Дерзайте, мичмана!..

 

 Сто лет тому назад трагически завершилась первая русская полярная экспедиция, которую возглавил величайший энтузиаст арктических исследований барон Эдуард Толль. Отважный геолог вместе с двумя спутниками бесследно исчез во льдах Восточно-Сибирского моря при попытке добраться до легендарной земли Санникова. Обстоятельства и место гибели отважного первопроходца неизвестны до сих пор. Но приоткрылась судьба второго полярного командора - командира шхуны "Заря", на которой отправилась экспедиция из Санкт-Петербурга, лейтенанта Николая Коломейцова...

 

 ЗЕМЛЯ-НЕВИДИМКА

 

Об этой загадочной земле толковали в России давно. Её миражные отроги маячили сквозь летние туманы и зимние бураны за краем известного людям света - с глухоманного необитаемого острова Беннета, что в Восточно-Сибирском море.

Впервые увидел эту марь сибирский купец-промышленник, добытчик песца и мамонтовой кости Яков Санников аж в 1810 году. С той поры эта неведомая и недоступная земля лишила покоя многих людей, сильных духом и трезвых разумом.

В Москве и Питере серьезные люди, не праздные мечтатели, не мальчишки-романтики, а все больше ученый народ - штурманы, геологи, гидрографы - ломали головы, как достичь заветных берегов.

Будто бы и в самом деле огромная - в шестую часть света - страна была бы неполна без этой пригрезившейся Санникову земли. И Государь-император Александр III в шутку ли, всерьёз молвил на очередном выпуске Морского корпуса: "Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать будет. Дерзайте, мичмана!"

И мичманы, став лейтенантами, дерзали... Лейтенанты Коломейцов и Матиссен, лейтенант Колчак, лейтенант Брусилов, старший лейтенант Седов...

Досужая публика недоумевала - чего ради?..

Но был один резон в экспедиции, в который не посвящали репортёров и широкую публику: уголь!

Еще американец Де Лонг обнаружил на острове Беннета, что в Восточно-Сибирском море - залежи бурого угля. Барон Толль предполагал, что третичные угленосные пласты острова Новая Сибирь простираются до Беннета и дальше - до Земли Санникова, ежели таковая существует.

Зачем же искать уголь так далеко? Во что станет такой перевоз?

А вывозить-то и не надо. Главное, чтобы туда его не завозить! Главное найти бы его там, в тех медвежьих углах. Тогда суда, идущие из Архангельска во Владивосток Северным Морским путем, смогли бы пополнять запасы топлива как раз на середине великой трассы "из варяг в японцы", из Поморья в Приморье, с Крайнего Севера да на Дальний Восток. Ведь плавание паровых судов во льдах это прежде всего двойной расход топлива. Если бы устроить на острове Беннета или на Земле Санникова угольную станцию, то и броненосцы смогли бы огибать Чукотку и попадать во Владивосток не вокруг Африки да Цусимским проливом, а кратчайшим да к тому же почти внутренним российским путем.

Идея такой переброски судов как военных, так и торговых вынашивалась дальновиднейшим адмиралом Макаровым, да и великий муж науки Дмитрий Иванович Менделеев предрекал важнейшую будущность Северного морского пути.

И вот первый серьезный шаг в эту сторону - Русская полярная экспедиция. Она вышла на парусно-паровой шхуне "Заря" летом 1901 года из Санкт-Петербурга. Обогнув Скандинавию, она вошла в Екатерининскую гавань только что нареченного городом селения - Александровск-на-Мурмане (ныне Полярный). Оттуда началась многолетняя ледовая эпопея искателей новых земель. После двух зимовок шхуна "Заря", ведомая Коломейцовым, пришла к Новосибирским островам. Ледяные поля не позволили, как рассчитывал барон Толль, подойти к острову Беннета, откуда должен был открыться вид на Землю Санникова.

К концу мая 1902 года барон Толль понял, что ждать у моря "ледовой погоды" больше нельзя. Запасы угля на шхуне оставляли желать лучшего, а льды не только не собирались расступаться перед форштевнем "Зари", но и сплачивались все плотнее. Изрядно потертая льдами шхуна не могла подобраться не то что к Земле Санникова, но даже к острову Беннета.

И что же? Возвращаться ни с чем? О нет, барон поставил на белую карту Арктики воистину всё - и своё доброе имя, и свою жизнь. Он решил идти к Земле Санникова, не дожидаясь, когда это позволят льды и погода. Именно по тем же мотивам старший лейтенант Георгий Седов спустя десять лет ринется в самоубийственный бросок к Северному полюсу. Долг чести!…

В спутники барон Толль выбрал себе астронома Фридриха Зееберга и двух сынов здешней тундры - эвена Николая Протодьяконова, по прозвищу "Омук", и якута Василия Горохова, по прозвищу "Чичак". Оба охотника не раз летовали на арктических островах, добывая мамонтовую кость, соболей и рыбу.

Лейтенант Колчак провожал своего Учителя без лишних слов. Он прекрасно понимал, куда уходит Толль, как понимал и зачем он уходит. Спокойное, почти сдержанное прощание барона с теми, кто оставался на "Заре", стало еще одним уроком мужества для молодого офицера. Много лет спустя адмирал Колчак столь же спокойно и столь же мужественно отправится в свой последний путь на берег иркутской реки Ушаковки...

Перед уходом Толль, отдав все необходимые распоряжения остающимся, оставил в своей каюте с полдюжины бутылок шампанского, чудом сохраненного за два года пути и зимовок. Именно этим радостным напитком собирался он отметить открытие легендарной земли. Увы, вино это стало поминальным... Вот уже сто лет, как нет никаких вестей о судьбе отважного первопроходца и его спутников.

Однако тогда, в лето 1902-е, на "Заре" ждали их возвращения или же готовились идти за ними на остров Беннета, если позволят льды... Льды не позволили. Подчиняясь письменному приказу, а фактически завещанию барона Толля, Коломейцов отвел шхуну "Заря" в бухту Тикси. Через год на поиски пропавшей четверки отправились на санях и вельботах лейтенант Колчак и боцман Бегичев. Им удалось найти последний след Толля на острове Беннета - занесенную снегом хижину, и вывезти собранные им материалы. На том и закончилась первая в двадцатом веке (но далеко не последняя) русская полярная экспедиция.

 

АДМИРАЛ КОЛОМЕЙЦОВ

 

Николай Николаевич Коломейцов остался верен себе и флотскому Уставу. После истязательного плавания на "Заре", он, как и Колчак, как и Матиссен, как и боцман Бегичев отправился на русско-японскую войну. В Цусимском сражении командовал миноносцем "Буйный". Именно ему выпала опасная миссия снимать тяжело раненного адмирала Рожественского вместе со штабом с эскадренного броненосца "Суворов". Он сумел сделать это под ураганным огнем японских крейсеров. За этот подвиг был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. Коломейцов четко шел по строевой линии: после "Зари" командовал ледоколом "Ермак", затем миноносцем, потом служил старшим офицером на линкоре "Андрей Первозванный"... Перед первой мировой войной капитан 1 ранга Коломейцов командовал линкором "Слава". А с началом войны возглавил первую бригаду крейсеров на Балтике.

Колчак привлек его к строительству парохода ледокольного типа "Таймыр". На долю этого корабля выпадет открытие, подобное тому, которое не удалось совершить "Заре": в 1913 году капитан 2-го ранга Борис Вилькицкий нашел свою Землю Санникова: то был огромный архипелаг, разделявший море Лаптевых и Карское. Вилькицкий назвал его Землей Императора Николая II, но через несколько лет большевики переименовали острова в Северную Землю. Эпоха великих географических открытий была завершена Борисом Вилькицким, за спиной которого незримо стояли и барон Толль, и офицеры российского флота - Коломейцов, Колчак, Матиссен.

Контр-адмиральский чин Коломейцов получил раньше, чем его более успешный соплаватель Александр Колчак - в 1913 году. Вице-адмиралом Николай Коломейцов стал всего за две недели до октябрьского переворота. В конце 1917 года вице-адмирал Коломейцов был арестован большевиками и заключен в Петропавловскую крепость. Никакие полярные и воинские заслуги в зачёт не пошли. В конце 1918 года ему удалось бежать в Финляндию по льду Финского залива, благо пригодился полярный опыт. Перебрался на Черное море, где возглавил на Белом флоте группу ледоколов. Дальнейшая судьба адмирала обрывалась во мраке смутных времен.

 

БЕРЕГИСЬ АВТОМОБИЛЯ...

 

Клочки по закоулочкам - это про нашу историю после 17-го года. По каким только закоулкам не разлетелись клочки страниц, выдранных советскими цензорами из летописей Двадцатого века. Вот и приходится собирать их с миру по строчке. Так и всплывают славные, но никому не ведомые имена из темных вод реки забвения.

В Париже я познакомился с внуком одного из первых русских подводников контр-адмирала Плотто - Александром Владимировичем Плотто. Такие встречи не бывают случайными. Их устраивают из глубины небес души тех, кто не хочет быть забытым. В маленьком вьетнамском ресторанчике, куда пригласил меня новый знакомый, посвятивший истории российского императорского флота более полувека, я узнал о герое этих строк всё, что уже не смог найти бы ни в Москве, ни в Питере.

Узнал, что родился Коломейцов 16 июля 1867 года в селе Покровка под Елизаветградом, что в Херсонской губернии. (Из херсонских дворян был и Колчак). Что до экспедиции барона Толля он немало походил по морям и океанам на военных кораблях и торговых судах, что на шхуну "Заря" он прибыл с крейсера "Варяг", который строился в США на верфях Филадельфии, что командовал знаменитым ледоколом "Ермак" и не раз ходил на нем вместе с адмиралом Макаровым. И, наконец, то, как сложилась его судьба в эмиграции. Вице-адмирал Коломейцов в числе множества других изгнанников навсегда осел в Париже. Был членом правления Союза бывших морских офицеров, заместителем председателя Союза Георгиевских кавалеров во Франции. Пережил немецкую оккупацию Парижа. Но в 1944 году после освобождения города был сбит американским грузовиком. Николаю Николаевичу шёл тогда 78-й год... Его похоронили в Сен-Женевьев-де-Буа.

Адмирал Коломейцов... Совершить плавание из Петербурга во льды Восточно-Сибирского моря и зимовать там не один год - это подвиг во имя науки. Подойти на миноносце к борту горящего броненосца, да еще под градом снарядов, и принять на борт утлого кораблика свыше двухсот человек - это подвиг воинский. Сохранить верность присяге, флагу и Родине на чужбине - это подвиг гражданский. Все три подвига связаны одной жизнью.

Коломейцов намного пережил своих соплавателей по "Заре". Лишь ему одному из офицеров "Зари" довелось лечь под могильным крестом. Другим же - барону Толлю, астроному Зеебергу, лейтенантам Матиссену, Колчаку - эпитафией стала строчка из песни "Варяг" - "не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага..."

Несмотря на "белогвардейско-эмигрантское прошлое", имя Коломейцова многократно увековечено на карте Арктики: тут и остров в архипелаге Норденшельда, и бухта в море Лаптевых, и река на Таймыре, и гора на острове Расторгуева (Колчака), и проливчик в шхерах Минина. И даже гидрографическое судно названо в его честь - "Николай Коломейцов", которое и по сию пору бороздит те самые воды, в которых когда-то и штормовала и зимовала "Заря".

 

Содержание номера        Главная страница номера