У каждого города есть имя. А, кроме того, у всех городов есть
характер, есть своя жизнь и судьба. Каждый город - личность. Следовательно,
у него есть душа. И есть на свете город, в котором это ощущается
с особой силой. Это русский город Санкт-Петербург.
Для каждого, кто бывал в Петербурге, встреча с этим городом -
событие. Но, испытывая волнение от этой встречи, большинство из
нас не понимает его природы. Наша современная оторванность от
корней сделала нас ко многому глухими.
В юбилейные дни Петербурга массовая информация обрушит на нас
вал дифирамбов красоте города. Мы будем слушать о ней: просветлённая,
таинственная, строгая, прозрачная, неотмирная, трагическая. И
это верно. Но это всё покрывается одним словом - христианская.
Пронизанный нездешним светом, город стоит как бы на краю мироздания
и, разделяя собою небо и водную стихию, являет всему миру своё
царственное служение и свой христианский подвиг. Он всех покоряет
своей красотой, но лишь христианину открывает он свою душу.
Царь Пётр Алексеевич заложил новую столицу ради исторического
бытия России в Новом времени. Заложил её в краю Рюрика и Александра
Невского - там, откуда пошла русская государственность. Гений
Петра подсказал ему возвращение России к истокам "пути из варяг
в греки", освящённым походом из Тавроскифии на Север Апостола
Христова Андрея. Недаром первой и высшей российской наградой,
учреждённой Петром, стал орден святого Андрея Первозванного. И
под Андреевским флагом Россия вышла в мировой океан.
Воплотить Третий Рим во всей полноте могущества и славы - это
значило разметать бревенчатую ограду старомосковской изоляции
и выйти в открытый мир. Историческое призвание России - вселенская
миссия. Именно об этом говорил Ф.М. Достоевский: "Для настоящего
русского Европа и удел всего великого Арийского племени так же
дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому,
что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретённая, а силой
братства и братского стремления нашего к воссоединению людей".
Похоже, что этим чувством Пётр проникся уже в юные годы, но,
чуждый бесплодной мечтательности, он уже тогда задавался вопросами:
Какими мы явимся миру? Обрадуются ли нам? Поймут ли нас? Захотят
ли нас понять, если не будут нас уважать, завидовать нам, наконец
- бояться?
Молодой
Пётр почитал св. князя Александра Невского, зная о его политическом
выборе - антизападном, но он также знал, что сделал этот выбор
князь отнюдь не из любви к Золотой Орде, но из верности Православию.
Именно потому, что русские - народ европейский и христианский,
главная опасность для него исходила от католического Запада.
Перед роковым выбором Россия стояла и в годы Смутного времени,
и в годы юности Петра, когда с ним боролась за власть группировка
царевны Софьи, мнившая себя островком западной культуры посреди
"московского варварства". Она представляла традиционный для части
боярства полонофильский и, соответственно, прокатолический курс,
победа которого обещала России через два-три поколения слияние
московской и польской знати в единую ясновельможную семью, а для
народа - беспросветную участь быдла, у которого нет ни православного
Отечества, ни русского самосознания... Но Пётр взял бразды правления,
будучи уверен, что от Бога русскому народу предназначена иная
- великая - судьба.
Недальновидные наблюдатели думали, что царь хочет превратить
Россию в большую Голландию. Он же говорил: "Для нас Европа нужна
на несколько десятков лет, потом мы можем повернуться к ней задом".
Говоря так, он имел в виду - преодолеть преимущества Запада, во
всём его опередить и - оставаться Русью. Как никто из современников,
он обладал сознанием всемирно-исторической миссии России, служил
её осуществлению подвижнически и ушёл в расцвете своих богатырских
сил, успев лишь частично реализовать свой грандиозный проект.
Оставленную им Россию современники назвали "недостроенной храминой".
Но содеянное Петром Великим изумляет и поныне. Подобного "скачка"
не совершала ни одна страна во всемирной истории. При этом Россия
двадцать лет вела тяжелейшую (и победоносную!) войну на суше и
на море. И (для нас это выглядит, как сказка) Пётр ушёл, не оставив
стране ни копейки государственного долга. В.О. Ключевский писал:
"Реформа Петра становилась центральным пунктом нашей истории,
совместившим в себе итоги прошлого и задачи будущего".
Россия приняла Государя Петра Алексеевича, как долгожданного
жениха, и уже вскоре после Полтавской победы "для батюшки-царя
родила богатыря" - Михаила Ломоносова. Как бы радовался ему Пётр!
Как гордился бы им!.. А за Ломоносовым пошли Суворов и Ушаков,
Державин и Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Толстой, Чайковский,
Лобачевский, Сеченов, Менделеев... И сколько ещё было их - государственных
деятелей, учёных, художников, прославивших русское имя во всём
мире! Все они - дети Петербургской России, "птенцы гнезда Петрова".
Много было среди них и православных русских людей с нерусскими
(чаще всего немецкими) фамилиями - потомков иностранцев, призванных
на службу России царём Петром.
Величайший период истории Государства Российского именуется "Петербургский".
А сердцем блистательной имперской столицы всегда была триединая
святыня христианской жизни - Вера, Родина, Семья, в которой просияли
особо чтимые петербургским народом святые: Благоверный князь Александр
Невский, святой праведный Иоанн Кронштадтский, блаженная Ксения
Петербургская.
Город святого апостола Петра был для Святой Руси могучим оплотом,
но открытость миру Петербургской России породила в жизни страны
и силы, Святой Руси враждебные. Явился либеральный барин-космополит,
оголтелый демократ-революционер, жадное до русской крови племя
христоненавистников... В жизни России они сыграли роковую роль,
а их наследники оскверняют нашу жизнь сегодня. И невольно в мыслях
обращаешься к царю Петру Алексеевичу, который раздавил бы их всех
в одночасье, к царю, который своей жизнью и судьбой являет потомкам
пример: к себе - строгой требовательности, а к врагам России -
предельной беспощадности.
Никто
не мог вообразить, что однажды с карты мира исчезнут слова "Россия"
и "Петербург". Но коммунистам-ленинцам в завоёванной ими России
мешало слишком многое. "Работа адовая" кипела денно и нощно. Шла
вакханалия переименований. Столицу ненавистной им Православной
Империи большевики заклеймили именем своего предводителя.
Клеймённый, да не раб... Святое имя хранит Сам Господь и уничтожить
его невозможно. Сколько было "новыми хозяевами" разрушено храмов,
растащено сокровищ, замучено и убито людей, чтобы переделать Петербург
в "свой" город - но тщетно. Сама благородная красота Петербурга
их отторгала. Душа города была им неподвластна. Сквозь кумач и
серость, которые заполонили прекрасный город, прорвались столпами
ослепительного света православные новомученики, первым в сонме
которых стал потомок и наследник Петра Великого Царь Николай II.
Столица Великой России сохранила верность Христу. Вот уже триста
лет у России две столицы. Понятие "Третий Рим" в его мистическом
значении не ограничивается Москвой. В шестнадцатом веке, говоря
о последней столице Священной Империи, старец Филофей имел в виду
не столько город Москву, сколько Русское государство - державу
Московского Великого Князя. Россия велика, но русская душа едина
и нераздельна и при всём своём несходстве русские столицы едины
в главном. Красноречива и символична перекличка между храмами
Василия Блаженного и Спаса на Крови, между Исаакиевским собором
и Храмом Христа-Спасителя. И покровительство обеим столицам Пресвятой
Богородицы явлено одним Её образом - Казанской чудотворной Её
иконой.
Единое духовное пространство, которое образуют в российской жизни
Москва и Петербург, заставляет вспомнить удивительное пророчество
преподобного Серафима Саровского о единой столице грядущей России.
В единстве обеих столиц явлена возможность полного и яркого расцвета
России в условиях на глазах меняющегося мира. В этом единстве
заложена и возможность возрождения Православного Царства. И оно
приблизится, если будут оплачены наши долги Петербургу, если мы
будем помнить, что любовь к Петербургу и верность ему - наш долг
перед Великим Государем, строителем Великой России.
Санкт-Петербург