Содержание номера Главная страница номераКрёстный отец
Вот и опять, дал Бог, свиделись. Сидим друг против друга
- но разговор не клеится, гость устал и измучен. И дело вовсе
не в изнурительном перелёте из Хабаровска в Москву, вовсе не в
разнице часовых поясов - Хабаровск уже спит, Москва ещё бодрствует.
Дело в самом госте. У него есть шутка: "Я в Москву отсыпаться
прилетаю". А у меня есть ответная своя: "А подешевле снотворного
у тебя нет?" Я хорошо знаю, как он в Москве "отсыпается". Завтра
чуть свет уже будет клевать носом в переполненном автобусе. Куда
поедет, зачем? - В Оптину я. За деточек своих молиться... Деточек у него много. Так много, что одних только крёстных детей... около шестисот. Да, да, я не оговорилась, он самый многодетный крёстный отец из всех, кого знаю. - Батюшка благословил. Ведь у всех этих детей или мать запойная, или батя-наркоман, или отчим - извращенец. Я их креститься веду, а батюшка и благословляет меня всем им в крёстные отцы. Шестьсот крёстных детей. А есть ещё просто дети, прибитые бедой и одиночеством к берегу его удивительного приюта. Конечно, если говорить официально, то Александр Геннадьевич Петрынин - директор Центра педагогической реабилитации детей города Хабаровска. Но мне по душе слово приют. Простое, русское, надёжное слово. Здесь не бросят на произвол судьбы, обогреют, приютят. Приюту Петрынинскому (а в Хабаровске называют его именно так) десять лет. В прошлом году отмечали юбилейную дату. Цветов было! Поздравлений! Подарков! Измучились от почестей и торжественных слов. Десять лет... А я как сейчас помню. Опять же, сидим рядышком, только человек напротив молод, энергичен, горяч. - Я вижу, какой он будет, наш приют. Красота! Макраме по стенам,
светлица, трапезная, цветы, где только можно. Никаких обшарпанных
стен, никакого казённого дома. Дети хотят красоты, все хотят,
а брошенные, никому не нужные, обижаемые хотят особо. А ещё в
приюте будет много икон. Лёг спать подросток, а ему в темноте
лампадный огонёк мигает, в утешение. Ты не один, ты с Богом, а
ещё с теми, кто тебя любит. И в храм буду их по воскресеньям водить... Сидела я, слушала и - не верила ни одному Сашиному слову. Молод, наивен, дал волю фантазиям. Приют создать шуточное ли дело? А деньги? А силы? А кадры? Но уже через два года прилетела я в Хабаровск и ахнула. В пронизанной солнцем гостиной по стенам макраме, цветы в висячих горшках, зеркала. И иконы. Всё - как по-писаному. Но интерьер - это так, полдела. Главное дело - люди. Чутью Александра Геннадьевича может позавидовать самый распрекрасный психолог: собрал он вокруг себя такую, как сейчас любят говорить, команду, - любому руководителю - на зависть. Искал людей самозабвенно, "прочёсывал" хабаровские предприятия, ПТУ, искал не столько педагогов по образованию, сколько по сути, по нутру, - нутро не подведёт, а любой даже красный диплом может дать осечку. Конечно, осечки были, но умудрённый осечками, побитый искушениями, вразумлённый обстоятельствами, возрастал коллектив, который директор Петрынин характеризует теперь двумя словами: - Милость Божия! Устыдилась я тогда своего скептицизма. Видно, на тот момент плохо знала я этого высокого человека с синими глазами, в которых - всегда надежда. Приют есть. Существует вопреки моей заполошности - а силы, а кадры? Помню, первый раз привёз Александр Геннадьевич своих детей в
Москву. Из Хабаровска, 15 человек! Ближний свет! Это сколько же
надо денег! И опять: - Милость Божия! Владимир Евгеньевич Быстров помог, представитель "Аэрофлота" на Дальнем Востоке, таких людей моим деточкам Господь посылает. Группа паломников была сдержана, строга, учтива. А манеры! На
светских приёмах в грязь лицом не ударят. А планы! Оптина Пустынь,
Сергиев Посад, Новый Иерусалим, Псков, Санкт-Петербург. Изматывались
паломники, падали замертво, едва успев осенить себя крестом, и
в здоровом сне затихали до рассвета. А как переживал Александр
Геннадьевич! Никто лучше его не знал, что поездка его детей по
святым местам была очень рискованным экспериментом. Ведь за всеми
его "благочестивыми паломниками" - тома уголовных дел, длинные
"послужные списки" опасных приключений, а тут Москва, столица,
воздух будоражущей душу свободы. Но помогла директору Петрынину
горячая молитва за его "мафию". Молились многие. И сам он, уложив
и "пересчитав" по головам своё "наличие", вставал перед Богородичной
иконой. Молились и старец Илий из Оптиной Пустыни, благословивший
Александра на создание приюта, и братия Троице-Сергиевой Лавры,
и оставшаяся в Хабаровске команда педагогов, и сами дети. - Александр Геннадиевич, за кого мне молиться - растерянно смотрит на листочек о здравии одиннадцатилетний паломник - у меня же нет никого... - А ты молись за тех, кого любишь и кто любит тебя. Обрадовался подросток, принялся старательно выводить: за Александра Геннадьевича, за Лидию Александровну, Валерия Алексеевича. Да, они молились. И лили настоящие, непоказушные слезы под священнической епитрахилью. Потому что святая Русь, угодники Божий, к мощам которых прикладывались они в поездке, устыдили их прошлую, непотребную жизнь, помогли осознать красоту жизни другой. С Богом в сердце, с чуткой совестью и открытой душой. А ещё они видели, как падал от усталости их директор, как последним ложился и первым вставал, как преклонял колена перед святыми образами и вымаливал свою "мафию", как крепко обнимал детей после долгой службы - молодец, выдержал, как переживал за них, когда шли на исповедь. - Помню, вела я им экскурсию в Троице-Сергиевой Лавре. Слушали! Головами как по команде вертели вправо-влево, интересовались чинно и "в каком веке построена колокольня", и "настоящее ли золото на куполах", и "можно ли монахам жениться". А один хабаровский "калика перехожий" спросил, отведя меня в сторону, не для чужих ушей: - Я выпиваю. Хочу бросить, - но никак. Поможет мне Богородица, как считаете? Криком истошным прокричал тот тихий, по секрету, вопрос. И криком ответил ему мой негромкий голос: - Поможет. Она же Мать. Разве мать оставит без молитвы своё чадо? Сказала и осеклась. Знала: паренёк свою мать уже два года не видел. Запойная алкоголичка. Сожитель - наркоман, мать и научила его "взрослой" жизни - пить, воровать, попрошайничать. Молитвы матери не ведомы этому ребёнку. Но зато Милостивый Господь даровал ему приют. И любовь ему в том приюте. И заботу ему в том приюте. И отца. Крёстного. И материнскую молитву Богородицы. - Тебе поможет Богородица. Молись... Когда я принимаюсь рассказывать о Хабаровском Центре реабилитации, мне не верят. Ну не может быть, чтобы маленький и прочно подсевший на иглу воспитанник принёс Александру Геннадиевичу шприц со словами: - Спрячьте. Подальше спрячьте. А то... В сейфе у Петрынина таких шприцов много. "Ну не может быть!" А разве может быть, чтобы малолетний уголовник, чья душа потёмки, сам (!) пошёл на исповедь в храм. А другой переросток жил как Маугли, в четырнадцать лет не умел читать и писать, ночевал в колодцах, а за год приютской жизни закончил три класса и получил специальность столяра. Может быть. И - есть. И - правда. Александр Геннадиевич вот уже несколько лет возит детей в паломничества по святым местам, и многих детей я знаю лично. Так в чём же состоит метод воспитания Петрынина? В чём секрет его успеха? Однажды во время экскурсии по Троице-Сергиевой Лавре ему стало плохо с сердцем. Какая радость, что у меня с собой был валидол. Побледневший Александр Геннадиевич качнулся, еле удержался на ногах, сел, почти рухнул, на ближайшую скамейку. Тогда я особенно явно поняла, как устаёт, и как изматывает себя директор приюта. Он редко ночует дома. В основном в приюте, в своём директорском кабинете, кое-как на офисном диванчике. Он хронически не высыпается, он живёт на износ. А ещё у него сердце огромного "патологического" размера. И он вбирает в него беды брошенных детей, которых предали собственные родители. Он страдает вместе с ними. С теми, кто дожив до 15 лет, не знает, что такое зубная щётка и чистая простыня, с теми, кто с пяти лет зарабатывает на водку матери ловкостью рук на хабаровском рынке, с теми, кто нахлебался по горло грязи и чья печень уже неизлечимо больна от алкоголизма. С теми, кто узнал, что такое "ломка" раньше, чем узнал таблицу умножения. ... Через пару дней он вернётся из Оптиной Пустыни. Как всегда не выспавшись (ночь туда, ночь обратно), еле живой. - Поспать бы... Но, выпив чаю, оживится, разговорится: - В Оптиной моих детей так любят! Сколько книг надавали, сколько иконочек. Молятся за наш приют. Слава Богу. - Как твоё сердце? - Слава Богу. Вот и весь Петрынинский секрет. Когда живёшь не ради себя, сердце здоровым не бывает. Оно обязательно болит, потому что - живое. Александр Геннадьевич Петрынин живёт ради детей. Эта фраза высокопарна. Я не дерзнула бы произнести ради красного словца. Но это именно так. По всем монастырям разосланы записки о здравии его детей. Молитвенная поддержка сильна и дети чувствуют её, и дети о ней знают. И если случается срыв, они бегут в директорский кабинет и Александр Геннадиевич подолгу говорит с ними, потом молится. Помню, он позвонил мне среди ночи: - Помолитесь за Володю, он сорвался, попал в милицию, завтра суд. Помолитесь... Сколько раз он добивался освобождения подростка из-под стражи, брал к себе в приют, нянчился, возился, вымаливал. Спасал. И вёл в храм Божий... И вручал мятущуюся душу Царице Небесной, Её заступничеству, Её молитвенной любви. А мамки с папками глотают жизнь взахлёб, жадно - теряя человеческий облик, истребляя в себе естественные порывы живой души. Александр Геннадиевич разыскивает их и говорит с ними подолгу. Когда помогает, чаще - нет. Грех впитывается в поры и метастазами ползёт по душе. А детей он учит любить своих заблудших родителей: - Мама больна. Её надо не стесняться, а жалеть. Помолись за неё. Завтра литургия, приходи пораньше. День защиты детей. Мне всегда был не понятен этот праздник, это парадоксальное словосочетание. Теперь понятен. Я знаю Александра Геннадиевича Петрынина уже 15 лет. Помню юным романтиком, воспитателем в колонии для несовершеннолетних. Помню завучем школы. А вот уже 10 лет - директор Центра реабилитации, приюта. И всё это время он защищал детей. От грязи жизни, от непутёвого родителя, от разъедающего душу греха. Этот праздник для избранных. Потому что люди, живущие ради чужих детей, поистине избранники Божий. Их мало. Но их не может быть много. Как мало гениальных писателей, кудесников-врачей, виртуозов - пианистов. Это штучный товар. "Педагог от Бога" - про Петрынина. Он щедро наделён талантом. И спрос с него соответственный. А поэтому его больное сердце вряд ли дождётся, что будут его беречь и холить. И крёстные дети, и просто - приютские в познании жизни станут спотыкаться, метаться, ошибаться, а Александр Геннадиевич будет вразумлять их, доверять им, прощать их. Через сердце своё огромное, через боль этого сердца, через трату сил и их восстановление после долгих часов молитвенного подвига. Помолимся же и мы за него. Раб Божий Александр, многая тебе лета. А значит, и твоим неразумным чадам. Александр со чадами. Чад много. Теперь уже и сбиться можно. Помолитесь хотя бы за некоторых, которым сейчас особенно не легко. Улетая в Хабаровск Александр оставил мне этот список: - Может, попросите кого помолиться за моих деточек: Виктора, Павла, Валерия, Константина, Александра, Виктора, Михаила, Иулии, Екатерины, Андрея, Георгия и всех воспитанников.
|
