Людмила Анатольевна Алексеевская

    Этот случай произошел со мной в Свято-Троицком соборе уже несколько лет назад, но до сих пор не могу я успокоиться, до сих пор чувство вины гложет душу.
    Прихожан в этот день было мало (день был не праздничный и не воскресный), все стояли и ждали начала службы. Ко мне подошла молоденькая девушка лет семнадцати-восемнадцати. Одета она была в брюки, яркую блузку без рукавов, с большим вырезом, на безымянном пальце правой руки золотой перстень. Волосы распущены, до пояса, на симпатичном лице под синими глазами черные полоски от слез и туши для ресниц.
    "Простите, - сказала она мне, - как правильно креститься?". Я показала. Девушка подошла к иконе Спасителя и погрузилась в молитву: крестилась, кланялась, плакала.
    "Бедняжка, что-то случилось у нее", - подумала я. Тут началась служба, а девушка все молилась Господу, ничего не видя и не слыша вокруг. К ней подошла женщина в преклонном возрасте, из-под платка виднелись совершенно седые волосы, расчесанные на прямой пробор. "Вон от сюда, - молвила она строго, - явилась в брюках, без косынки. Ты что, на танцы пришла?"
    Девушка продолжала пребывать в глубокой молитве и не слышала обращенных к ней слов.
    "Ах ты, нахалка, не слышишь? Вон из храма!" - женщина толкнула ее и девушка с трудом поняла, что это ее гонят.
    Здесь вмешалась я: "Простите, матушка, но нельзя так. Слава Богу, что Господь впервые в таком виде ее в Свой дом привел. В следующий раз будет знать, что надеть..."
    "Заступница нашлась, - выговаривала уже мне "ревнительница" веры, - сама только вчера в церковь пришла, а туда же, заступаться. Пошла вон", - зашипела она вновь девушке.
    На нас все оборачивались, мы мешали другим молиться. Девчонка, как затравленный зверек, переводила взгляд с нее на меня, потом, все поняв, вытерла слезы и двинулась к вы-
    - Стой, - сказала я, схватив ее за руку, - Не уходи, дочка. Не обращай внимания. Женщина - хорошая, просто что-то не то говорит...
    - Хорошая? - переспросила она недоуменно, - у вас тут все такие хорошие? - Глаза ее стали сухими и решительными. - Никогда я больше в церковь не приду. Никогда!
    Вырвав руку у меня, она стремительно убежала.
    Седая женщина стояла невдалеке от меня с победоносным видом, лицо ее так и сияло. Она ведь наверняка была уверена, что доброе дело сделала для Бога... А мне очень хотелось плакать. И не знаю, кого мне было больше жаль: победительницу или изгнанницу... Всю службу слезы наворачивались на глазах из-за того, что победил враг Божий, а я не смогла ему должным образом противостоять. И до сих пор мне стыдно за то, что не выбежала я тогда вслед за той обиженной девчонкой, не повела ее в другой храм, не помогла ей. Я искала пользы лишь своей... К гонительнице-матушке я также не подошла, ничего ей не сказала, не обратилась к священнику с просьбой разъяснить ей ее ошибку. Может, она и других таким же образом гнала, уводила от Бога?

На главную страницу

Оглавление номера

Главная страница номера