, подбиваемые поляками, приступили к Гермогену. Михаил Салтыков, ругаясь по-чёрному, говорил Патриарху: "Ты писал по городам, велел им собираться да идти под Москву; теперь отпиши им, чтоб не ходили!". Мужественный Патриарх так отвечал предателям: "Коли ты и все изменники, что с тобою, а с вами и королевские люди, коли все вы выйдете из Москвы вон, я отпишу к ним, чтоб воротились назад... Я, смиренный, благословляю их, чтоб они совершили начатое непременно, не уставали бы, пока увидят желаемое: уже я вижу, что истинная вера попирается от еретиков и от вас, изменников, и приходит Москве конечное разорение и запустение святых Божиих церквей; не могу слышать латинского пения, а латины костёл устроили на дворе Бориса". В ответ на слова владыки предатель Мишка Салтыков закричал: "Я убью тебя!", выхватил из-за пояса нож и замахнулся на Гермогена. Патриарх осенил его крестным знамением и спокойно произнёс: "Не страшусь ножа твоего, но вооружаюсь силою Креста Христова..." Мишка Салтыков упал на колени, взревел в голос от ярости и бессилия, затем несколько раз ножом ударил в деревянные доски пола. Подхватив обезумевшего боярина под руки, ни с чем ушли от Гермогена изменники. После свершилось невиданное на Руси - Патриарх был заключён предателями под стражу.

Но и из заточения рассылались Гермогеном по русским городам грамоты, призывавшие не признавать "католическую девку" Маринку Мнишек и сына её от Тушинского Вора, Лжедмитрия. Одинаково отвергались притязания короля польского и всех самозванцев, домогавшихся царского престола без законного на то права. Говорилось, что только вся Русская земля, правильно и полно представленная выборными на Земском соборе, сможет выбрать законного государя, "кого нам Бог даст". А пока нужно соединиться против поляков, бунтовщиков и предателей Отечества.

Призыв был услышан. Из Рязани, Коломны, с Украины и Владимирщины шли и шли к Москве русские воины, в числе их обычные к бою, хорошо вооружённые дворяне и казаки. Из Нижнего Новгорода вели ополчение князь Пожарский и гражданин Козьма Минин. Напуганный таким развитием событий, польский гетман Гонсевский явился к заключённому Патриарху Гермогену и грубо сказал: "Ты - первый зачинщик измены и всего возмущения. По твоему письму ратные люди идут к Москве!... Отпиши им теперь, чтобы отошли, а то мы велим уморить тебя злою смертью". Но мужественный старец так отвечал поляку: "Да будет над ними милость от Бога и от нашего смирения благословение, а на изменников да излиется от Бога гнев, а от нашего смирения да будут прокляты в сем веке и в будущем". За речи такие Гермогена заперли в подземелье Чудова монастыря, морили голодом, от чего он и умер 17 февраля 1612 года.

26 октября (ст.ст) 1612 года голод и безнадёжность положения заставили польский гарнизон Кремля сложить оружие. С правлением поляков на Руси было покончено.

"На другой день (27-го) два крестных хода - один из церкви Казанской Божией Матери, а другой от Ивана Великого, отряды ополченцев и казаков сошлись на Лобном месте (Красной площади), где архимандрит Троицкой лавры отслужил благодарственный молебен; сюда же крестным ходом прибыло духовенство, неся с собою Владимирскую икону Божией Матери. При виде этой неоценимой иконы, которую считали погибшей, изрубленной поляками, всё множество народа зарыдало". (Цит. по кн. К. Валишевского "Смутное время"). Так закончилось Смутное время в Московском государстве. Чтобы вновь повториться спустя 380 лет.

Через сорок лет после мученической кончины тело Святейшего Патриарха было перенесено в Успенский собор Московского Кремля. Там гробница святого Патриарха Гермогена находится и поныне.

 

В небесах, у престола Всевышнего, моли Бога о нас, молитвенник и заступник земли Русской, Святейший Патриарх Гермоген!

 

Содержание номера       Главная страница номера