Встать на место ближнего своего

Однажды, может быть, под впечатлением какой-то очередной обиды или несправедливости, я вспомнил слова Евангелия: "Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрёл ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою ещё одного или двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи Церкви; а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь" (Мф. 18, 15-17).

Всплыли в памяти несколько случаев, давних и не очень, когда пытался я разобраться с обидевшими меня - и не получалось. А чаще и не пытался, гордо оставаясь наедине со своей "правотой" и затаив обиду на ближнего - мол, "да будет он тебе, как язычник и мытарь".

И тут сверкнула мысль: а сам ты ему - кто? Он такой, он сякой, - поспешно думаем мы, не доведя дело не то что до Церкви, но и до двух-трёх свидетелей, - а я, стало быть, во всём прав, этакий судья, чуть не святой?

Постарайся-ка, - сказал я себе, - припомнить те случаи, когда ты сам обижал другого, а если он пытался даже не обличить тебя, а просто объясниться - как ты реагировал тогда на его слова? Покорно, с готовностью, с кротостью и смирением? Увы! Так какой же из тебя судья?

Вот так стала открываться для меня ещё одна великая польза - польза более полного усвоения Священного Писания, которое помогает нам посмотреть на себя со стороны, - кто ты для окружающих людей? То есть, встать на место ближнего своего.

Откроем Нагорную проповедь. "Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём" (Мф. 5, 28). Прямой смысл ясен, в нём наполнение старой Моисеевой заповеди светом Нового Завета. Но прочтение Евангелия лично для себя будет полнее, если, например, женщина задумается: а душеполезно ли ей самой, когда на неё смотрят с вожделением? (Кстати, это равно касается и мужчины, на которого смотрят так). Ведь очень часто мы сами даём повод к блудным помыслам: украшаемся, красимся, румянимся, декольтируемся, надеваем юбки короче некуда - да ещё иногда в этаком виде идём в храм! Стремление к внешней, плотской красоте оборачивается грехом для нас и соблазном для других.

"Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (Мф. 5,39). А что, если ударил я сам, ударил несправедливо, не важно, чем: рукой ли, словом ли, поступком, - и вдруг в ответ подставленная щека, смирение, любовь? Способен ли я на ответное раскаяние, на умягчение своего сердца? Есть над чем поразмыслить. Хорошая самопроверка: если в ответ на твоё зло или раздражение ближний ответил благородством, а ты за это ещё более разгневался - значит, душа твоя сильно замутнена. Русский поэт А.К. Толстой очень точно сказал: "Добра за зло испорченное сердце - ах! не простит".

Читаем дальше Евангелие: "И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два" (Мф. 5, 41). По старым мерам поприще - это полтора километра. Вроде бы, немного, особенно если гуляя, с другом, на лоне природы да при хорошей погоде. А если холодной ночью, под дождём, по раскисшей дороге, с грузом, и не тебя просят идти, а ты сам вынужден упрашивать сопровождающего - а в ответ: не пойду, иди сам. Удержишь ли ты тогда слова отчаяния, раздражения, гнева? Не попрекнёшь ли ближнего именно этими словами Евангелия, забыв, что сам не всегда делил поприща с другими?

"Любите врагов ваших" (Мф. 5, 44). Короткая и простая, но самая, пожалуй, "трудная" заповедь. Действительно, это очень высокая ступень праведности - любить врагов. И нам надо сначала просто научиться "голову задирать", чтобы на такую духовную высоту привыкать хотя бы смотреть. А для этого опять же предположим, что человек, которого мы считаем врагом, как это часто бывает, нас-то своим врагом не считает. И если он проявит склонность примириться - не шарахнемся ли мы от него прочь, не обдадим ли его потоком едких насмешек нашей торжествующей злопамятности? Помните, у Пушкина: "Но дико светская вражда боится ложного стыда".

"И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь?" (Мф. 7, 3). Многие люди вполне согласны с этим поучением, потому что уверены, что вот как раз у них-то в глазу именно сучок, а у всех иных прочих -брёвна. При этом забывается простая практическая истина, что даже сучок в своём глазу нестерпимо больнее, чем бревно, но в глазу чужом. Поэтому бревно ли, сучок ли у себя имеешь - займись прежде всего собою, а потом уж учи других.

"Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам" (Мф. 7,7). Непреложно это обетование Божие, оно укрепляет в нас веру. Господь многомилостив, но ещё более долготерпелив. Он ждёт, когда мы и сами научимся: просят - давать, в поисках - помогать, на стук - отворять.

Вспомним замечательную поговорку: сам погибай, а товарища выручай. Она восходит к словам: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин. 15, 13). Иногда встречается такое мнение: как это - "погибай"? А если другой тебя не стоит, если ты академик, а он какой-нибудь дворник, например? Но золотой смысл поговорки в том, что она обращена равно и к "академику" и к дворнику: если оба взаимно так будут поступать, вместе быстрее и выкарабкаются из беды. И друг другу помогут, и души свои спасут. Да и негоже делить людей на "стоящих" и "не стоящих" - одному Богу известна истинная цена и академикам, и мореплавателям, и плотникам.

"Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки" (Мф. 7,12).

Содержание номера        Главная страница номера