Создание Зарубежной России

Париж. Кафедральный собор св. Александра Невского.

  4 апреля 1926 г. - 80 лет назад в Париже состоялся съезд русских эмигрантов

После революции и проигранной гражданской войны в эмиграцию попали представители самых разных политических партий и сил, общим в которых было лишь то, что все они были против большевиков, захвативших власть путём вооружённого переворота. Меньшевики, эсеры, кадеты и прочие либералы-февралисты (масонская движущая сила Февральской революции), конституционные монархисты-октябристы, и, конечно, правые монархисты-черносотенцы, видной фигурой среди них был Н.Е. Марков, глава Высшего Монархического Совета. Не чуждались общественно-политических дел и архиереи во главе с митрополитом Антонием (Храповицким), ушедшие в эмиграцию со своей паствой белых армий.

В пропорциональном отношении социалисты и либералы составляли меньшинство эмиграции, но именно они, получив на Западе поддержку "братских" социалистических партий и масонских лож, доминировали как в эмигрантской печати, так и в руководстве теми организациями, которые ставили себе целью продолжение антибольшевистской борьбы.

Тем не менее, на самосознании русских эмигрантов не мог не сказаться опыт познания Запада и правящей в нём мировой закулисы, которая предала сначала свою союзницу по Антанте - монархическую Россию, затем союзные белые армии в пользу большевиков, изначально поддержанных еврейскими банкирами Уолл-стрита. Затем правители западных стран признали власть большевиков и пошли на экономическое сотрудничество с ними - новая экономическая политика страны советов (нэп) означала также и распродажу на Запад тех музейных и культурных ценностей, которые были накоплены русским народом и Православной Церковью за всю нашу историю. Было больно смотреть, как "цивилизованный" Запад жадно скупал награбленное, забыв о своих хвалёных правовых началах.

Под влиянием этого враждебного к православной России окружения началось "поправение" эмиграции: социалисты и либералы каялись за Февраль, выходили из масонских лож и обращались к Церкви, монархисты осознанно укреплялись в убеждении, что для такой страны, как Россия - Третий Рим, единственной благотворной формой власти, соответствующей Божиему замыслу, может быть только православная монархия, идеалы которой эмиграция должна восстановить и очистить от клеветы.

Этот процесс, разумеется, проходил под духовным водительством Церкви и выражался в таких важных вехах, как монархический съезд в Рейхенгале (Германия) в мае-июне 1921 года и первый Всезарубежный съезд Русской Православной Церкви в Сербии в ноябре-декабре. На Дальнем Востоке, на последнем еще свободном от большевиков островке русской земли, в июле-августе 1922 года под руководством генерала М.К. Дитерихса прошёл Приамурский Земский собор, восстановивший монархические основные законы Империи, - это событие оказало большое влияние и на эмиграцию в Европе. Стали возникать газеты и журналы православно-монархического направления, создаваться монархические организации.

Но единства всё же не было: либерализм, навязанный Антантой белым армиям (мол, не время предрешать: монархия будет или республика), изживался не сразу; возникли споры и о политических "ориентациях" в антибольшевистской борьбе: надеяться ли всё ещё на помощь стран Антанты или же на правые круги Германии, где зрело сопротивление масонским победителям Первой мировой войны.

Сразу отметим, что теоретически ориентация на союз национальных сил Германии и России была более верной, тем более что и в других европейских странах зрели национальные христианские силы, отчасти проявившие себя в 1930-е годы. Однако мировая закулиса сумела это развитие предотвратить иным типичным способом: если не можешь что-то подавить - возглавь и поведи в ложную сторону. В среде немецких правых мировой закулисой был вычислен и приведён к власти Гитлер, назначением которого было - дать повод для развязывания Второй мировой войны, в которой необходимо было разгромить национальные антимасонские силы всех европейских государств, заплатив за это чужой кровью - русской.

Кроме того, даже в среде самых правых монархистов возникли споры о престолонаследии после того, как Великий князь Кирилл Владимирович, герой Февраля (призвавший войска поддержать новое, масонское правительство), объявил себя в 1924 году "императором Кириллом I". В то время он не получил поддержки ни от других членов династии, ни от Церкви, ни от военачальников Русского общевоинского союза, в который были преобразованы белые армии под руководством генерала Врангеля. Сейчас мы знаем из опубликованных документов и свидетельств, что Кирилл вёл закулисные переговоры и с американским масонством, и с Ватиканом, и с немецкими национал-социалистами, обещая политические и экономические выгоды, а католикам - унию. К сожалению, и в числе патриотически настроенных эмигрантских политиков такая беспринципная всеядность не была исключением - именно она стала главным препятствием для успеха русского дела во все времена.

Попыткой объединения всей патриотической эмиграции, оставляя в стороне проблему "ориентаций" и престолонаследия, и стал Всезарубежный съезд, проходивший с 4 по 11 апреля 1926 года в Париже, в шикарном отеле "Мажестик", под председательством сильно поправевшего П.Б. Струве. Он был известен ранее как автор программы ленинской РСДРП, затем - как кадетский деятель, теперь уже он был монархист-правоцентрист, издававший наиболее известную право-центристскую газету эмиграции "Возрождение". Вокруг этой газеты и происходила подготовка съезда с целью создать общеэмигрантское представительство, альтернативное структурам, созданным масонами с помощью Лиги Наций, выдававшей эмигрантам знаменитые "нансеновские паспорта".

Собственно говоря, это была идея Всезарубежного Земского собора. На съезд от церковных приходов, а также земляческих, военных и политических организаций (общим числом около 200) было выбрано 450 делегатов из 26 стран. Эти выборы показали, что, несмотря на засилье масонов и либералов в политике, русская эмиграция - была патриотическая, монархическая, православная, ощущающая себя частью русского народа и считающая своей обязанностью помогать в его сопротивлении большевицкому игу, - именно так тогда в основном эмигранты называли власть на родине.

Съезд подчёркнуто призвал не признавать большевицкое правительство русским:

"Мировая коммунистическая партия... является в отношении России внешней силой, а не русским национальным (хотя бы и скверным, жестоким, варварским) правительством... Интересы России противоположны интересам Интернационала, поработившего её. "Отношение к советской власти как к плохому, но русскому правительству, означает непонимание её существа". "Сколько бы других народов ни признало коммунистическую партию, властвующую над Россией, её законным правительством, русский народ её таковым не признаёт и не прекратит своей борьбы против неё".

Тем самым, после исчезновения самого слова Россия с карты мира, Всезарубежный съезд явил миру существование России Зарубежной как русского духовного организма без территории, но выражающего интересы и правосознание исторической России, которую рано списывать на свалку истории и о которой надо помнить, что рано или поздно она заявит о своих преступно попранных правах. О миссии русской эмиграции на съезде было сказано:

"Зарубежная Россия существует... Каждый должен ежедневно спрашивать себя: выполняет ли он свой долг по отношению к этому единству духа Зарубежной России. Русская эмиграция должна проникнуться настроением, господствовавшим в таких организациях, как, например, рыцарские ордена. Все должны считать себя связанными общим обетом и, живя будничной жизнью рабочего, шофёра, банковского служащего и т.д., каждый должен знать и помнить, что не может не быть воином за великое дело Национальной России.

И пусть каждый считает именно себя обязанным вложиться в эту борьбу и не ожидает чудес... Нужно бороться, не надеясь на временный успех, и тот, кто способен дать длительное напряжение без надежды на немедленные результаты, тот всегда пожнёт в конце концов плоды своих усилий". Поэтому цель съезда: "Организация и мобилизация Зарубежной России ради воскрешения и воссоздания Национальной России".

Вот такое новое выражение приобрела на съезде белая идея. Однако общий орган управления создать не удалось: 297 голосов было подано за монархический принцип руководства под эгидой Великого князя Николая Николаевича, 146 голосов - за нечто вроде эмигрантского парламента. Возникшие соответственно две структуры практической роли в жизни эмиграции так и не сыграли.

Главный итог этого съезда: он дал эмиграции важную моральную цель существования, которую лучшие силы эмиграции сохраняли до конца - живи так, как если бы от тебя зависело спасение России. Духовные вожди Зарубежной России точно определили её миссию как "подвиг русскости в условиях апостасии", с чем не в последнюю очередь (в дополнение к подвигу Новомучеников на родине) связывались надежды на возрождение православной России перед концом времен. Эти надежды выражены в работах архиепископов Феофана (Быстрова), Серафима (Соболева), свт. Иоанна (Максимовича), Аверкия (Таушева), архимандрита Константина (Зайцева), иеромонаха Серафима (Роуза) и многих других авторов Русской Зарубежной Церкви.

Это означает не только изживание политических последствий смуты 1917 года и покаяние в совершенном грехе против Помазанника, но и пересмотр духовных итогов всего петербургского периода. Такой вывод из катастрофы сделала та часть русского народа, которая как его передовой дозор попала в особые заграничные условия, получив больше возможностей рассмотреть причины и духовный смысл этих катаклизмов. Архимандрит Константин (Зайцев) писал:

"Жить так, как все вокруг живут, нельзя. Чтобы жизнь могла продолжаться, она должна стать иной. Если такого радикального изменения не произойдет, значит жизнь кончается. Мiр идет к своему концу!". Поэтому борьба русской эмиграции должна вестись "во имя восстановления Удерживающего". Эта борьба заключается в том, чтобы нести подвиг верности историческому предназначению России, исповедуя идеал православного самодержавия: "Только так можем мы оказаться годным материалом в руках Божиих и, в потребный момент, стать точкой приложения каких-то, нам сейчас неведомых явлений.., связанных с возникновением чаемой спасительной катастрофы".

Теперь эта задача стоит перед православным народом в России. В посткоммунистическое время в его среде этот опыт Зарубежной России воспринят как само собой разумеющийся в дополнение к собственному - в отличие от нынешнего правящего слоя, состоящего из наследников и масонского Февраля, и большевицкого Октября. Вот только при таком правящем слое, стремящемся в новый мировой порядок антихриста, времени у нас осталось очень мало. И военно-политическая катастрофа спасительной уже быть никак не может.

Будем надеяться, что восстановительный съезд Союза русского народа, прошедший в ноябре 2005 года, поспособствует выполнению нами тех же задач в нынешних условиях: создавать православную Россию явочным порядком в нынешнем чуждом окружении. Возможностей же для этого у нас гораздо больше, чем было тогда у русской эмиграции.