Первое сентября

  Приходом храма Державной иконы Божией Матери подготовлена к печати книга рассказов для детей "Аня и Катя". Автор - священник Николай Булгаков, член Союза писателей России. Художник - Александр Константинович Петров, лауреат государственных премий России, международной премии "Оскар", режиссёр-аниматор (г. Ярославль). Книга уже верстается, но средств на её издание нет никаких. Всех, кто желает помочь в её издании, просим присылать свои пожертвования на расчётный счёт Прихода:

ИНН 5040045173, КПП 504001001. Р/с 40703810340350103257. Раменское ОСБ 2580/096.

Среднерусский банк СБ России, г. Москва. БИК 044552323, кор/счёт 30101810900000000323.

Адрес храма: 140130, Московская обл., Раменский район, п. Кратово, Нижегородская ул, 17.

Тел./факс: (495) 556-10-43.

Предлагаем Вашему внимаю рассказ из этой книги.

Первого сентября случилось огромное событие в жизни Кати: Аня первый раз пошла в школу! Ну, а Катя, само собой, осталась дома и совершенно не знала, что ей делать: играть? А Аня в школе учится... И как она там, интересно, учится? И когда, интересно, придёт? И что расскажет? Вот это да!

Кате не было обидно, что Аня пошла в школу, а она - ещё нет. Всё очень просто: она же меньше Ани, вот она в школу и не пошла, это дело привычное, во всём так. Она подрастёт и тоже пойдёт.

Но Кате было страшно за Аню: ведь Аня - там, в школе, а она - здесь, дома, как всегда...

Катя подошла к иконам и помолилась за Аню - попросила Бога, чтобы Он помог Ане, чтобы ей было там не страшно.

И вот прошло время, и они с мамой пошли к школе встречать Аню. Там уже было полно родителей, а детей ещё не было. Родители очень волновались, а важные дети всё не шли.

Наконец раскрылась дверь - и стали выбегать первоклассники, искать своих родителей. Нашедшиеся родители уводили их скорее в сторонку и начинали всласть расспрашивать. А дети старательно искали в памяти ответы, подходящие к вопросам взрослых из их жизни, которая только что, огромная, не называемая никакими словами, с ними случилась.

Катя видела этих бедных, счастливых, запинающихся и то и дело сквозь запинку прорывающих свои восторги и недоумения детей, и ей было жалко их и радостно за них. Так мало времени прошло, всего полдня, а они уже такие, переполненные, совсем другие. Им есть о чём задуматься и из чего черпать волнующимся родителям свои ответы. Потому что они уже знают то, чего совсем не видели родители. У них была уже совсем своя жизнь!

Некоторые родители по два раза задавали свой вопрос, как будто ребёнок их не расслышал, но он просто старательно думал. Катя смотрела, и ей было его жалко, она волновалась за него, когда же он ответит. Но не очень, потому что всё равно все были счастливые. А от родительских всяких вопросов и тормошения куда же денешься? Без этого ни одного события ведь не бывает. От этого ещё интереснее и праздничнее.

Дети были такие разные! Толстые, худые, высокие, маленькие, шумные, одинокие, важные, беззубые, нахальные... Но все сразу искали своих родителей: мам, бабушек или пап. Пап почему-то тоже было много. Даже больше, чем мам. И они выспрашивали своих детей и волновались не меньше мам. Они только с бабушками могли в этом сравниться.

И вот - вышла Аня! Такая странная, притихшая, счастливая, но такая своя, хотя и совсем другая. Не ожидала их с мамой увидеть, но сразу увидела - и очень обрадовалась, и смутилась, и притихла, как будто ей совершенно не о чём рассказывать. Это потому, что ей как раз было о чём рассказывать, и даже очень - обо всём. Но, поскольку это само собой разумелось, она и вышла с таким видом, что рассказывать нечего. И потом, попробуй, расскажи обо всём! Оно было - и всё! Но пока Аня всё это чувствовала, она сама не заметила, как вспомнила о чём-то и заговорила.

- Учительница такая хорошая... - тихо начала Аня, задумавшись. - Меня посадили на пятую парту.

Катя шла чуть сзади и слушала не дыша. Она знала, что Аня сейчас самая главная и надо только тихо-тихо её слушать, лишь бы говорила.

- Потом все выходили знакомиться,- вспоминала Аня всё быстрее.- Вышло три Ани. Потом - пять Серёж. Две Оли. Одна Света. Три Алёши...

- Трое Алёш,- поправила мама, хотя не было рядом папы, который всегда у них в доме следит за правильностью русского языка.

- И один Максим, - продолжала Аня.

- А Катя была? - спросила Катя с какой-то даже тревогой, хотя, кажется, какое это имеет значение?

- Нет, Кать не было. Ни одной, - ответила Аня. И они обе почему-то обрадовались. - Нас водили по всей школе, всё показывали. Коридоры, классы, спортзал, к врачу привели. И все цветы отдавали: кто, учительнице, кто - завучу, кто - врачу.

- А ты? Кому отдала? - спросила мама.

- А я - повару. Чтоб вкусней готовил.

- Ох, Анька! - сказала мама.- Не пропадёшь.

- Из столовой пахнет очень вкусно. Все пришли со своими завтраками. Только я и Марина были без ничего. Если Марина завтра тоже ничего не принесёт, будем питаться запахами.

- А перемена была? - спросила Катя.

- Нам сказали - на перемене не носиться,- сразу сказала Аня,- а один, Гусев, так носился! И стал весь потный. Учительница потрогала его лоб - у неё рука стала мокрая. Она сказала: "Если будешь так носиться, поставлю на всю перемену стоять". Чтобы стал холодный.

Потом, опять задумавшись, Аня сказала:

- Как в школе всё долго тянется... И вдруг повернувшись к Кате, спросила, как будто до сих пор её рядом вовсе не было:

- Катька, а ты чего пришла? - нарочно, весело.

И Катя совсем не обиделась, она знала, что Ане сейчас не просто, хотя очень здорово, и она, конечно, рада, что Катя приходила её встречать - её Катя, сюда, в школу. И теперь, уже почти дома, можно немножко передохнуть и сказать что-нибудь совсем обычное, совсем своему человеку. А ещё, может, Аня вспомнила про весь их шумный школьный коридор и постеснялась, что столько народу за ней приходило, да ещё маленькая сестра, явная дошкольница в своём обыкновенном платьице. И неизвестно, как к этому отнесутся её новые одноклассники (вот какие люди появились в её жизни!) Может быть, и не очень хорошо отнесутся. Может, это какой-нибудь там позор в школьной жизни? Кто её знает, эту школьную жизнь - такую совершенно новую? Ведь она уже теперь в ней, внутри, первый день её прошёл, завтра будет такой же второй, и так далее, она уже школьница, всё!

А Катя вдруг почувствовала, что всё-таки у неё уже нет больше той всегдашней сестры Ани, и не будет никогда. Что она, Аня, была всегда старшая, да, но всё равно они жили с ней в одной жизни, хоть и были у них разные игрушки или кровати в комнате. А теперь у Ани совсем другая жизнь, в которую Кате путь закрыт - как за тяжёлой школьной дверью, из-за которой первоклассники сегодня, еле-еле её отодвинув, выскользали, но за которую Кате пока дороги нет. И ещё - как будто бы Аня по другому берегу реки идёт. Там тоже трава, и деревья, и солнце светит, но всё равно всё другое, потому что другой берег - не перепрыгнешь туда.

А потом, дома, Аня сняла форму, надела обычное своё платье, и они стали с Катей играть в их любимую игру, в королевство. Королева Анна Австрийская и императрица Екатерина Великая. Вот и всё. И получилось вдруг всё так, как бывало в любой обычный день их жизни. И даже лучше, потому что они ни разу не поссорились, но благополучно проезжали даже те места, где раньше всегда что-нибудь случалось. Катя сказала:

- Я и взрослая буду играть в куклы.

- А я - нет, - сказала Аня. - А может, и буду. Разве можно заранее точно сказать?

Утром Аня снова помолится, наденет ранец и пойдёт учиться. А Катя останется дома. И помолится за Аню. За её учительницу. За всех одноклассников. И будет играть одна. Она будет играть в школу. Она будет и учительница, и врач, и повар. У неё в классе будет десять Ань. И Гусев будет у неё на перемене носиться. И все - за ним. А потом Аня придёт и снова будет всё, как было.