На главную страницу |
|
Главная страница номера |
Владимир Крючин
Сизилташский Стефано-Сурожский пещерный монастырь расположен в красивом лесном урочище между Феодосией и Судаком.
По указанию Хрущева на территории обители разместили целый арсенал атомных ракет и бомб для снабжения кораблей и авиации Черноморского флота. Святые пещеры для деятельности арсенала были узки, поэтому под скитом святителя Стефана Сурожского заключенные пробили более просторные штольни, в которых особо доверенные спецы, никогда не покидавшие свой городок "Феодосия-13", собирали привезенные с заводов ВПК боеголовки, начиняя их тут же смертоносным атомным зельем.
Наша семья в то время жила в Феодосии на улице Красноармейской;
именно по нашей улице возили к секретным причалам порта на больших тягачах эти
тяжеленные дьявольские штуки. Естественно, возили только ночью, под большой
охраной, и только тщательно зачехленными. Но разве можно было скрыть это - от
движения тягачей по брусчатке наши ветхие домики, Бог весть когда построенные
из крымского ракушечника, сотрясались так, как будто начиналось землетрясение.
Тайна Кизилташа начала приоткрываться при развале СССР. Тогда я впервые услышал, что Феодосия давно уже на картах Пентагона обведена жирным красным кружком. Для кого же была эта смешная секретность? Во всяком случае, ныне общественность Крыма узнала, с каким смертельно опасным "зельем" соседствовали многие населенные пункты северо-восточного Крыма. А пастухи деревень Козы и Отузы, забредавшие в Кизилташское урочище в поисках потерявшейся скотины и натыкавшиеся в лесу на таблички с надписью: "Стой! Опасная зона! Проход закрыт! Дальше стреляют без предупреждения!" - поняли, наконец-то, что те, кто сделал эти надписи, не шутили.
Крымские газеты писали, что ядерное оружие вывезли из Кизилташа. Во всяком случае, российская воинская часть покинула секретную зону, но на ее место пришли украинские военные. Зачем им понадобились овеянные молитвенной святостью Стефана Сурожского места, никто не знает. Скорее всего, на смену одним секретам пришли другие секреты, но гораздо меньшего масштаба. И стрелять сейчас без предупреждения никто, конечно, в вас не станет, но пленку из фотоаппарата заберут и засветят.
По преданию, первым из православных подвижников в этих
местах еще в VII веке появился великий защитник и почитатель икон святитель
Стефан, архиепископ Сурожский, исповедник. В Кизилташе была его летняя резиденция.
После него места эти то возрождались, то пустели, и были моменты, когда их посещали
лишь одни местные пастухи. И вот в 1825 году в Кизилташе произошло настоящее
чудо: в пещере с целебным источником татарин-пастух увидел плавающую в водоеме
икону Божией Матери. Пастух взял икону и передал ее греческому купцу Пластару,
а тот, в свою очередь, - феодосийскому протоиерею Иосифу. Эта древняя икона
в серебряной ризе была перенесена в церковь Святого Стефана, и с той поры христиане
снова стали усердно посещать пещеру и служить в ней молебны. 
Вне сомнения, самым ярким и выдающимся наместником Кизилташской киновии был игумен Парфений*, пришедший на смену первому настоятелю отцу Арсению. Еще до Кизилташа он отличился тем, что во время Крымской войны под пулями причащал солдат и отпевал погибших, за что был награжден крестом.
Как только отец Парфений стал настоятелем Кизилташской киновии, он с ревностью о славе Божией начал устраивать и преображать древнюю обитель. "И благодаря его таланту, - пишет один из историков, - ему удалось сделать то, что за всю историю монастыря никому более не удавалось. Из разрухи и нищеты, без посторонней помощи, при фактической неграмотности насельников киновии он смог добиться результатов, заставивших ценить и уважать игумена во всей округе..."
А вот что писал об игумене Парфений известный писатель, педагог и путешественник Е. Марков в своих "Очерках Крыма": "...Он первый с зари до зари работал.... В Кизилташской киновии до отца Парфения была только пещера с целебным источником да две-три плетеные мазанки. Парфений добыл все остальное. Он просекал дороги, ломал камень, пилил доски, жег известку и кирпичи, прививал черенки к лесным грушам, разбивал виноградники, копал колодцы. Из пещерки в скале сделался целый скит с двумя гостиницами, церковью с келиями (на 50 послушников. - В.К.) и разнообразными службами. Лес кругом обратился в сад, в огород, в виноградники, в хлебное поле, застучала мельница на высоте гор, завелся табун лошадей и рогатый скот, богомольцы хлынули в Кизилташскую киновию..."
К этому времени относятся и первые столкновения с местными татарами, которые без зазрения совести вырубали монастырский лес, грабили все, что могли, и пользовались монастырским добром, как своим.
Однажды на глухой лесной дороге четверо татар подстерегли отца Парфения, когда он возвращался верхом на лошади из Судака, и выстрелами из охотничьего ружья сначала ранили его, а затем добили кинжалами. Для сокрытия следов преступники сожгли тело отца Парфения и труп его лошади на кострах. Но нет ничего тайного, что ни стало бы явным! У этого тщательно подготовленного преступления все же был свидетель - татарский мальчишка, который скорее по Божиему Промыслу, нежели случайно, искал свою скотину в глухом лесу. Мальчик все видел, и позже от него об убийстве узнал сельский старшина, а затем и феодосийские власти. Все четверо преступников были арестованы и судимы - трое из них были казнены, а четвертый отправлен на каторгу.
Сложная судьба у Кизилташского монастыря была и после революции. С церкви святого Стефана и с храма Успения Богородицы по приказу большевиков снесли кресты. В обители разместилась детская трудовая колония. Позже здесь была сельскохозяйственная артель, а в 1930 году даже Дом отдыха московского военного округа.
Три года назад я сделал попытку попасть на территорию Кизилташской воинской части. Хотелось убедиться, осталось ли хоть что-нибудь от бывшего Кизилташского монастыря, но дежурный по части не впустил меня.
В следующем году, к моему удивлению, в сопровождении настоятеля Покровского храма г. Судака о. Никона мне удалось проникнуть туда очень легко. Мы подъехали в поселок, где жили только семьи офицеров и обслуживающего персонала, и отец Никон провел меня в жилое здание на первый этаж, где в бывшей квартире была устроена временная церковь для персонала воинской части.
На территорию бывшего Кизилташского монастыря нам с отцом Никоном пришлось идти обходным путем. Более короткий путь пролегал через закрытую зону, пропуска в которую у нас не было. Но я был рад любому пути, лишь бы прикоснуться к камням в святой пещере, где в VIII веке молился святой исповедник Стефан Сурожский.
Шли в гору по старой монастырской тропе. Весь путь занял около сорока минут. Иногда пересекали заброшенные штольни, проходили мимо ровных участков, на которых стояли, как монументы отслужившей эпохи, старые грузовики и огромные дизели, дававшие, очевидно, когда-то свет в штольни...
Наконец мы подошли к подножию горы Чакыл-Кая. Среди кустарников кизила четко просматривались остатки стен монастыря и фундамент. Кое-где на земле лежали поросшие мхом могильные плиты. Тут же находилось и братское кладбище.
Поднявшись выше по скале, мы вышли к известной Разбойничьей пещере. Здесь в середине XIX века скрывался от властей крымский Робин Гуд, разбойник, - татарин Алим. Легендарная, но вполне историческая личность. Он славился тем, что грабил богатых крымских помещиков, а деньги раздавал бедным крестьянам.
И, наконец, по крутой тропе мы вышли к святой пещере. На тропе были видны остатки древних ступенек. Вскарабкавшись вверх, мы вышли к скалистому гроту, внутри которого по стенам сочился родник, а на полу грота был небольшой водоем. Предание гласит, что именно в этом водоеме в старину пастух-татарин обнаружил икону Пресвятой Богородицы. Иконе сделали богатый серебряный оклад и поместили ее в храме Стефана Сурожского. С того времени паломничества в Кизилташ участились.
Отец Никон прочитал в пещере несколько молитв, мы испили святой воды из источника и начали спускаться вниз. На обратном пути наткнулись на полуразрушенный мраморный памятник. Надпись на нем не сохранилась, но отец Никон предполагает, что это памятник настоятелю Кизилташского монастыря игумену Парфению, убитому татарами. Около этого памятника произошло чудо: один из сержантов воинской части перед демобилизацией решил сделать подкоп под фундамент монумента с надеждой найти под ним большие ценности. Для надежности он взял с собой двух солдат с саперными лопатками. И вот, как только они приступили к гробокопательству, неожиданно из леса вышел богообразного вида старичок. Он подошел к ним и спросил: "А что это вы тут делаете?" Потом, взглянув на саперные лопатки в их руках и на место раскопа, строго сказал: "Прекратите копать и немедленно убирайтесь отсюда!" Солдаты с перепугу даже побросали свои лопатки. Бежали, боясь оглянуться.
Через несколько дней, во время увольнения, этот сержант, гуляя по Судаку, не заметил, как подошел к Покровскому храму. Войдя туда, он бросил взгляд на стены, оглядел росписи, затем направился к левой части алтаря. Тут висела большая, во весь рост, икона святого исповедника Стефана Сурожского. Сержант посмотрел на лик святого и тут же узнал в нем того самого старца, который прогнал их во время подкопа под памятник.
...На обратном пути, когда мы проезжали мимо КПП, я бросил прощальный взгляд на вершину горы Чакыл-Кая, где на фоне неба четко был виден крест. Уже за воротами я спросил отца Никона, что ему известно о времени установки этого креста. Отец Никон улыбнулся и ответил: "Из старых крестов на вершинах не осталось ни одного!... А этот, что мы видели, поставлен совсем недавно... по приказу командира части!"
Я расстроился, потому что был совершенно уверен, что видел старинный крест. Отец Никон, заметив мою печаль, сказал: "Да вы не расстраивайтесь! Это-то как раз и прекрасно, что крест сей поставлен по приказу самого командира части... Богу важно спасти не только последнего солдата, но и стоящего над ним в высоком звании командира... А чтобы Вы совсем успокоились, скажу Вам, что самое большое чудо, которое здесь произошло, связано именно с этим крестом. И отец Никон, пока мы приближались к Судаку, рассказал мне такую историю: "Семиметровый крест был освящен внизу, а затем солдаты с большим трудом втащили его на вершину горы. Установили, трудясь на совесть. А ночью на квартире отца Никона раздался телефонный звонок. Звонил сам командир части: "Батюшка, срочно приезжайте к нам! Тут такое происходит!" От волнения командир части даже не мог толком объяснить, в чем собственно дело. Он только бросил в трубку: "Чудо!" И тут же раздались частые гудки.
Чудо заключалось в том, что только что установленный на вершине горы крест светился всю ночь. Да таким необыкновенным светом, что у всех военнослужащих и членов их семей, которые выходили на улицу взглянуть на диво, захватывало дух.
Дальше я ехал в машине молча. У меня самого захватило дух, как будто я только что лично видел свечение креста.
Через несколько дней я неожиданно узнал еще об одном чуде. Крымская епархия добилась разрешения на восстановление в Кизилташском урочище Стефано-Сурожского монастыря, и у отца Никона есть уже акт передачи земли монастырю, и он уже готовит нескольких послушников для обители.
Я не сразу поверил в то, что услышал по телефону: секретная воинская часть и рядом - монахи?! Потом ведь будут появляться еще и паломники... Да возможно ли такое вообще?! Пожалуй, это самое большое чудо из всех, о котором я когда-либо слышал.
Но на следующий год я воочию увидел строящуюся на отведенной территории в Кизилташе церковь и с радостью узнал, что скоро мы будем присутствовать на освещении возрождающегося Стефано-Сурожского монастыря.
Владимир Крючин
* Игумен Парфений причислен к лику святых как мученик
На главную страницу |
|
Главная страница номера |