Светлой памяти Вадима Валериановича Кожинова

 Получается, что судьба сводит нас с человеком, оставляющим неизгладимый след в нашей памяти и душе. Без сомнения для многих таким человеком был Вадим Валерианович Кожинов, ушедший от нас 25 января 2001 года, его жизнь - наглядный пример того, как, не поддаваясь духу "праздности унылой", взращивать и преумножать данный Богом талант.

- Первый раз я пришёл к нему с папкой совершенно беспомощных стихов. И хотя содержание папки не требовало долгого обсуждения, Вадим Валерианович с присущим ему тактом, не задев моего "авторского самолюбия" и даже кое-что похвалив, вдруг заговорил о смысле и предназначении поэзии и о том, что может называться поэзией как таковой. До этой беседы я, честно говоря, даже не догадывался о существовании тех проблем, без осмысления которых невозможно подойти к пониманию культуры и творчества. Словно пелена упала тогда с моих глаз.

Я понял, с каким удивительным человеком свела меня судьба. Удивительным не только колоссальными энциклопедическими знаниями, но, прежде всего, гармоничной цельностью души. В его толковании абстрактные литературоведческие понятия и категории обретали насущную, вполне конкретную жизненную реальность.

Его суждения, отличавшиеся неизменной ясностью и глубиной, вместе с тем имели духовно-нравственное обоснование. С редкой убедительностью он доказывал, что культура, поэзия - это не только книги и статьи, но сама жизнь.

О своих оппонентах и тех, кто в советское время мешал изданию его книг (как и о "реформаторах", губивших и грабивших Россию, себе же во вред борющихся с неодолимой правдой, заключённой в вере, культуре, национальных традициях русского народа), он говорил без озлобления и ненависти, скорее с недоумением и печалью.

Помню, как в 80-х - начале 90-х годов взявшие власть "демократы", чтобы создать видимость плюрализма, приглашали несколько раз Вадима Валериановича для участия в телевизионных дискуссиях. Его оппонентами выступали самые "матёрые" русофобы, Но вскоре все увидели, что по сравнению с Кожиновым они представляют собой жалкое зрелище. И на телевидение Вадиму Валериановичу с его патриотическими убеждениями путь был закрыт раз и навсегда. Его логика и блестящая аргументация, его колоссальные знания и безупречная нравственная позиция не оставляли камня на камне от догм либералов. И его влияние на людей мыслящих, взыскующих правды, неуклонно росло. Написанные им книги раскупались мгновенно.

Последние пятнадцать лет жизни Вадим Валерианович посвятил изучению и осмыслению русской истории. На мой вопрос, чем было вызвано неожиданное изменение его профессионального интереса, он ответил, что это произошло неожиданно для него самого. Исследуя проблемы культуры, он, по его словам, всё чаще был вынужден обращаться к исторической обстановке, сопутствующей или в чём-то определяющей развитие культурного процесса. И однажды настал момент, когда он "провалился" сквозь культуру в русскую историю, в которой, по его словам, и нужно искать ключ к пониманию жизни, культуры и самой судьбы русского народа. Плодом его изысканий стал цикл блистательных исследовании по русской истории.

Как-то в разговоре о русских поэтах (названных литературоведами "тихими лириками" и получивших возможность быть услышанными благодаря Кожинову, который в буквальном смысле слова открыл их читающей России) он посетовал о том, сколько замечательных дарований сгубило пристрастие к спиртному. Главную причину, насколько я тогда понял, Вадим Валерианович видел в душевной и бытовой неустроенности многих литераторов, а если брать шире, то и многих русских людей. Саму же эту неустроенность Вадим Валерианович объяснял присущей только русским людям особым духовным свойством. Оно состоит в том, что русский человек, в отличие от европейца, абсолютно уверенного как в собственной правоте, так и в правоте своей страны, вынужден самому себе всю жизнь доказывать нравственную оправданность бытия страны по имени Россия. Этот парадокс, по-видимому, можно объяснить тем, что нравственным идеалом русского человека всегда была и остаётся Святая Русь. Но реальная Россия, несущая в себе этот идеал, полна несовершенств, как и любая другая страна. И если европеец на эти несовершенства чаще всего закрывает глаза, то русский человек нередко именно их-то прежде всего и видит, о них говорит и ими болеет. Выход же из этой болезни зачастую находит не в возвращении к вере, в воцерковлении, личном совершенствовании, а в досадном нервном срыве, в пьянстве, желании забыться.

В современном литературоведении и исторической науке, где подвизаются мистификаторы типа Радзинского, Вадим Валерианович был исследователем исключительной порядочности и научной добросовестности. В процессе подготовки статей и монографий он "перелопачивал" огромный пласт литературы по исследуемым проблемам. В его работах не встретишь домыслов, неточностей или ошибок. Скрупулёзность исследований, тщательная подготовка не делала их сухими и скучными. Она служила стартовой площадкой для его творческого взлёта, для его открытий, обобщений и прозрений о прошлом, настоящем и будущем России. Вера в её величие и бессмертие наполняла каждое его слово. Эту веру он стремился зажечь в сердце каждого русского человека. И ему удалось совершить это, быть может, самое главное дело его положенной на алтарь Отечества жизни.

Содержание номера       Главная страница номера        Начало страницы