Чья теперь наша земля?

Из записных книжек

Записная книжка, 1992 г.

Два здоровых лебяжинских мужика (жители деревни Лебяжка), два родных брата, лет по тридцать семь - тридцать восемь, нигде не работают. Живут с престарелыми родителями, кормятся огородом, пайком отца-ветерана, иногда подкалымят - кому дровишек подкинут из леса, кому столб вроют вместо подгнившего, кому, как мне вот, навоз привезут перегнивший. Сидим, я им подливаю "русскую" (сам ни-ни), ведём разговоры.

- Мужики, - говорю, - а чё бы вам дело какое-никакое завести. Взяли б землю, например, в аренду или в полную пожизненную собственность, бычков развели бы, допустим.

- А кормить чем - бычков?

- Ну, так… земли же... травы, люцерну посейте.

- А косить чем?

- Косить?

- Да. Косарка нужна, - говорит один, который чуть старше. Причём говорит с укоризной.

- Без косарки никак, - говорит, чуть подумав, тот, что помладше. И тоже этак с ухмылом.

- Ну так... ссуду возьмите - купите. С малого начните. Форд вон с гайки начинал. Уток разведите. Воды рядом сколько - пруд на полкилометра!

- Утей не прокормишь - жрут больно много.

- Ну, я не знаю... баранов.

- Я баранов, - говорит старший, - есть не могу: козлятиной прёт.

- Ну, хотя бы… допустим, курей.

- За курями надо следить: то хорь унесёт, то сосед, то цыган.

- Ну свиней! - едва не кричу уж я.

- Вонища от них!

- Не, мужики, - говорю обессилено я, - ну вы даёте, а как же жить-то дальше собираетесь?

- А чё, - говорят, - нам не жить. - Водочку хлесть. - Вон вчера бабе Зое дровишек закинули. 50 рублей заработали, на две бутылки "самопала" хватило - нам больше не надо. Сегодня ты похмелил. Завтра что-нибудь ещё придумаем.

Так и живут. А сколько таких братанов по Руси!

Есть у нас сосед. Старый убеждённый партиец, полковник в отставке. Читает исключительно "Правду" и "Советскую Россию". Так вот, даже он как-то однажды сказал: "Развратила советская власть русского мужика, до последней ручки развратила. Ничего делать не хочет. Палец о палец ударить. И, главное, ничего ему не надо - вот в чём беда".

Да, беда, беда… А кругом только и разговоры - за капитализацию и немедленную раздачу земель в частную собственность мужикам. Но поговоришь с такими мужичками с глазу на глаз и сильно засомневаешься: а кто её брать-то, родимую, станет? Кто на ней работать-то будет? Ведь на ней ра-бо-тать надо, день и ночь, день и ночь, а не отрабатывать или, чего хуже, отволынивать от сих и до сих. А вот это-то качество и повыбила советская власть из русского мужика, прав мой сосед. Отбила охоту возиться с землёй. Отучила. Мужик теперь сам по себе, а земля - сама по себе. А что мужик без земли? Всё одно что моряк без воды или лётчик без неба. Беда…

Записная книжка, 1998 г.

Вот любопытная цитата. Древнегреческий писатель Ксенофонт Афинский (IV в. до н.э.!) говорил о земле так:

"…Во-первых, земля даёт то, чем люди живут и вдобавок то, от чего они получают удовольствие... Во-вторых, множество съедобных вещей она частью производит, частью питает, ведь и скотоводство связано с земледелием... Но, доставляя всякие блага в изобилии, земля не позволяет брать их легко, а приучает переносить и зимний холод, и летний зной. Тем, кто работает своими руками, она даёт упражнение, а тех, кто заботливо наблюдает за полевыми работами, укрепляет тем, что заставляет рано вставать и быстро ходить, ибо в деревне, как и в городе, всё хорошо делать в своё время...

Земля побуждает земледельцев также защищать страну с оружием в руках, потому что хлеб, производимый ею, легко может стать добычей победителя".

Земля - основа всего (земного, разумеется, мирского нашего бытия). Странно, однако, что это никак не доходит до сознания наших нынешних реформаторов. Десять лет перестройке, а правящей верхушке всё никак недосуг повернуться лицом к земле. До революции, будучи великой аграрной державой, Россия кормила пол-Европы, теперь её "кормят" все, кому не лень. Одни только "ножки Буша" спровоцировали банкротство сотен птицефабрик по всей России. Кооперативы фермеров на западе от этого день ото дня богатеют, а наши крестьянские хозяйства с такой же скоростью разоряются. И никому нет до них никакого дела. Поневоле создаётся впечатление, что крестьян попросту берут на измор. Впереди, судя по всему, новый (и последний в этом веке) передел собственности - на этот раз земельной. Ведя бездумную, если не сказать, преднамеренно преступную политику удушения собственных сельскохозяйственных производителей, завалив всю страну дешёвой и, как правило, некачественной импортной продукцией, правительство как бы ненавязчиво всем нам внушает: "Ну что? Дали крестьянам права и свободы, а они? Прошло столько лет, где продукция? Спасибо Западу, а то б все с голоду перемёрли. А всё почему? Земля-де ничья. Вот станет чья, и всё пойдёт само собой как по маслу".

Ничего, разумеется, никуда само не пойдёт. Как не пошло с приватизацией и "ваучеризацией" всей страны (вспомнить только, как нас, простаков, массированно обрабатывали, обещая каждому аж по две "Волги"). Нынче лишь самые лакомые кусочки "прихватизированного" приносят ощутимую прибыль. Не народу, конечно, а вполне конкретным лицам, возглавляющим вполне конкретные финансово-промышленные группы, так или иначе связанные с вполне конкретными лицами в правительстве. Именно от этих лиц могло бы что-то реально зависеть в земельном вопросе. Но как раз их, этих людей, земля, - по крайней мере, на данном этапе - интересует меньше всего. Скорее, их пока интересует то, что находится под землёй, то, что можно взять сразу и продать без особой головной боли - природные богатства: нефть, газ, драгоценные металлы... По-настоящему землёй они начнут интересоваться с того момента, когда всё остальное, приносящее быстрый доход, будет распределено и приватизировано окончательно. Однако интересоваться ею они будут, прежде всего, как предметом купли-продажи. "Множество съедобных вещей" и "всякие блага в изобилии" у них никак не ассоциируются с землёй-матерью.

Записная книжка, 2005 г.

Разговорились с одним мужиком в автобусе…

- А вы откуда сами-то будете? - спрашиваю.

- Дак… с Вознесенского, - ответил мужик почему-то со вздохом.

- А чего так грустно? Богатое село, говорят, было…

- Было… Слышал, небось: чеченцам нас продали?

- Как?! Что значит - продали?

- Как… А так и понимай - продали. Со всеми потрохами, фермой, тракторами-машинами… Дали они кому нужно - теперь у нас председатель чеченец.

- Это в центре России?!

- Ага… Гитлер не взял. Так теперь эти, с гор, одолели… Перевёз всю семью. Потом семью брата… А у них семьи - не наши. Вот теперь нами заправляют. Зарплату положили - чтоб только ноги не протянули. Свои порядки устанавливают. Чуть кто выпьет - в контору затащат и бьют...

- Нет, ну это же ни в какие ворота! - я не знал даже, верить мне или нет, настолько был потрясён. - Первый раз слышу. Чтоб такое - рядом, под боком… Слушайте, так это же настоящее рабство…

- А то что же? Рабство и есть…

- Так что же вы молчите? Надо ж что-то делать...

- А что делать? Что теперь делать? Жаловаться бесполезно. Кому? В районе все всё знают. Они и ставили, кто же ещё? Вон, на джипах теперь разъезжают. В области никому до нас дела нету. А в центре уже в открытую говорят: русские вымирают, надо инородцев со стороны приглашать. Да и… не мы одни… И в Рождественском вон уже поселились, и в Троицком… А! Чего об том толковать…

- Так… надо, значит, самим подыматься!

- Кому подыматься?.. С чем подыматься?.. У них оружия до зубов, а у нас… одни вилы. Нас же потом и засудят. В экстремисты запишут, в фашисты…

- Хуже будет потом.

- Дак… хуже. Понятно. Знаем, читали. В Косово тоже вон так же: пригрели албанцев… А они расплодились… и где теперь сербы?

Мы повздыхали.

- Что, не хотят рожать бабы?

- Да какой там хотят… Один, само большее два… А у них: семь-восемь-десять.

- Неужели не понимают? Пройдёт лет десять-пятнадцать…

- Раньше, - перебил он меня. - Теперь уж на улицу выйти нельзя: кругом басурманский галдёж.

Мужик, отвернувшись к окну, махнул безнадёжно рукой.

Ехал я недавно в противоположном направлении и видел, как по обе стороны шоссе зарастают молодыми берёзками некогда обширные и тучные колхозные поля, пропитанные потом и кровью русских людей.

Да, видимо, прав был древнегреческий писатель Ксенофонт Афинский, сказавший:

"…Где же земля принуждена оставаться невозделанною, там, можно сказать, все занятия приходят в упадок и на суше, и на море…"