На родине преподобного Никифора Важеозерского

(Окончание. Начало в №2)

5.

История Никифорово-Важеозерской обители тесно связана с именем другого великого русского святого - отца Иоанна Кронштадтского...

В 1885 году в обители произошёл пожар. Уцелели лишь каменная Всесвятская церковь, где под спудом почивали мощи основателей, небольшой каменный дом да часовня. Пришлось монастырской братии разбрестись по другим обителям.

Чтобы спасти пустынь, иеромонах Геннадий приступил к сбору пожертвований. Собрать ему удалось немалую сумму. Иеромонах Геннадий обратил на себя внимание Всероссийского батюшки нелицемерным смирением, кротостью и энергией в сборе пожертвований.

В 1890 году по просьбе иеромонаха Геннадия и при непосредственном содействии святого Иоанна Кронштадтского мещанка Екатерина Гайлевич пожертвовала в Задне-Никифоровскую пустынь каменный дом с участком земли, чтобы там было устроено подворье...

С молитвенной и практической поддержкой святого Задне-Никифоровскую пустынь удалось возродить буквально в считанные годы. Причём возрождена она была в большем великолепии, нежели была до пожара.

В 1892 году достроили каменную церковь Преображения Господня, и 19 июля её освятил приехавший в монастырь Иоанн Кронштадтский.

Быстро строилось при содействии отца Иоанна и монастырское подворье в Санкт-Петербурге: 23 сентября 1894 года о. Иоанн Кронштадтский отслужил молебен в честь закладки трёхпрестольного храма, а уже 23 мая 1901 года был освящён главный придел в честь Пророка Осии.

Так, при молитвенном и непосредственно-практическом участии святого отца Иоанна Кронштадтского была восстановлена обитель святых учеников преподобного Александра Свирского.

Тогда на Петербургском почтовом тракте в ста верстах от Петрозаводска, в пятидесяти от Олонца, на седьмой версте Кескозерской станции, у самой окраины леса стояла деревянная часовня, указывающая путь к Задне-Никифоровской пустыни. Ещё одиннадцать вёрст по лесу, и вот уже и монастырская мельница у истока реки Важинки...

На южном холмистом берегу озера открывался сам монастырь: высокая колокольня, две пятиглавые церкви, три башни по лицевому западному фасаду каменной ограды... Всё это отражалось в тихой воде озера, словно там был ещё один монастырь...

6.

Туда, в этот отражённый вместе с небом в озёрной воде монастырь, и уходили важеозерские иноки, когда захлестнула обитель большевистская тьма.

Всю братию расстреляли здесь, на берегу светлого озера, а опустевшую обитель переименовали в Интерпосёлок и населили лесорубами.

Во Всесвятском храме, где обретаются под спудом мощи преподобных Геннадия и Никифора, устроили кинотеатр. Лесорубы-интернационалисты смотрели там кино. Потом в монастыре была тюрьма для малолеток, потом республиканская психбольница...

Из монастырской братии уцелел только блаженный инок Владимир, его в тот день не было в монастыре.

Дивные истории рассказывают про этого подвижника. "Духовный мир исходил от всего его существа, - вспоминают знавшие инока Владимира, - и кто соприкасался с ним, ощущал веяние этого мира на себе". Обладая даром прозорливости, не раз удерживал инок Владимир своих знакомых от гибельных поступков, много исцелений и помощи получали люди по его молитвам, ещё больше чудотворений совершается по молитвам к нему после его кончины.

Духовный свет обители, который хранил в себе этот последний важеозерский инок, порою разгорался в нём с такой силой, что становился видим для других. Несколько таких случаев помещено в "Жизнеописании блаженного инока Владимира".

В конце жизни инок Владимир предсказал, что тело его будет несколько раз перезахоронено, пока, наконец, его не перенесут в Важеозерскую обитель, ясный свет которой переполнял всё его существо.

Так и случилось. Когда возродилась Важеозерская пустынь, тело блаженного инока Владимира перенесли в монастырь и похоронили между тремя берёзами прямо на берегу светлого озера...

7.

В чём-то со светоносным блаженным Владимиром, последним иноком Важеозерского монастыря, схожа и судьба Воскресенской церкви в Важинах, последней действующей церкви в огромном Подпорожском районе Ленинградской области.

Три с половиной столетия - немалый срок для любого здания, тем более срубленного из брёвен. И когда входишь в десятигранный летний храм, насквозь пронизанный светом, первое ощущение здесь - ощущение чуда...

Воскресенская церковь в селе Важины оказалась спасена не по милости большевистской власти, опутавшей всё Присвирье проволокой Свирьлага, а, думается, как раз заступничеством преподобного Никифора Важеозерского, родившегося здесь, в Важинах...

Помню, когда я первый раз побывал в Воскресенской церкви в Важинах, тогдашний настоятель, отец Михаил, показал мне описание часовен, принадлежавших церкви в 1910 году. Я читал этот бесконечный список, и возникало ощущение, словно лучи расходятся от церкви Воскресения Христова, озаряя округу ясным светом Православия.

Вот уже три с половиной столетия идут богослужения в Воскресенской церкви, и непоколебимо прочно стоят стены, и, кажется, никакая адская сила не способна сокрушить их...

- Может и так, - согласился со мною отец Михаил. - У нас ведь как... Каждый год на Пасху, во время Литургии после крестного хода из подвала раздаются сотрясающие всё здание удары...

- Хулиганы? - спросил я.

- Нет... - отец Михаил покачал головой. - Много раз проверяли, смотрели в подвалах. Людей там нет. Я у старцев потом спрашивал, они говорят - демоны... Чуют, что последние времена наступают.

8.

Ещё в детстве, в посёлке Вознесенье, мне доводилось слышать, что отражённый в Важском озере монастырь опять видели в Интерпосёлке...

Шёпотом рассказывали истории, что пациенты разместившейся здесь психиатрической больницы замечают иноков, слышат звон колоколов...

Может быть, это выдумка, а может быть, и действительно так…

Помню, когда я первый раз приехал в Важеозерский монастырь, снова возникло странное ощущение незыблемости того монастыря, о котором услышал я ещё в детстве, того монастыря, который прозирали здесь насельники дома скорби.

Казалось, что об этом и разговаривали мы в трапезной с тогдашним экономом монастыря иеромонахом Тарасием, который сам, кстати сказать, происходит из посёлка Вознесенье, на Свири.

Удивительно, но получалось, что иеромонах Тарасий связан с учениками преподобного Александра Свирского, как и сами основатели обители... Ещё будучи священником на приходе, он восстановил часовню на берегу реки Обоженки, где убили первого ученика Александра Свирского преподобного Андриана Ондрусовского. А после этого отца Тарасия перевели в монастырь, основанный двумя другими учениками Александра Свирского.

Нет-нет… Разговор наш с отцом Тарасием был самым обычным. Он рассказывал об игумене Иларионе, который уехал по делам в Петрозаводск, о диаконе Никифоре, который между службами кладёт каменные ворота в монастырь.

Вот и всё…

- А чем занимаются сейчас в посёлке? - спросил я.

- Не знаю... - поглаживая кота Важика, сказал отец Тарасий.

- Не знаете? - удивился я. - Ну, а кто живёт там? Лесорубы?

- Почему лесорубы... - отец Тарасий пожал плечами.

- Врачи.

Я подумал, что он оговорился, но оказалось, что нет...

Когда закрыли в Интерпосёлке сумасшедший дом, пациентов увезли, а врачи не все сумели выехать... Так и живут, только теперь уже не при сумасшедшем доме, а возле монастыря, основанном великими целителями Геннадием и Никифором Важеозерскими...

Такое вот странное отражение получилось.

9.

Сейчас Важеозерский монастырь молитвами к отцам-основателям его, трудами игумена Илариона с братией возродился...

Великими трудами - и нападения были, и церкви горели - удалось вырвать обитель из интерпосёлковской трясины. На берегу светлого Важского озера, где стоит между тремя берегами крест на могиле блаженного инока Владимира, снова зазвучали в храмах молитвы.

Но, пожалуй, нигде не видел я столько светлости, как во время вечерней службы в Преображенском, построенном Иоанном Кронштадским, храме... За высокими окнами, совсем рядом, плескалось наполненное, казалось, не водой, а светом Важское озеро, и тихий свет его, мешаясь со светом белой ночи, как бы омывал каждое слово молитвы - пронзительно ясно и отчётливо, прямо из души, как стихи Рубцова, звучали они...

Все, с кем бы я ни разговаривал здесь, говорили об особой благодатности этого места, хотя многое приходится строить заново. И не только здания, но и самих себя. И - такое уж, видно, свойство у Важеозерской обители - словесному наполнению нетрудно найти здесь и соответствующее материальное воплощение.

Три года назад меня заинтересовала затейливая башенка, что возвышалась на границе монастыря с Интерпосёлком.

- А это отец дьякон между службами кладкой занимается... - объяснили мне.

И вот теперь, приехав в монастырь, я обнаружил, что башенка превратилась в величественные, очень красивые ворота монастыря.

- Это отец дьякон так трудится?.. - полувопросительно полуутвердительно сказал я, но мой собеседник, новый эконом монастыря отец Михей, отрицательно покачал головой.

- Нет! - сказал он. - Отец Никифор у нас уже иеромонах давно...