О роли Церкви в русской истории

  †3 января 1326 года - 680 лет со дня преставления святителя Петра, митрополита Московского

Помню разговор с одним ныне покойным поэтом. Он рассказывал, как побывал в туристической поездке в Чехословакии в одной группе с академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым и как, гуляя с ним вдвоём по набережной Влтавы, услышал от него следующую реплику: "В наших научных публикациях роль Церкви в истории России сильно преувеличена". Если учесть, что тогдашняя историческая наука была замешана на материализме и атеизме и могла отвести религии в становлении русского общества лишь минимальное значение, получается, что прослывший патриотом и знатоком жизни Древней Руси Лихачёв предлагал отвести ей вообще нулевое значение.

Поразительно? Нет, закономерно.

- Он просто добросовестно продолжил традицию нашей исторической науки XIX века, которой придерживались и Карамзин, и Соловьёв, и Ключевский. История Церкви была для них чем-то побочным, они выделяли её в отдельный предмет и предоставляли заниматься этим специфическим предметом узким специалистам, большей частью таким, которые получили духовное образование или были священнослужителями. Ключевский в своём четырёхтомном "Курсе русской истории" в нескольких строках, рассказывая о событиях XIV-XV веков, говорит об участии Церкви в становлении Российской государственности: "Русское церковное общество стало сочувственно относиться к князю, действовавшему об руку с высшим пастырем русской Церкви. Это сочувствие церковного общества, может быть, всего более помогло московскому князю укрепить за собою национальное и нравственное значение в северной Руси".

Храм Христа Спасителя. Слева - скульптура святителя Петра

"Сочувствие" - только и всего. Князья собирают русские земли вокруг Москвы, а какое-то обособленное "церковное общество", к которому неизвестно кого следует относить, наблюдает со стороны за этим процессом и своим сочувствием оказывает князьям психологическую поддержку. Вот какое видение нашего прошлого прививалось нескольким поколениям как дореволюционных, так и послереволюционных историков, в том числе и Дмитрию Сергеевичу Лихачёву.

К счастью, период этой слепоты закончился, и сегодня мы можем стать такими же зрячими, какими были наши летописцы, увидеть не только материальную, но и духовную составляющую истории и обнаружить, что последняя была чуть ли не важнее первой.

С этой единственно правильной точки зрения существенно меняется оценка относительного масштаба исторических фигур. В частности, вровень с легендарным Великим Князем Московским Иваном Калитой встаёт первый Московский митрополит Пётр. Объективно рассмотрев исторический материал, относящийся к русскому средневековью, приходишь к выводу, что не святитель Пётр содействовал осуществлению политических амбиций Ивана Калиты, как принято было считать, а Иван Калита выполнял волю Русской Православной Церкви в централизации государственной власти.

Действительно, в Церкви феодальной раздробленности на рубеже XIII и XIV веков не было, она была единой, но её сильно заботило отсутствие чёткой вертикали светской власти, потому что идеалом Православной Церкви с древнейших времён является "симфония" - богоугодное сотрудничество между духовной и светской властями, предполагающее единоначалие как в первой, так и во второй. Строго говоря, Православная Церковь может обрести полноценное существование только в империи, причём, как это ни парадоксально, не обязательно христианской, ибо главное, что обеспечивает ей империя, - это однородность и единство пространства проповеди Евангелия. Потому апостол Павел, несмотря на гонения на христиан, призывал свою паству беспрекословно повиноваться кесарю, императору языческого Рима, ибо он "не напрасно носит меч".

А теперь о той ситуации, которая реально сложилась в рассматриваемый нами период в области церковно-государственных отношений Руси. Эту ситуацию наши историки почти никогда не описывают правильно, поэтому то, что мы сейчас скажем, будет для большинства наших читателей неожиданностью. Русская Церковь в то время находилась в империи, и потому имела все условия для проповеди Евангелия. В какой империи? В Византийской, конечно, во Втором Риме. Она была ничем иным, как епархией Константинопольского патриархата, возглавляющие её митрополиты там, а не в Киеве или Владимире назначались и утверждались, а административным главой византийской Церкви со времён Константина Великого выступал сам император. Ему формально и подчинялся первоиерарх нашей Церкви, и чаще всего это был грек, присланный на Русь из Царьграда. Но иногда Византия утверждала в качестве предстоятеля русской епархии и нашего соотечественника, вызывая его для этого в Константинополь. Так, в частности, был поставлен в митрополиты Пётр, игумен Ратского монастыря на Волыни, известный всей Руси своей подвижнической жизнью и искусством иконописания. О нём можно сказать, что это был наш "Рублёв до Рублёва". Его Богородичная икона, именуемая "Петровская", покоряет своей выразительностью и в то же время простотой, сквозь которую просвечивает необыкновенное смирение Пречистой Девы; сегодня она одна из самых великих святынь Русской Православной Церкви. Именно благодаря этому дивному образу, в который игумен Пётр вложил свою горячую любовь к Покровительнице Руси, он и стал митрополитом. Случилось это так.

В 1305 году умер правивший нашей Церковью митрополит Максим, родом грек. Русские князья решили предложить Константинопольскому Патриарху для утверждения на первосвятительскую должность кандидатов из русских. Княживший во Владимире Михаил Тверской послал в Царьград своего друга и единомышленника Геронтия, а Галичский князь Юрий - настоятеля Ратского монастыря Петра. Корабль Геронтия был задержан бурей, а ночью ему явилась сама Божия Матерь, сказав: "Напрасно трудишься, митрополитом станет тот, кто написал Меня". Так и случилось: прибыв в Константинополь, Геронтий узнал, что митрополитом уже поставлен Пётр. Новый русский митрополит сначала жил в Киеве, а в 1308 году его резиденцией стал Владимир, первая столица северо-восточной Руси.

Митрополит Пётр часто ездил в Москву, где правил Великий Князь Иван Данилович Калита, которого он поддерживал в его планах объединения русских земель. Такое объединение было для него желанным как для архипастыря, так как возглавляемая им Церковь хотела обрести кесаря у себя на Русской земле. Усиление Московского князя давало некоторую надежду на то, что этот идеал когда-нибудь осуществится, но оно было лишь первым шагом к тому, ибо тогда даже если бы все русские уделы подчинились Москве, всё равно Московский князь не стал бы кесарем, потому что он правил по ханскому ярлыку, оставаясь вассалом Золотой Орды. Значит, для того, чтобы стать тем, чем она должна была стать по своей внутренней логике, Русская Церковь, помимо прекращения междоусобиц, должна была содействовать ещё и обретению своей автокефалии, т.е. независимости от Константинопольского Патриарха и Византийского императора, а также свержению Московским Великим Князем ордынского ига, что сделало бы его русским кесарем, необходимым православному народу. Святитель Пётр первым на Руси осознал эту великую национальную задачу в её полном объёме, и с этого момента, как очень точно выразился историк Лисовой, "русская Церковь начала генерировать империю". Именно в этом состоит историческая правда, позволяющая нам сказать не в переносном, а в прямом смысле, что Великую Россию создало Православие.

Конечно, святитель Пётр знал, что самостоятельное русское государство с самостоятельной Церковью будет создано ещё не скоро, но он положил в его основание первый камень, и даже в прямом смысле. Этим камнем была каменная гробница, в которую он завещал положить себя после кончины - не во Владимире, а в Успенском соборе Москвы. С этого момента Москва стала для всей Руси святым и стольным, столичным градом. Процесс притяжения к ней пошёл ускоренными темпами. Преемник Петра митрополит Феогност уже не поехал во Владимир и перенёс митрополичью кафедру на Кремлёвский холм.

Дальше события развивались так: через 54 года после смерти митрополита Петра произошла победоносная битва с Мамаем, сильно укрепившая авторитет Московского Великого Князя, возглавившего общерусское войско, а ещё через 68 лет, в 1448 году, произошли сразу два великих события: Василий Второй прекратил последнюю междоусобицу и стал фактически всероссийским монархом, а Русская Церковь получила автокефалию, независимость от Константинопольского Патриархата. Оставалось лишь официально выйти из вассальной зависимости от Орды, что и осуществил в 1480 году сын князя Василия Иван Третий. Дело, начатое святителем Петром, завершилось в течение полутора столетий - по историческим меркам срок не такой уж большой.