Евгений Александрович Малюта

(Окончание. Начало в №7 2002г.)

    Телевизионной группе "Русского Дома" удалось совершить 300-километровое путешествие вдоль российско-казахской границы по маршруту озеро Баскунчак - озеро Эльтон - Джаныбекский стационар Российской академии наук - железнодорожная станция Палласовка - город Николаевск на Волге. Нам не терпелось узнать, что же изменилось за десять прошедших лет по обе стороны границы. Тем более для автора этих строк то были родные места.
    Стояла сухая солнечная погода. С горы Большое Богдо (149 метров над уровнем моря, самая высокая вершина в Прикаспийской низменности) как на ладони смотрелось озеро Баскунчак. Лишь справа от него гонимые свирепым ветром пески неслись шлейфом на запад, затемняя видимость горизонта. Такое явление природы здесь частое. Выносы песка на озеро оставляли сероватый налет на его белоснежной соляной поверхности. Слева, вдали, черной полосой смотрелся поселок соляников Нижний Баскунчак. Задолго до его появления, в 1882 году, т. е. еще во второй половине XVIII века, на путях продвижения по степным пастбищам киргиз-кайсацких племен были выставлены военные казачьи посты для охраны рыбных и соляных поселений. В 1803 году учредили Внутреннюю Астраханскую линию, которая соединила Сеитовский, Селитренный, Баскунчакский. Сасыкольский, Торгунский кордонные посты. В 1836 году Баскунчакский кордонный пост на юго-западной окраине озера, в устье древней балки, где били ключи с пресной водой, имел воинскую команду из 50 солдат и офицеров, две пушки со снарядами, 40 казаков. Под их защитой стало строиться первое постоянное поселение, получившее название хутор Кордон. Казаки несли также корчемную службу на сторожевых будках вокруг озера.
    Интенсивная промышленная разработка соли началась именно с 1882 года, когда от поселка на месте хутора Кордон проложили железную дорогу к пристани Мамай (ныне Владимировка) на Ахтубе. В сезон на промысел съезжалось до 16-25 тысяч крестьян-отходников и малороссийских чумаков. Постоянный и надежный заработок привлек на ломку соли и киргизов: на промысле работало их до 5 тысяч. Сразу же после Октябрьской революции началась новая жизнь для промысловиков: Советское правительство содействовало всячески ускоренному развитию механизации всех промысловых работ. Достаточно сказать, что уже в 1922 году талантливым русским инженером Ю.А. Макаровым была создана солесосная машина, первый образец которой вышел в 1926 году из ворот Путиловского машиностроительного завода имени Кирова в Ленинграде. Через несколько лет полностью исчезла изнурительная ручная работа на добыче соли, в историю навсегда ушли лом, лопата, чекмари и пешни.
    Расцвет Баскунчакского солепромысла пришелся на застойное время, когда в год добывалось до 6 миллионов тонн соли - примерно половина всего производства ее в нашей стране. Начало 90-х годов принесло промыслу одни несчастья. Из-за разрушения химической и других отраслей промышленности спрос на соль упал в четыре раза. Но оставшихся объемов производства хватило на то, чтобы предприятию устоять на ногах. Однако теперь пришлось ему самому находить рынки сбыта. К счастью, хозяином акционерного общества "Бассоль" оказался прежний директор промысла, коренной житель Нижнего Баскунчака, воистину предприимчивый человек Евгений Петрович Демичев. Он не пошел по пути сокращения рабочей силы, своевременно произвел реорганизацию производства и открыл новые участки по выпуску технической, йодированной и бальнеологической соли. На озере Баскунчак, именуемом цехом добычи соли, мы застали а работе несколько солесосных комбайнов - чудо техники XX века. Эти удивительные машины не только добывают соль из озера путем механической вырезки целых пластов на глубину 8 метров, но и, что важно, производят на специальной установке осветление соли. На перерабатывающей фабрике мы увидели современные автоматические линии расфасовки соли в полиэтиленовые пакеты и мешки. Кроме русских в цехах работало множество казахов - гордых потомков великого племени чингизидов. Потом мы узнали, что в самом поселке на разных работах занято большое количество "свободолюбивых горных орлов", слетевшихся с Кавказа, - азербайджанцев, армян, чеченцев.
    Цветущая интернационализация поселка, оказывается, началась с 1994 года, когда промысел стабилизировал свое производство и появились твердые и высокие заработки: до 7 тысяч рублей в месяц. Из ближнего зарубежья, освободившегося от советской "оккупации" и заплатившего за свою "свободу" полным развалом экономики и промышленности, хлынул поток переселенцев. Для них Нижний Баскунчак стал чуть ли не родным местом, здесь - высокооплачиваемая стабильная работа, школа, больница, жилье - и почти все бесплатно! Ну как при социализме. И тем не менее к русским, коренным жителям, отношение у них, как нам показалось, было от равнодушного до чисто потребительского. Горько все это было сознавать.
    Одно утешало, что вся собственность промысла вместе с озером находилась в руках Демичева, человека русского, весьма богатого и влиятельного в Астраханской области. Построив для своей семьи трехэтажный особняк, приобретя иномарку для деловых нужд, он не забыл о нуждах земляков: отремонтировал и благоустроил жилье рабочих и ветеранов промысла, построил современный торговый комплекс, первую очередь суперсовременного бальнеологического санатория для лечения больных минеральной грязью и минерально-солевыми водами. Хозяин Баскунчака не пожалел сил и средств на выполнение правительственного постановления о создании Богдинско-Баскунчакского заповедника в симбиозе с промышленной зоной на озере. Теперь в заповедной зоне вокруг Баскунчака запрещена всякая распашка земли и выпас скота. Но, как оказалось, не одной "материей" живет Демичев: он создал прекрасный краеведческий музей с уникальными экспонатами. В нем - вся история Баскунчака, Говорят, лучшего музея нет во всей области. Вообще, к душе русского человека Евгений Петрович стал внимательно присматриваться с тех пор, как четверть века назад возглавил коллектив предприятия. Все эти годы в его голове занозой сидела одна мысль:
    - Мы помним свою историю, чтим ее. Появлением на свет наш поселок обязан строительством в нем деревянной церквушки во имя иконы Казанской Божией матери, К сожалению, в богоборческом 32-м году ее разрушили. Но вот, слава Богу, в 2001 году мы начали и завершим обязательно сооружение церкви в поселке, отдавая дань прошлому. Она получит прежнее название. И что самое приятное, церковь будет построена в основном на средства, заработанные коллективом нашего предприятия. А когда я обратился за помощью в этом деле к нашим крупным соляным бизнесменам, то они все отозвались. Поэтому очень символично, что "российская солонка", как иногда журналисты называют наше предприятие, и церковь возрождаются с помощью наших партнеров и потребителей практически всех городов Российской Федерации. Это очень приятно.
    Даст Бог, скоро зазвонят колокола над Баскунчаком и пробудят в здешнем русском человеке чувство национальной гордости за свое прошлое, за свой край, в котором не пришельцы, не инородцы, а он есть истинный хозяин.
    Покидали мы поселок соляников под вечер, в надежде по прямой дороге добраться за пару часов к другой, но только уже в далеком прошлом "российской солонке" - озеру Эльтон. Казалось, что сто верст на "Волге" мы преодолеем засветло, до заката солнца. Путь выбрали самый простой и надежный - вдоль железной дороги Астрахань - Саратов, которая проходила через станцию Верхний Баскунчак. На выезде мы остановились у таможенного поста, рядом с которым оказалась, к нашему удивлению, пограничная застава.
    Два таможенника в офицерском звании посоветовали нам заполнить декларацию и указать в ней наличие телекамеры.
    - Иначе вам, ребята, может худо быть, - заметил капитан. - Вы никакому казаху ничего не докажете.
    Появившийся на крыльце соседнего дома пограничник без гимнастерки и майки бросил нам вслед:
    - Дуйте вдоль железки - так надежно. Но ехать не советовал бы, всякое бывает. Больно глухая сторона.
    Мы махнули рукой. Конечно, никаких пограничных полос с колючей проволокой мы не пересекали. Видно, все это в будущем. Мифическая граница, как потом мы узнали, местными жителями по советской привычке никак не воспринималась.
    Двигаясь вдоль железки, мы в одном месте выскочили на грейдер - ничем не лучший проселочной дороги. Но больше всего диву дались, когда по левую сторону от себя увидели линию телеграфно-телефонной связи: каждый второй столб, а то и два подряд были спилены, и перекладины, как маятники, качались на обвисших почти до земли проводах. Что и говорить, в мудрости казахам не откажешь.
    Часа через два мы подъехали к железнодорожному полустанку и аулу. Остановились у невесть откуда взявшейся водозаборной колонки. Рядом с ней, на лавке, сидели двое казахов: один молодой, другой - дремучий аксакал. Оба - пьяные. Но при появлении неожиданных гостей, да еще русских, к ним вернулось соображение. Они внятно рассказали нам о житье-бытье в ауле: было когда-то животноводческое отделение передового совхоза, но после распада страны все пошло кувырком - весь совхозный скот вырезали, работы не стало, школа и медпункт закрылись. Аксакал представился нам участником Великой Отечественной войны, вспомнил, что командовал артиллерийской установкой. Говорил он со знанием дела. И вдруг матерно, тяжело выругался в адрес Ельцина. В его мутных от старости и выпивки глазах, как и в глазах его юного собутыльника, стояла какая-то нечеловеческая тоска. И было что-то общее между глазами казахов и смотревшими на нас мрачными, оголенными окнами неуютных и неухоженных домов на единственной улице аула. Расставание оставило тяжелое чувство.
    Второй раз мы пересекли границу, к счастью, на пустом казахском таможенном посту у какого-то поселка. На душе сразу стало легче. Глубокой ночью, после пяти часов путешествия по степи со скоростью 20 километров в час, мы въехали в поселок Эльтон. Работники местного бальнеологического санатория, русские люди, оказались весьма гостеприимными.
    4-тысячный поселок Эльтон мы нашли наполовину оказашенным. Здешний санаторий дал молодым потомкам Букеевской орды, оказавшимся лишними в их независимом государстве, работу и жилье. На побережье озера общей протяженностью 70 верст мы застали сплошь казахские поселения. Невольно подумалось: а земля-то в чьих руках окажется, когда удалые московиты в Госдуме и правительстве запустят механизм ее купли-продажи? Черный передел пастбищ и пашни уже дал о себе знать: прошлым летом вокруг озера сожгли всю степь вместе с первозданными участками. Кто знает, не дойдет ли дело до кровавых разборок при выяснении обстоятельств, кто хозяин есть на этой русской земле? Русский?
    Может быть, оградит от посягательств на озеро Эльтон с окрестностями то, что Волгоградской областной думой оно признано курортной зоной, то, что Эльтон -уникальный памятник природы, занесенный во все авторитетные международные атласы.
    За многовековую историю освоения Эльтона здесь полегло немало русских головушек, немало пролито русской крови и пота. Чего ради? Да ради того, чтобы матушка-Россия строилась, крепла, мужала. И создание соляного промысла, а вместе с ним начало освоения земель Междуречья с середины XVIII века были вовсе не последним делом в Отечестве елизаветинских времен его возрождения. Выдающийся вклад в этот созидательный процесс, как уже говорилось, внес вятский воевода, подполковник Николай Федорович Чемодуров. В 1746 году Сенат поручил ему организовать в срочном порядке соляное дело.
    Чемодурову давались широкие полномочия по привлечению к соляному делу целовальников из купечества для приема и отпуска эльтонской соли в "верховные городы", казаков числом не менее ста "для смотрения тайного провоза соли, караула и защищения будущих при строении городка и анбаров на Луговой стороне работников", воинской команды с четырьмя пушками "для опасности от набегов степных народов". Вятский воевода блестяще справился с сенатским поручением. Первый обоз с солью прибыл по Покровскому тракту к соляным "магазейнам" на Луговой стороне против Саратова уже летом 1747 года. В последующие годы уже миллионы пудов эльтонской соли стали получать юг и центр России. Десятки тысяч русских и малороссов расселились на вольных девственных степях нижнего Заволжья под защитой и прикрытием воинских и казачьих команд.
    Мы побывали на северо-западном побережье озера - там, где разворачивал соляное дело патриот и державник Земли Русской воевода Николай Чемодуров. И хотя кругом была одна голая степь, в воображении рисовалась картина: сотни ломщиков соли на озере, орудующих пешнями, сотни снующих по берегу воловьих фур, свист кнутов и неудержимая ругань чумаков с зажатыми в зубах люльками; все это человеческое и скотское месиво шевелилось как муравейник, дробилось и уходило на северо-запад к Волге, слободе Николаевской против Дмитриевска, в строгом порядке обоза - фура за фурой; впереди каравана на длинных шестах жаркий суховей остервенело трепал разноцветные флажки билетчиков, испещренные эмблемами.
    О славном прошлом Эльтона нам напомнили лишь молчаливые курганы на месте фундаментов домов, перенесенных в начале XX века на восточное побережье в связи со строительством железной дороги. Нашли мы тут черепки битой посуды, осколки стекла, части металлических конструкций. В глубоком овраге, заросшем кустарником и травой, о себе дал знать хозяин степей могучий орел, нехотя взлетевший из густых зарослей.
    Далее от Эльтона на север привела нас асфальтированная дорога в заповедное место - Джаныбекский лесоводческий стационар Российской академии наук, детище выдающегося русского академика Владимира Николаевича Сукачева, который возглавлял Институт леса Академии наук СССР. Увидев нынешнее состояние стационара хотя бы краем глаза, наверное, наш великий ученый-лесовед В.Н. Сукачев трижды перевернулся бы в гробу.
    После расчленения Советского Союза потомки племени чингизидов разворовали и растащили всю материально-техническую базу. С финансированием ситуация просто плачевная. А для того, чтобы развиваться, проводить полномасштабные исследования, нужны большие средства. И, безусловно, должна подключиться казахская сторона. Работа должна быть совместной, иначе стационар ждет медленная смерть.
    Цветущим этот край стал в застойные годы, когда по нему пролегли нитки газопровода, линии высоковольтной передачи Волжской ГЭС и он покрылся густой сетью оросительных каналов. Государство не пожалело миллиардов долларов, чтобы превратить целину в гигантский рукотворный оазис.
    Но с появлением на политическом Олимпе рыночников заволжские степи, а с ними орошаемое земледелие сбросили "с корабля современности".
    У людей, когда-то неутомимых тружеников полей и щедрых кормильцев страны, уже реально замаячила перспектива возвращения к сохе, к одичанию.
    Но еще не все испытания, не все круги ада прошел заволжский труженик полей. Впереди его ждет купля-продажа бесценного для него сокровища - пашни.
    Кто знает, когда завьюжат над заволжскими степями купчие на землю в руках казахов, узбеков, чеченцев, корейцев и прочих иноземцев, которых запустили на поля своих хозяйств "предприимчивые" директора СПК, ТОО и прочих АО, сколько лиха и бед хлебнет русский заволжский крестьянин?..